— Она испугалась. Это было слишком, — констатировала Джемма.

Трумэн кивнул с серьезным выражением лица:

— Разворачиваемся.

И подобно армии группа развернулась. Кристалл не так быстро сообразила, так что Бэр повернул ее за плечи и снова обнял.

— Ты не против? — поинтересовалась Кристалл, но там был знойный подтекст.

— Да, вообще-то возражаю, — ответил Бэр, ухмыльнувшись. — Кеннеди страшно, и мы возвращаемся.

— Ох, — Кристалл наклонилась и посмотрела на Джемму. — Она в порядке?

— Да. Я так думаю. Она не готова к такой толпе, как эта, — Джемма поцеловала Кеннеди в лоб, крепко ее удерживая, пока они направлялись обратно к машинам.

— Ухасти или посалеись? — спросила Кеннеди.

— Ты все еще хочешь поиграть в «Угости или пожалеешь» (Прим. «Угости или пожалеешь» — одна из традиций праздника, когда дети ходят по соседям за угощениями), принцесса? — спросил Трумэн.

Кеннеди кивнула.

Джемма вопросительно взглянула на Трумэна, который плотно сжимал челюсть.

— Она никогда не делала этого раньше, — напомнила ему Джемма. — Вон там – жилая улица. Мы могли бы попробовать зайти в несколько домов и посмотреть, как у нее будет получаться. Она взволнована обещаниями получить конфеты, хоть и волнуется, — она понизила голос и прошептала. — Иногда ты должен позволить ей принимать решение. Давай зайдем в один дом и посмотрим, что будет.

Уголки губ Трумэна приподнялись в улыбке, и он ответил:

— А что, если это напугает ее?

— Оглянись вокруг, Тру. У нее не семья, а армия, которая поможет ей снова почувствовать себя в безопасности.

Трумэн оглядел мужчин одного за другим. Телепатическое сообщение, кажется, прошло между ними, и, не говоря ни слова, они направились в сторону жилой улицы.

***

Оказалось, Кеннеди действительно хотела, чтобы именно Трумэн поиграл в игру «Угости или пожалеешь», в то время пока спокойно ждала на тротуаре в окружении остальной части семьи. Трумэн никогда не ходил по домам, играя в «Угости или пожалеешь», но это не остановило его от появления на крыльце одного из домов с Линкольном на руках, возвышаясь над группой детей.

Пожилая женщина, которая открыла дверь, посмотрела на Линкольна и улыбалась Трумэну:

— Я не думаю, что у парня достаточно зубиков, чтобы есть еще и конфеты. Я несколько стара, чтобы играть в «Угости или пожалеешь», не так ли?

— Вы никогда не будете старыми для того, чтобы делать детей счастливыми? — он указал на Кеннеди, безопасно расположившуюся около Джеммы в окружении его друзей.

Женщина протянула ему несколько конфет:

— У вас прекрасная семья. Счастливого Хэллоуина.

Трумэн поблагодарил ее, испытывая теплые чувства от ее похвалы, и присоединился к своей семье.

— Это для тебя, принцесса, — он раскрыл ладонь, показывая конфеты.

Глаза Кеннеди расширились, и она схватила конфету:

— Все? — это было мило. — Они получат конфеты?

Все хором отказались от сладкого, и улыбка Кеннеди стала еще шире:

— Это мне?

— Да принцесса. Тебе одной, — ответил он, довольный и одновременно обеспокоенный тем, что она еще такая маленькая, а уже думала о других. Его разум снова вернулся к ночи, когда он впервые их встретил, когда Линкольн плакал, а она хлопала его по спинке, как будто не знала, что еще сделать. Он задался вопросом, что, если она всегда думала о других. Во-первых, потому что, находясь в таком маленьком возрасте, она уже знала, что нужно заботиться о Линкольне, так же, как и он когда-то защищал Куинси. Он любил ее еще сильнее, когда задумывался о том, какой была ее жизнь до их встречи, и печаль закралась к нему в душу.

Он помог ей открыть конфету, и она откусила кусочек.

— Больше? — спросила она с полным ртом шоколада, и все засмеялись.

После того, как они сыграли в игру еще в нескольких домах, остальные направились в бар «Whiskey Bro’s» на маскарад, а Джемма и Трумэн направились с детьми домой.

Они забыли оставить наружное освещение возле квартиры. Трумэн включил фонарик на телефоне и освещал путь к зданию. Он одной рукой нес Кеннеди, а другую расположил на пояснице Джеммы. Линкольн мирно спал у нее на руках.

— Он чертовски милый медвежонок Пух, — он улыбнулся Джемме. — И ты сразила всех других принцесс наповал нарядом нашей маленькой девочки.

