Казалось, он залезал мне в мозг и пытался что-то поменять там. Это было довольно стремно, и мне это не нравилось. Я изо всех сил пытался игнорировать его мысли и мнения, но, сам того не контролируя, шел на контакт. Видимо, сказывалось мое состояние здоровья, впервые в жизни я был безоружен, и мне приходилось принимать все происходящее, каким оно представало передо мной, не в силах что-либо поменять.

— Мне пора, — после минуты прожигания меня глазами, произнес он.

— Куда?

— Мне пора валить, Франк. Все не слишком гладко. Чем раньше я свалю, тем будет лучше. Не забывай, я слил клуб.

— Но… Ты же мертв.

Его лицо скривилось.

— Это так, но… Сам знаешь, как в этом мире бывает. Кто верит, кто не верит, кто-то что-то видит, кто-то кого-то подозревает. Мне стоит держаться подальше от всего этого, кстати… Тебе тоже, — усмехнулся он.

Мы замолчали.

Поднявшись, он направился к двери.

— Эй? И все?

— А что тебе надо?

— Ну я не знаю. Ты смываешься?

— Да. Я уезжаю прямо сейчас, пока есть возможность, пока люди, которые мне помогают, не кинули меня.

— Но… Как ты можешь уехать. А… Она?

На его лице появилась грусть и подобие обиды.

— Как ты можешь уехать и оставить ее одну, без присмотра? Я понимаю, Кир поддерживает ее, но…

— Франк, многое изменилось.

— Я знаю! Ты не можешь уехать, бросить Полину, по крайней мере, сейчас. Даже если она ушла от тебя, разве ты не говорил о том, что не оставишь ее?

— Я ей не нужен. Мне больно ее видеть.

— Больно? А ей думаешь лучше?

— Франк, она уже давно уехала, — перебил он меня.

— Что? — я был шокирован. — Уехала? Куда? — приподнявшись на локтях, поинтересовался я.

— Она далеко. Довольно далеко отсюда, от вашего города. Я бы сказал, это даже к лучшему.

— Что? Где она?

— Дима, я наблюдал за ними с самого начала. Когда я сказал тебе, что смирился с тем, что потерял ее, они хоронили тебя в этот день, верней как… Они вроде как хоронили то, что от тебя осталось.

Меня передернуло.

Мои близкие, подавленные, испуганные. Полина. Я не мог передать то, что рвалось наружу, в это мгновение я почувствовал, насколько же сильно хочу его убить. Он заставил всех моих родных пройти через ад. Все-таки он был болен, был сумасшедшим.

— Они отвернулись от нее, — дав мне возможность все обдумать, проговорил он.

— Что? — посмотрел я на него.

— Они все. Все твои близкие отвернулись от нее, все кроме одного.

— Не понял…

— Она уехала, и сейчас ей лучше.

— Но как… Куда?

— Вот только не надо срываться и куда-то бежать. Я не скажу тебе, куда она уехала, — заявил он на полном серьезе.

— Что?

— Не перебивай. Папка, — он переложил ее из руки в руку. — Повторяю, в ней много чего интересного. Тебе передадут ее тогда, когда ты будешь в состоянии выйти отсюда, когда полностью восстановишься. Франк, не пытайся улизнуть, свалить отсюда раньше времени. Я надежно спрятал тебя, тут до тебя никто не доберется, тем более уж в том, что ты погиб, почти никто не сомневается. Скорбь твоих близких — первое тому подтверждение, а для иных лишнее подтверждение. Я же говорил — все обдумано и исполнено мной гениально, — улыбнулся он.

Я молча покачал головой.

— Меня разрывает на куски ненависть.

— Возможно. Меня это не шибко интересует. Доктор продержит тебя, заставляя проходить курс восстановления. Слушайся его, если хочешь нормально себя чувствовать, все-таки тебе здорово досталось. После того, как он закончит с тобой, тебе отдадут документы, которые я держу в руках. Если ты решишь свалить раньше — каким-то образом увильнешь — это будут твои проблемы, ты останешься один, без документов, без имени, без денег, без всего. Один на улице. Возвратившись домой — испортишь все и создашь кучу проблем. Подумай над этим. Нужно время для того, чтобы все утихло. Это мой последний совет тебе. Пока! — он потянулся к дверной ручке.

— Стой! — воскликнул я.

— М? — обернулся он.

— Я свалю отсюда, как только встану.

Он пожал плечами. Повернув ручку, открыл дверь.

— Эй! — я был в замешательстве. — Подожди!

— Что?

— Куда ты едешь? — неожиданно для себя поинтересовался я.

