В горле у меня забулькало – издав то ли стон, то ли вздох, я вскочила, вылетела из зала через боковую дверь и побежала по коридору. Мне нужен был свежий воздух, что бы вдохнуть, выдохнуть и сбросить с себя эту черноту. Но она преследовала меня, неслась за мной по пятам, накрывая липкой пеленой отчаяния. Я не могла оторваться или укрыться от нее, поэтому в конце концов просто тяжело сползла на толстый клетчатый ковер, прислонившись спиной к стене. Покрутила головой, щурясь от яркого света ламп, такого резкого по сравнению с приглушенным мерцанием свечей в бальном зале. Я очутилась в коридоре, прав да, не в таком, где по обе стороны расположены двери номеров. Откуда-то доносилось урчание льдогенератора, а воз дух был пропитан запахом хлорки. Ага. Я находилась возле бассейна. Идея нырнуть в прохладные, спокойные воды бассейна показалась мне замечательной: идеальный способ прояснить голову, унять боль от потери Теда.

Шатаясь, я встала на ноги и, придерживаясь за стену, дюйм за дюймом начала продвигаться вперед.

– Элли!

Я оглянулась и увидела Эрика: он снял галстук и сердито хмурился. Я попыталась оторваться от него, но на высоких каблуках это было довольно трудно. Со стороны, наверное, казалось, что я исполняю какой-то странный танец с раскачиванием и подскоками. Мешало и то, что коридор никак не хотел стоять на месте и все время кружился, так что мне еле-еле удавалось удерживать равновесие.

Я опять обернулась и взвизгнула, поняв, что Эрик в два счета догнал меня и теперь выглядел довольно рассерженным. Он схватил меня за руку, поставил прямо и сказал:

– Пойдем, я отвезу тебя домой.

– Нет? – резко воскликнула я и постаралась вырваться, но лишь вывернула запястье. – Пус-сти! Я хочу плавать.

– Какая муха тебя укусила? Я никогда тебя такой не видел! – Эрик ошеломленно смотрел на меня.

Пожав плечами, я перестала сопротивляться, и он отпустил мою руку. Я потерла то место, где остались следы от его пальцев.

– Пойдем, – вздохнул Эрик. – Думаю, нам лучше поговорить… обо всем утром, когда ты немного протрезвеешь.

– О чем «обо всем»? – насторожилась я.

– Не стоит обсуждать это сейчас, – сказал Эрик и кивнул головой в сторону бального зала, последнего места на земле, куда мне хотелось бы вернуться. Я знала, что, войдя туда, сразу натолкнусь на Теда, нежно целующего Элис в шейку, или, чего доброго, увижу, как эта сладкая парочка радостно сообщает всем и каждому о своей помолвке. Я опять уселась на ковер, обхватив руками колени. К счастью, коридор перестал кружиться, конечно, если только я не наклоняла голову или не закрывала глаза, – тогда все начинало вращаться с такой бешеной скоростью, что я чувствовала себя словно на аттракционе «Вихрь.

– Я хочу знать, к чему ты клонишь! – заупрямилась я.

– Хорошо, – вздохнул Эрик и сел рядом со мной. Он попытался взять мою ладонь, но я вырвалась и скрестила руки перед собой. – Господи, Элли, ну что с тобой происходит? Нина сказала, ты снова хочешь встречаться со мной, а ты весь вечер ведешь себя так, будто тебе не терпится от меня отделаться.

Я закрыла глаза и покачала головой. В хмельном угаре я совсем забыла сказать Эрику, что Нина ему наврала. И как же я не позаботилась объяснить, что не собираюсь возвращаться к нему? Использовать его таким образом – страшно жестоко и несправедливо. Если я когда-нибудь протрезвею и ко мне вернется координация, я непременно побью Нину. Сейчас я была готова ее задушить: она устроила так, что чувства Эрика неизбежно пострадают, а причиню ему эту боль я. Однажды я уже порвала с ним, а теперь, совершенно не по моей вине, ситуация вернулась к исходной точке, и мне придется начинать все сначала. Я еще тогда знала, что надо было «отодрать пластырь», и сейчас получила заслуженный урок.

– Эрик, знаешь, ты мне очень нравишься, но Нине не следовало звонить тебе и приглашать на эту вечеринку, – начала я и прикрыла глаза, чтобы остановить крутящуюся карусель.

– Вот как? – промолвил Эрик.

Я открыла глаза, чтобы посмотреть, огорчила или разозлила его своими словами, но на лице Эрика застыло тоже непроницаемое выражение, что и у Теда. Интересно, все мужчины способны на это? Меня охватила досада, но потом ее сменило чувство вины. Уж Эрик точно не напрашивался на этот разговор.

– Да, – подтвердила я. – У нее были на то свои причины. Я здесь ни при чем.

