Наталья Абакус - Скоростная любовь

— Работа-то пыльная? — внимательно выслушав, спросил Павел.

— А? Нет. Я не в курсе, но, наверное, она сложная.

— Наверное, — Паша потер руки.

— Не то, что у его начальника, — усмехнулась я.

— А что с ним?

— Мы же приехали на съезд всех крупных компаний, как я тебе говорила, и мой брат приписан к одной из них. Ясно же, что начальник компании, особо не нагружаясь, сидит в кабинете и пьет виски.

— Ха-ха-ха! Думаешь? Кстати, я немного знаю об этом форуме, — призадумался он. — А у кого работает твой брат? В какой фирме?

— В консервах, — махнула я рукой.

— В смысле?

— Кир приписан к заводу, ответственному за разнообразные тары.

— Ого? — протянул Паша. — И начальник у него?

— Мятежный, — произнесла я, — вот имя и отчество не помню.

— Вот оно как! Ха-ха-ха! — рассмеялся Паша. — Ха-ха-ха!

— Что? — поинтересовалась я. — Ты его знаешь?

— Ну, слышал, — замялся он.

— Слышал? Откуда? — поначалу удивилась я, но потом, сообразив, предположила: — Ты же тоже из богатых, да? Конечно!

— Ну, можно и так сказать.

— Кошмар! И теперь мой родной брат бегает по поручениям этой консервной крышки.

— Консервной крышки! Ха-ха-ха! И как ему? — поинтересовался Павел.

— Не знаю! Но я на его месте сразу же послала бы всех подальше!

— Почему? — у Павла поразительно быстро улучшалось настроение.

— Ха-ха-ха! Да он стопудово жуткий тип! Все вы, богатые, — я покосилась на него, — заносчивые и скупые.

— Ха-ха-ха! Неправда!

— Да! Наверняка, он толстый, жирный и вечно потный, — поделилась я с ним своими предположениями.

— Кто? Мятежный-то?

— Ну да! Ой! Так ты его видел! Скажи, я права? — попросила я.

— Ха-ха-ха! Ну, как, — Паша покачал головой в разные стороны, — я бы не сказал, что он жирный, но вот характер не слишком доброжелательный. Говно. Как ты любишь выражаться.

— Да ладно? Говно? Правда?! — произнесла я. — Вот! Не зря говорят, что у женщин все в порядке с интуицией!

— Ха-ха-ха!

— Знаешь, я прям мечтаю сказать ему это в лицо! Чтоб он понял это!

— Зачем? — отсмеявшись, поинтересовался Паша.

— Ну, чтоб устыдить! Наверняка, он ворует много денег. Иначе, не стал бы таким богатым.

— А в честный труд ты, видимо, не веришь?

— Ой! Нет, конечно! — махнула я рукой.

— Ну, знаешь, многие люди, работающие с ним, говорят, что он честный человек.

— Да-да-да! Ты этому поверил? Да он просто подкупает их, чтоб они это говорили.

— Хм…

— Какой там честный труд, когда ему надо содержать, наверняка, жуткую, вечно клянчащую жену и тупоголового сына, который, наверняка, всю жизнь планирует за счет отца жить! — посмотрела я на Пашу.

— Откуда ты знаешь? С чего ты решила, что они именно такие, как ты их сейчас описала?

— Да потому что все они такие. Дети богатых.

— Да?

— Ой! — я поняла свою оплошность. — Ты — исключение!

— Ага, — он призадумался. — Ты не имеешь право думать о ком-то столь плохо, учитывая, что даже не знакома с этими людьми.

— Прекрати! — решила я закрыть эту тему. — Зря я поделилась с тобой этими рассуждениями.

— Это верно, — хмуро заметил он.

— Почему тебя это так сильно задело? — поинтересовалась я.

— Почему? — он посмотрел на меня. — Потому что ты слишком мала и многого не знаешь об этом мире, чтоб кого-то брать и обливать грязью.

— Что? — возмутилась я. — Обалдеть! Тебя просто задело, что ты один из таких, ничем не выделяющихся папенькиных сынков, гоняющих на тачках, подаренных родителями.

— Зато ты такая правильная! — воскликнул он, встав со скамьи. — Видать, тебе сам Бог дал право решать за всех, кто плох, а кто нет.

— Кто говоришь? — я встала напротив него. — Бог? Бога нет!

— Ух ты! — Паша покачал головой. — Ах, точно! Зачем он нужен, если есть ты! Такая справедливая!

— Нет! Просто, если бы он был, то… — едва не выпалила я, — неважно!