Возникла пауза. Он думал. Рассуждал о чем-то.

— Я еду в Бразилию, — наконец-таки ответил он. — В Рио.

— Что? Ха-ха-ха. Что ты там забыл? — не поверил я ему.

— Там есть кое-что… Что представляет для меня особый интерес, — улыбнулся он.

— Ты серьезно?

— Я же сказал, больше меня ничего не держит, я наконец-таки могу заниматься тем, что меня интересует, что меня волнует. Франк, я уезжаю по делам, решать проблемы. Я уезжаю, чтобы быть подальше отсюда, я хочу забыть обо всем, забыть о Полине, в конце концов. Мне больно.

Изобразив на лице кривую улыбку, он потрепал себя по волосам:

— Выздоравливай. Таких соперников как ты стоит беречь. С тобой интересней, — ухмыльнулся он. — Возможно, когда-нибудь… Где-нибудь. Мы с тобой покатаемся. Покатаемся ради гонки, ради скорости, не ради мести. Я буду рад этому. Раньше я не переваривал тебя, считая пустым и недостойным. Я ошибался. Смотря на тебя, я вспоминаю своего друга.

— Пф.

— Кто знает, — прищурился он. — Возможно, это всего лишь «пока», а не «прощай».

— В тебе слишком много лирики, — подметил я. — Тебе опасно находиться в непосредственной близости со мной. Я убью тебя, — пообещал я ему.

— Ха-ха-ха. Попробуй. Я меня не получилось. Возможно, второй раунд будет за тобой! До встречи, Франк!

Кивнув на прощание, не получив от меня ответа, он исчезнул.

Испарился, оставив после себя огромное количество ответов, недопонимания, сомнений.

— Давай-давай! Шустрей! Еще раз!

— Куда еще-то? Я до аварии был не способен на подобное! — вытер я выступивший на лице пот.

Прошел месяц. Месяц с того момента, как я в последний раз видел Шторма.

Он оставил меня в подвешенном состоянии. Я долго не мог справиться с приступом злости, предпринял довольно много попыток свалить из своей камеры.

Все они заканчивались довольно нелепо. Либо я сваливался от накатившейся на меня внезапной усталости, либо скручивался от боли, так и не выбравшись на улицу. Грудная клетка постоянно напоминала о себе. Головокружение часто сбивало с толку. Я восстанавливался, уверенно, в правильном направлении, но все-таки небыстро. На все нужно было время.

Доктор, маявшийся со мной, стал моим единственным источником информации. Две медсестры, по крайней мере, только двоих я смог насчитать, не разговаривали со мной. У меня не было ни телефона, ни телевизора, ни журналов, ни газет. Ничего. Зато было много лекарств, перевязок, постепенно сменяющихся процедурами, витаминами и, наконец, тренировками. Зато была дверь, закрывавшаяся на замок. Было окно, через которое я мог любоваться лишь маленьким кусочком неба.

— Ты о чем мечтаешь? Активней!

Я вновь принялся за упражнение.

— Великолепно!

— И все-таки, что тебя связывает со Штормом? — в сотый раз поинтересовался я у мужчины.

— Это не твое дело, ты в последнее время ведешь себя фривольно со мной!

— Ха-ха-ха. Я просто становлюсь прежним, — зажмурившись, протянул я с улыбкой.

Мне так нравилось ощущать себя здоровым. Конечно, я еще не был стопроцентно восстановлен, но я чувствовал, что нахожусь где-то поблизости.

Прошедшее время заставило меня обдумать многое. После раздумий я пришел к выводу, что в словах Мятежного был некий смысл. В первую очередь это касалось моего здоровья. Бессмысленно было стараться кому-то что-то доказать, пока я был не в состоянии вынести свое бренное тело на воздух. Это бы походило на клоунаду. А учитывая дверной замок, и вовсе ставило на мне крест. В конце концов, смирившись с действительностью, я решил подкрепить себя, восстановить свой организм, а уж потом возвращаться обратно, пытаться выгородить друзей. Я однозначно должен был что-то сделать. Я должен был вернуть ее. Меня бросало в холодный пот, когда я представлял себе, что пережила Полина, я не мог понять поведение ее брата, наших друзей, по отношению к ней. Они считали ее виноватой в моей смерти. Они ошибались, и это было непростительно. Я маялся тревогой о Максе. Единственное, что утешало меня, это то, что он был с Киром. Только ему я мог доверить его.

— Дима, — голос моего доктора вытащил меня из дремоты.

— А? Здорово!

— Вот. Это тебе.