— Спасибо, — она остановилась, чтобы притянуть его поближе для поцелуя. — Это было так весело. Я рада, что разделила первый детский Хэллоуин с тобой.

— Я тоже, дорогая, — он оглянулся через плечо, услышав движение в траве. Став перед Джеммой, он поднял телефон, направляя фонарик в сторону тени, и его мир перевернулся.

Куинси ничком лежал на траве.

— Оставайся здесь, — несколько фунтов между ним и Куинси казались милей. Он присел рядом с братом, все еще удерживая Кеннеди. «Пожалуйста, не умирай. Не смей умирать у меня на руках». Он перевернул Куинси, быстро схватил его запястье в поисках пульса, чувствуя медленное биение под пальцами. Слава Богу. Он быстро осмотрел своего брата, находящегося без сознания, разыскивая колотые или пулевые ранения. Трумэн поднялся на ноги.

— Отнеси детей в машину, Джемма, — приказ прозвучал строго, и он быстро подошел к Джемме, касаясь ее рукой и поглаживая, одновременно сканируя местность на случай, если здесь скрывался тот, кто избил Куинси.

— Что случилось? Может, надо вызвать полицию? — в ее голосе ясно ощущался страх.

Она посмотрела через плечо, и Трумэн подошел сзади, блокируя ей вид на Куинси. Он не хотел, чтобы нечто ужасное оказалось где-то близко к ней и детям. Его гребаный брат привел кошмар к нему домой, и он понятия не имел, что может за этим последовать.

— Никакой полиции. Если у меня будут какие-либо взаимоотношения с полицией, мне придется сообщить об этом, а у меня нет ни одной ненужной отметки с момента выхода на свободу. Я отвезу его в больницу, — он положил Кеннеди в автомобильное кресло, а затем забрал Линкольна у Джеммы, которая казалась слишком ошеломленной, чтобы сосредоточиться и зафиксировать его в кресле.

Он нажал номер Бэра на быстром наборе и поднял телефон к уху, пока открывал водительскую дверь для Джеммы.

— Брат, — ответил Бэр.

— Ты мне нужен.

— Уже в пути.

— Трумэн, — требовательно позвала Джемма. — Поговори со мной. Почему мы уезжаем? Куинси в порядке? Что случилось?

Он посмотрел ей в глаза и попытался замедлить мысли в голове на достаточно долгое время, чтобы дать ей ответы:

— Я не знаю, что случилось или как Куинси попал сюда. Все, что я знаю, что он дышит, но он сильно избит и без сознания. Я должен отвезти его в больницу. Но если сделка из-за наркотиков прошла плохо, кто бы это ни сделал, он может вернуться. Я хочу, чтобы ты и дети были в безопасности, а ты не можешь здесь быть в безопасности, пока я не выясню, что случилось. Я даже не знаю, был ли кто в квартире.

— Хорошо. Боже, Трумэн. А как насчет тебя? Что будешь делать ты, если там кто-то есть? — она посмотрела округ двора. — Я надеюсь, что Куинси в порядке.

— Я тоже. Но ты должна ехать.

Она быстро обняла его:

— Я поеду, но мне нужны кое-какие вещи для детей.

Две пары фар стремительно приближались по подъездной дорожке. Машина Бэра и грузовик Буллэта остановились, двери распахнулись. Бэр, Буллет, Боунс, Дикси и Кристалл прошли через парковку. Кристалл направилась прямиком к Джемме.

Трумэн объяснил другим все так быстро, как мог. Боунс пошел помочь Куинси. Джемма сказала, что Бэр должен пойти и принести кое-что из квартиры.

— Джемма, я знаю, что тебе страшно, но я должен вернуться и отвезти Куинси в больницу, а я не могу это сделать, зная, что ты и дети находитесь в опасности. Пожалуйста, уезжай.

Она оглядела двор со страхом в глазах и кивнула:

— Пожалуйста, будь осторожен.

— Я буду, детка. Я люблю тебя. И мне очень жаль, — он заглянул в машину, взглянул на детей и почувствовал, как у него внутри образовывается дыра. Он не собирался подвести их. Не сегодня. Никогда. Это дерьмо закончится здесь и сейчас.

Глава 20

Джемма и девушки уложили детей спать в ее комнате, Кеннеди в кровать, а Линкольна в детский манеж, который позже привез Бэр. Джемма нервничала, переживая за Трумэна и Куинси, и чувствовала себя не в своей тарелке. Она ходила по гостиной взад-вперед, и миллионы вопросов роились в ее голове.

— У меня никогда не было такого раньше, — сказала она, ни к кому толком не обращаясь. Она подняла глаза к Бэру, сидевшему на диване рядом с Дикси, опершись руками на колени, и спросила: — На это была похожа его жизнь, когда он рос? Дети там будут в безопасности? Трумэн в безопасности?