Махнув рукой, я вновь присела на скамейку.

— Я заметил, у тебя действительно куча проблем, но самая главная, это отсутствие уважения по отношению к другим, — произнес он. — Я рад, что не поделился с тобой своими переживаниями, такая, как ты, не оценила бы, — развернувшись, он направился к машине.

— А?! А ты!? А ты!? — я была в гневе от его слов. Мне было очень неприятно слышать от него подобное. — Пафосный, бездушный придурок! Я подам на тебя в суд за наезд!

— Да подавай! — крикнул он издалека. — Если тебе совсем делать нечего. Но все дело в том, что я с этим разберусь и продолжу рассекать по Москве на купленной за свои деньги машине, а ты вали в Питер, и живи там, задыхаясь от своей ненависти.

На этом он свернул за угол, и мне не было никакого смысла кричать что-то вслед.

Мне не понравились прощальные слова Павла. Он был неправ! Я никогда не завидовала подобным людям! А если и завидовала, то лишь шутя, несерьезно. Это же не я напросилась в компанию к ним! Сюда я приехала лишь из-за брата, который беспокоился о своем будущем. На глазах выступили слезы. Я содрала пластырь, который наклеили мне на висок, и, скомкав его, отправила в ближайшую урну. Немного успокоившись, я поднялась со скамьи и, спросив у первого встречного, где тут ближайшая остановка, направилась к ней. Спустя два часа добралась до гостиницы. Швейцар при входе сначала не узнал во мне постояльца, но, присмотревшись, охая и ахая, открыл передо мной дверь. Поблагодарив его, я поплелась к лифту. Все мои мысли были обращены в молитву: «Пожалуйста! Можно я наконец-таки окажусь в номере!». Буквально через десять минут мое желание было исполнено и я, встреченная холодным молчанием из комнаты брата, несказанно обрадованная тому, что он не вышел, заперлась в ванной. Оценив ущерб, нанесенный моему телу за сегодняшний день, я пришла к выводу, что все не так уж плохо. Нет, повреждения, конечно же, были, но не столь серьезные, чтоб переживать насчет шрамов. Рана на виске и вовсе была едва заметна. Оставалось лишь пережить ушиб ноги, но и с этим вряд ли бы могли возникнуть осложнения. Испорченные колготки я выкинула сразу же, как стянула их с себя, а грязь с куртки стерла влажной тряпочкой. Отмокнув в ванной, я выбралась оттуда и прошла к себе в комнату. Рухнула на кровать и задумалась.

Черт! Красавчик с неотразимыми глазами, который так и остался неразгаданным, заинтриговал меня. Он втоптал меня лицом в грязь. Два раза за день. Физически и морально.

— Нормально? — возмутилась я.

В дверь постучали.

— А?

— Я зайду? — Кир, приоткрыв дверь, обратился ко мне.

— Конечно, — ответила я, прикрыв себя покрывалом и опустив на лицо прядь волос, чтоб прикрыть царапину.

Я сняла все бинты, но раны, естественно, никуда не делись, а мне не хотелось расстраивать брата.

— Цветы, — протянул Кир.

— Да.

— От Николая?

— Да.

— А. Понятно. Ты есть пойдешь?

— Да.

— М-м-м… — Кир, озадаченный моими односложными ответами, замолк.

— Кстати, думаю, уже пора, так что с твоего позволения, я, пожалуй, начну одеваться.

Непрозрачно намекнула ему, чтобы он вышел. В любое другое время я вдоволь бы поиздевалась над ним, скинув с себя какую-нибудь деталь гардероба, но сейчас, во-первых, была с ним в ссоре, во-вторых, была слегка «помята».

— Да-да, — он прикрыл за собой дверь.

— Вот черт! — с некоторым затруднением встав с кровати, я пошла смотреть одежду на вечер.

Выбрав джинсы и кофту с высоким воротником, я, причесав волосы и оставив их наполовину свисающими на лицо, предстала перед братом.

— Пошли? — предложил он.

— Пошли.

Стараясь как можно менее заметно хромать, я, не дожидаясь его, направилась к лифту.

— Ты как-то странно ходишь, — все же отметил он.

— Да… неудачно встала на ступеньку, соскользнула и ушиблась, — ответила ему.

— О? Осторожней надо!

Мы вошли в ресторан и я, делая вид, что не замечаю никого вокруг, в особенности махающего мне Колю, направилась к нашему столику.

— Он, вроде, поприветствовал тебя, — пробормотал Кир.