С легкостью поднявшись, усевшись на кровати, я уставился на папку, которую он держал в руках.

— Кажется, тебе пора! — улыбнулся он.

— Серьезно? — взяв интересующие меня документы, поинтересовался я. — Больше никаких замков, никаких камер? Никаких тренировок?

— Нет. Я думаю, ты сам справишься со всем. Твой друг долго молил меня о том, чтоб я продержал тебя тут как можно дольше. Я выполнил его просьбу, но продолжать держать тебя взаперти глупо. Ты восстановился. В конце концов, теперь ты сильнее меня. Он просил передать тебе эту папку, когда я решу отпустить тебя.

— Ага.

— Надеюсь, она поможет тебе. Я не знаю, что происходит между вами, кто ты и как тебя угораздило едва не разбиться. Единственное, что я точно знаю, мой долг перед этим парнем выполнен. Я поставил тебя на ноги и теперь могу жить спокойно.

— Ты ему был должен? — поинтересовался я.

— Да. Но это моя история. И она окончилась. Я не советовал бы тебе вникать в подробности, как ты оказался именно тут, что это за место. Просто уходи. Ты все рано ничего не докажешь.

— Я и… И не думал об этом, — пробормотал я.

— Это хорошо, — улыбнувшись, он вышел в коридор, не закрыв за собой дверь. — Прощай!

Облокотившись спиной о стену, я раскрыл папку. Из нее выпало письмо.

Взяв его в руки, я начал читать:

«Рад, что ты восстановился.

Франк, папка, которую ты держишь — это твое спасение. Это твоя жизнь. Это новая жизнь. Я подарил тебе ее ради девушки, которую ты поедешь искать. Здесь ты найдешь документы. Все необходимые бумаги для того, чтобы начать жизнь заново. Вот как оно бывает. Я планировал похоронить тебя, а вместо этого подарил новую жизнь.

Я говорил тебе, что ты будешь обязан мне многим, я не шутил. То, что я сделал для тебя, изменит все к лучшему. Тебе предстоит сделать выбор. Я предлагаю тебе начать все заново. Да, я предлагаю тебе одиночество. Тебе придется жить другой жизнью, зато ты будешь свободен. Наконец-таки у тебя появился шанс жить ради себя, жить без страха, что тебя будут преследовать, жить без страха, что тебе будут мстить. Я как никто другой понимаю, насколько серьезна организация, с которой мы умудрились связать свою жизнь. Вначале, принося мне счастье, она умудрилась погубить некую часть моей жизни, я не мог не отомстить. Мы похожи этим. Ты, так же как и я, был подавлен клубом. Вот только куда больше. Уничтожив тебя, я спас твою жизнь. Теперь ты мертв для них. А что взять с мертвого человека? Все они уверены, что твое тело сгорело в машине. Для них тебя не существует. Тебя не будут искать. За тобой никто не будет гоняться, никто не будет преследовать. У тебя есть шанс забыть о них. Но у всего есть своя цена. Твои друзья, твои близкие в опале. Сейчас их постоянно пасут. Многие из членов клуба вылезли наружу, но сама организация жива и жаждет мести.

Я понимаю, тебя шокирует мое предложение, но подумай над ним: я советую тебе бросить все. Исчезнуть. Воспользоваться этой возможностью. Так будет лучше для всех. Твои близкие переживут эту утрату. Со временем раны затянутся. Друзья, оказавшиеся в тюрьме. Им хуже всех, но поверь, они слишком мелкие пешки, адвокаты, которых я „попросил“ заняться ими, сумеют сбавить им срок. Те, кто остался на свободе. Их не трогают, и не будут трогать, потому что они не причем, и они будут молчать. Но за ними все равно будут наблюдать со стороны. Поэтому тебе и стоит держаться подальше от всего этого. Если хоть кто-то обнаружит, что ты жив, возникнут проблемы, с которыми вряд ли тебе удастся разобраться.

Подумай о своем брате. Сколько ему можно страдать? Если ты явишься к нему, взамен на радость, что ты жив, он потеряет шанс на свое будущее, его погубят вместе с тобой, так же как и Кира. Так же как и многих, кто сейчас горюет о тебе. Со временем они оправятся, зато будут в безопасности. Никто их не тронет, полиция тоже следит за ними, прекрасно осознавая, где был очаг. Перед клубом стоит задача спрятаться поглубже. Никто не будет высовываться и трогать тех, кто по сути ничего не знал. Единственное связующее звено — ты, но ты мертв. Поэтому, что Кир, что Макс, что остальные ребята — бесполезны и в безопасности.