Кристалл попыталась обнять ее, но Джемма вывернулась из ее объятий.

— Прости, — сказала она Кристалл, — я слишком взвинчена, чтобы стоять на месте.

Бэр смерил ее серьезным взглядом:

— Трумэн знает, что делает. Он прошел этот путь со своей матерью.

— Его мать, — повторила она со смесью грусти и гнева. — Я должна быть там с ним. Он, должно быть, переживает за Куинси.

— Боунс с ним, — заверил ее Бэр. — Лучшее, что ты можешь сделать, — это остаться здесь с детьми. Он будет расстроен, если ты и дети окажетесь в опасности. Он уже прислал мне сообщение, в котором просил не отпускать тебя обратно в квартиру. Как будто бы я этого допустил. — И мы, на самом деле, не узнаем, что происходит, пока он сам нам не расскажет. Буллет сторожит квартиру. Внутри ничего не было тронуто, не было признаков взлома, и это хорошо.

Она проверила свой телефон, но никаких сообщений от Трумэна не было.

— Он написал тебе? — она не смогла скрыть боль в голосе.

— Тексты сторожевых псов, — сказала Дикси. — Так называют их мои братья. Это то, чем они занимаются, когда нет времени поговорить, но они хотят знать, что все в порядке.

Бэр встал с дивана и показал ей сообщение Трумэна: «Я люблю их, мужик. Охраняй их, как будто бы они твои. Держи их подальше от квартиры, пока мы не узнаем, что случилось».

Она подняла взгляд на Бэра, ощущая себя плавающей в море без спасательной лодки.

— Я не знаю, как это сделать, или как так жить, — она вспомнила о детях, и ее охватил страх.

— Тебе и не обязательно, — заверил он ее. — Мы сделаем это. И никто из нас никогда не отправил бы вас на опасный путь.

Она посмотрела на Кристалл, которая произнесла.

— Я ему верю. Он разбирается в вещах, которые к нему не относятся, но я верю этому пижону.

Бэр засмеялся.

— Сладкая, ты еще ничего не видела.

— И он переживает насчет Кроу, который крутится возле меня, — усмехнулась Дикси. — Пожалуйста, — она обняла Джемму, повела ее к дивану и уселась вместе с ней. — Джемма, Трумэн самый лучший и преданный из всех людей, которых я знаю. Трудно отделить его от всего того, что произошло сегодня вечером, особенно когда ты так расстроена. Но помни, Трумэн никогда не употреблял наркотики. Он потратил всю свою жизнь, защищая Куинси, и очень дорого за это заплатил. Как бы он вас не любил, он уже не знает, как отключить эту функцию. И он любит тебя. Черт, этот мужчина так сильно любит тебя, он построил спальню и соорудил на кровать балдахины. Но правда в том, что ты должна копнуть глубже и задуматься о том, достаточно ли ты любишь его, чтобы иметь дело с наркотиками и Куинси. Потому что то, что произошло сегодня, может случиться снова. Возможно, и нет, но все же это возможно, и только ты можешь решить, слишком ли важно это для тебя, чтобы справиться с этим.

***

Трумэн постучал в дверь квартиры Джеммы. Было 7:30 утра, и он не спал всю ночь. Дверь медленно открылась, и Джемма прыгнула в его объятья. Он написал ей несколько часов назад, что Куинси пришел в сознание, и ее короткие ответ «Хорошо. Я люблю тебя» успокоил его. Но это было ничто по сравнению с тем, как держать в объятьях женщину, которую любишь.

— Я так волновалась, — она целовала его щеки, губы, потом снова щеки.

Он впитывал каждую секунду ее внимания, и постепенно его мир наполнялся красками.

— Привет, детка, — он потерся своим носом о ее, нуждаясь в своих тайных традициях настолько, насколько ему были нужны слова. — Я скучал по тебе.

— Я тоже. Ты в порядке? Как Куинси? — она осматривала его лицо, и он знал, что адски выглядит. Пока она не оказалась в его руках, он тоже чувствовал себя адски. Теперь он чувствовал себя изнуренным, но значительно лучше.

— Да. Пойдем внутрь, и я все тебе расскажу.

Он обнаружил Дикси, сидящую с Линкольном на руках, и Бэра, лежащего на диване, его голова покоилась на подушке, а глаза были закрыты. Он наклонился и поцеловал Линкольна, пока Бэр поднимался на ноги.

— Все хорошо? — спросил его Бэр и быстро обнял.

— Да, — он огляделся. — Где Кеннеди?

— Тумэн, — Кеннеди бежала по коридору, за ней Кристалл, у обеих волосы были завязаны в хвостики с большими розовыми бантами.