— Ну, здорово! — ответила я.

Погрузившись в меню, отметила то, что хотела бы на следующий день. Брат, заказавший вполовину меньше, смотрел на меня со своего места.

— А что с руками? — ишь какой глазастый!

— Ничего.

— Тоже упала?

— Да. Оттуда же.

— М-м-м… аккуратнее надо бы.

— Спасибо, как-нибудь сама догадаюсь.

— Полина, хватит ерничать! Давай мириться! — предложил Кир.

— Давай! — улыбнулась я.

У меня вечно кишка тонка для подобных предложений, поэтому я с радостью пользуюсь теми, что исходят со стороны.

— Вот и отлично! — улыбнулся брат и принялся уплетать за обе щеки свою порцию.

Я последовала его примеру.

— Ну, как прошел день?

— Супер! Кстати, я познакомился с начальником. И он никакой не жирный.

— Да неужели? — у меня не было сил сдержать сарказма.

— Ну да! А что?

— Ничего. Ну, и какой он?

— Александр Алексеевич, наоборот, очень подтянутый мужик. Говорит по существу. Правда, порой от его слов по спине дрожь пробегает.

— Серьезно?

— Серьезней некуда. Он приехал со своего нового завода. Вроде там все круто. Сказал, что будет жестко контролировать всех нас, сказал, что если мы будем выкладываться на все сто, то у каждого есть шанс.

— О! Здорово!

— Кстати! — вспомнил о чем-то Кир. — Завтра у каждого участника проекта личное собеседование с Мятежным.

— Да? А если не пройдешь его?

— Не знаю. Но мне сказали, что это очень важный этап, что он будет начинать формировать свое мнение обо всех, и, естественно, хочется, чтоб это мнение оказалось как можно положительней.

— У тебя не будет проблем! — успокоила я явно переживающего брата. — Ты весь такой суровый и правильный, что он сразу же тебя полюбит.

— Да, но… дело не только во мне.

— А в чем еще? — поинтересовалась я, отхлебывая малиновый чай.

— В том, что там надо будет подробно описать свою семью, всех родственников.

— Оу, — призадумалась я, — ну, ты осилишь! Или ты боишься, что не сможешь описать все мои положительнее стороны? Ха-ха-ха! — засмеялась я.

— Да я бы описал! Но он в курсе: кто ты и что ты тут, — угрюмо заявил он.

— Ну, и? Я не имею право быть тут и поддерживать тебя?

— Имеешь. Но есть некие правила. Родственники, сопровождающие участников, должны присутствовать при собеседовании и лично познакомиться с начальством.

— Что?! — я моментально впала в шоковое состояние.

— Ага.

— Это нереально.

— Еще как реально, — протянул Кир, — завтра, вместо работы на заводе, нас всех, включая тебя и меня, ждут в одном из главных офисов Мятежного, расположенного в центре Москвы.

— Пипец! И что? Мне придется общаться с ним? — возмутилась я.

— Ага.

— Да что же это такое? Мне придется говорить, что я все тут полюбила и как тут замечательно? — посмотрела я на брата.

— Да. Делая это как можно искренне.

— Вот это испытание, — проблеяла я.

— Полин, ты поедешь? — поинтересовался у меня брат.

Кажется, он сомневался во мне. Да как он мог подумать, что я брошу его и откажу в помощи?

— Понятное дело, я бы лучше смоталась в Чернобыль, но раз на то пошло… ладно. Поеду. Ты же все, что у меня есть, — махнула я рукой.

— Вот здорово! — возликовал Кир.

— Действительно! — поникла я. — Вот только, если тебя из-за меня выгонят, не гони после этого!

— Хорошо. Ха-ха-ха! Я-то думал, ты вообще откажешься ехать.

— Ага, — прищурилась я, — и, наверняка, в страхе перед этим решил заранее помириться, да?

— Не исключено. Ха-ха-ха!

— Ну ты гад!

— Неправда!

— Правда!

Весело переговариваясь, мы покинули ресторан и пошли обратно в номер. Ник остался забытым за своим столом, куда я так ни разу и не посмотрела. Тело немного постанывало. Придя в номер, мы с Киром, недолго думая, рухнули на свои кровати и погрузились в сон.

— Еще приличней!

— Куда приличней-то? — от возмущения я ударила рукой по косяку и взвизгнула.

За ночь царапины затянулись, но все равно давали о себе знать.

— Берг, ну неужели у тебя нет чего-то более закрытого? — поинтересовался Кир.

— Чего? Что в этом неприличного?