– Значит, ты не хочешь, чтобы мы снова были вместе?

– Нет. – Я покачала головой. – Извини. Я хотела сказать тебе раньше, но… В общем, прости, – неловко закончила я.

– Понятно, – сказал Эрик и помолчал. – Ты знаешь, почему Нина обманула меня?

Я молча кивнула, не желая расстраивать Эрика и объяснять, что его использовали, а я ничего ему не сказала, потому что сначала перетрусила, а потом напилась.

– Почему? – потребовал он ответа.

Я вздохнула и закусила губу. Внезапно мне показалось, что я абсолютно трезва, хотя, судя по шуму в голове, это было не так.

– Потому что есть один человек… который мне дорог, и Нина решила, что если он увидит меня с тобой, то сильнее увлечется мной, – сказала я, понимая, как отвратительно это звучит. – Мне правда очень жаль, Эрик.

Он молчал, и я отважилась украдкой взглянуть на него. Лицо Эрика оставалось бледным, а глаза устремлены в землю, словно он переваривал мое жалкое объяснение.

Наконец, все так же глядя перед собой, он произнес:

– Значит, ты просто использовала меня?

– Нет, – поспешно возразила я. – Ни в коем случае. Ну, может быть… В общем, я не нарочно. Я не знала, что задумала Нина, до тех пор пока не увидела вас в дверях. А потом я собралась все тебе рассказать, но отвлеклась и… – Не договорив, я замолчала. Мне самой было противно слушать свои оправдания, и я могла лишь догадываться, что сейчас чувствует Эрик.

Он вздохнул, и я увидела, что на его лицо набежала тень, а голубые глаза, обычно яркие и жизнерадостные, потемнели от гнева. Эрик потерянно качал головой, словно не веря в то, что произошло.

– Мне действительно очень жаль, – сказала я и потянулась к его руке, однако на этот раз Эрик сам отодвинулся от меня.

– Тебе прекрасно известно, как я к тебе отношусь. Уверен, у тебя не было на этот счет ни малейших сомнений – я так часто звонил, оставлял столько сообщений, на которые ты ни разу не потрудилась ответить. И после всего это го ты со своей подружкой, – Эрик кивнул в сторону бального зала, – не придумали ничего лучше, как солгать мне, и… использовать меня, чтобы заставить другого парня ревновать?

Я обвила руками колени и низко опустила голову. Слезы раскаяния катились у меня по щекам.

– Прости, – прошептала я. – Поверь, я не хотела, что бы все так получилось.

– Ну да, как же! – язвительно бросил Эрик и поднялся с корточек. Он навис надо мной длинной устрашающей тенью. – Знаешь, Элли, я ведь тебя любил, а самое главное, считал тебя по-настоящему доброй. По крайней мере ты всегда поступала как хороший и добрый человек. И вот теперь оказывается, что, зная о моих чувствах к тебе, о том, как много ты для меня значишь, ты, ни секунды не колеблясь, втянула меня в свои грязные игры.

– Нет! – пораженно воскликнула я. — Нет, я ничего такого не делала. Я не собиралась втягивать тебя во все это, я просто не знала, как…

– Сказать мне правду? Я кивнула.

– Прошу, поверь, я не хотела причинить тебе боль.

– Поздно, черт возьми! – со злостью выплюнул Эрик, Он развернулся, чтобы уйти, но затем снова оглянулся на меня: – Знаешь что, Элли? Ты вовсе не добрая и милая девушка, за которую я тебя принимал. Ты – отвратительная, хитрая стерва, и я рад, что избавился от тебя!

Эрик ушел, а я осталась сидеть на полу, обхватив рука ми колени. Я ревела и ревела до тех пор, пока не выплакала все слезы. Казалось, прошла целая вечность. Я с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела обратно в зал, чтобы залить в себя еще спиртного.

Глава 25

Я открыла глаза и сразу почувствовала, что меня сейчас вырвет. Тошнота волнами подкатывала к горлу, и я старалась лежать неподвижно, вдыхая и выдыхая пересохшим ртом, пока приступ дурноты не прошел. Помещение, слава Богу, больше не кружилось, но передо мной встала проблема посерьезнее.

Я села и огляделась по сторонам. Все вокруг было белым – стены, потолок, постельное белье на кровати в стиле модерн со стальными спинками. Тот же стиль прослеживался в интерьере всей комнаты: блестящие черные тумбочки и туалетные столики, серебристые светильники, черно-белые фотографии в матово-стальных рамках, плоский длинный ящик с зеленой травой у окна. Подобный интерьер, где все стоит безумно дорого и подчинено принципу минимализма, обычно можно встретить на страницах журналов. Дело, однако, было не в этом. Проблема заключалась в том, что я никогда прежде не видела этой комнаты и абсолютно не имела представления, где нахожусь.

Я со страхом оглядела себя, надеясь, что хотя бы не окажусь голой или в экзотическом ансамбле из кожаных рем ней с цепями. К моему облегчению» на мне была синяя мужская пижама из хлопка – правда, слишком большая по размеру и явно не моя. Потом я заметила, что мое платье и чулки аккуратной стопкой сложены на черном металлическом стуле, а сверху лежат сумочка и туфли. Очевидно, кто-то раздел меня и нарядил в чужую пижаму. Мысль о том, что я была в стельку пьяна и какой-то человек – или какие-то люди – раздевали меня и видели обнаженной, приводила в ужас. Я обхватила себя за плечи. Очень неприятно, что кто-то обращался со мной как с безвольной куклой, однако хорошо еще, что я очнулась целой и невредимой, в мягкой постели, а не где-нибудь под кустами, в крови и синяках. Замечательный сценарий встречи собственного тридцатилетия, подумала я, внезапно осознав, что сегодня у меня день рождения. Я совершенно не помнила, держалась ли на ногах в полночь, когда публика в отеле «Гранд-Хайетт-Вашингтон» шумно и весело приветствовала наступление Нового года, разбрасывая конфетти и выдувая длинные языки из дурацких бумажных дудок, в воздухе парили воздушные шарики, а с потолка сыпалась метель из золотых блесток. Это пробуждение неизвестно где, в чужой одежде, с диким похмельем станет моим первым воспоминанием о начале четвертого десятка жизни. Прелестно.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках, я сползла с кровати, мягко плюхнулась на пол, потом встала, прошлепала к двери, приоткрыла ее и опасливо выглянула наружу. Коридор показался мне гораздо более знакомым, чем спальня. Я сразу же узнала стены карамельного цвета и белый ковер, а в дальнем конце коридора виднелась светлая деревянная дверь, которая, как я знала, ведет в модную кухню, напичканную бытовой техникой из нержавейки. Меня охватил ледяной ужас, а мозг сверлила единственная мысль: черт, черт, черт! Должно быть, прошлой ночью Тед привез меня к себе. Представляю, какова я была вчера, если до такой степени надралась, что наутро ничего не могу вспомнить. Меня утешало лишь то, что я не стала жертвой банды сексуальных садистов и что человек, который, по всей вероятности, переодевал меня (теперь я узнала любимую пижаму Теда), уже видел меня обнаженной. Я от всей души надеялась, что дело обошлось без пьяных признаний.

Высунув голову в дверь, я внимательно прислушивалась, пытаясь определить, находится ли в квартире Тед или – кошмар из кошмаров – и Тед, и Элис. Наверное, как раз сейчас они сладко нежатся в его огромной кровати и, может быть, даже занимаются утренним сексом. С этими черными мыслями я вернулась обратно – насколько я поняла, в комнату для гостей (интересно, а сколько вообще комнат в этой квартире?) и со щелчком закрыла дверь. Я попыталась напрячься и вспомнить, как здесь очутилась, но моя голова выдавала лишь тупую, ноющую похмельную боль. Несмотря на все усилия, я так и не припомнила событий прошлой ночи после неприятного раз говора с Эриком. Меня передернуло от стыда – я так обидела Эрика – и горечи: теперь он считает меня законченной стервой. Последнее, что я помнила, – это как держала в руке запотевший бокал, а потом, запрокинув голову, осушила его одним глотком, так что кубики льда ударились о зубы; мне не терпелось побыстрее ощутить действие алкоголя. Что ж, по меньшей мере одна моя мечта осуществилась: напилась я как следует.

Я принялась разрабатывать план. Надо убираться отсюда как можно скорее, пока Тед и Элис не вышли из спальни. Я вовсе не испытывала желания слушать о том, как сильно нагрузилась вчера вечером, – судя по тому, что им пришлось отвезти меня не домой, а сюда, все ясно и так. На какой-то миг у меня в голове промелькнул вопрос: куда подевалась Нина и почему я проснулась не в ее квартире? Но пока я решила не задумываться об этом.

Я принялась выдвигать и задвигать ящики комода, на деясь отыскать какой-нибудь свитер и кроссовки, подходящие мне по размеру, однако ничего не обнаружила. У меня оставалось два варианта на выбор: либо снова надеть вечер нее платье и туфли на шпильках, либо отправляться домой в пижаме Теда. Ни то, ни другое меня не устраивало. Не хотелось, чтобы меня видели на улице в мужской пижаме на четыре размера больше, но, с другой стороны, в колледже мы всегда поднимали на смех девушек, которые утром плелись домой в вечерних нарядах, как правило, с засосами на шее и спрятанными в сумочку чулками. Мы называли это «Дорога позора» – каждому встречному-поперечному было понятно, что накануне девица перебрала и загуляла.