Полина. Я понимаю, что от нее ты не захочешь отказаться, как бы я ни просил тебя. Это очевидно. Написав ее имя, я испытываю боль, но ничего не могу изменить. Она с самого начала была права, я не смогу заставить ее выбрать себя. Попытался — не получилось. Я опустился на самый низ, решив заполучить ее силой, и прошу у тебя прощение за это. Возможно, ты не примешь мои извинения, но я обязан попытаться объяснить: Иногда мне сложно справляться с собой. Мне очень трудно признавать то, что из-за психологической травмы я порой совершаю несуразные поступки. Приступы гнева съедают меня изнутри. Это моя кара.

А ты нравишься мне. Ты — светлая сторона самого меня. Тем, кем я бы хотел быть. Я заметил это давно, изучая тебя со стороны. Может, в этом причина моей слабости и желания помочь.

Франк, забудь ее, она того не стоит — пожалуй, самое верное из того, что я могу написать, но и самое глупое. Я знаю, где она. Я знаю, куда она уехала, где сейчас живет. Ей плохо. Все, я больше не могу думать о ней, поэтому ставлю точку в письме. Делай что хочешь, знай только, что я долго думал, спасать твою шкуру, либо же бросить тебя, но, признаюсь, ты слишком сильно напоминаешь мне меня же, а я бы хотел, чтоб в самый сложный для меня момент хоть кто-нибудь поддержал и помог мне. Я всю жизнь был один, всегда полагался только на себя. Мне никто никогда не помогал. А люди, которые, казалось, могли прийти на помощь и поддержать меня, уходили, исчезали, либо предавали меня. Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое. Все необходимое я сделал для тебя. Остальное — это уже твоя жизнь. Твоя игра».

Отложив в сторону его письмо, я вновь потянулся к папке.

Вот он. Темно-бордовый в моих руках. Пахнет свежей, новой бумагой.

Раскрыв его, пролистнув страницу, я наткнулся на свою фотографию. Меня не интересовало, каким образом Шторм умудрился раскопать фото.

— О боже! Ха-ха-ха, — рассмеялся я. — Шутник!

Захлопнув паспорт, я закрыл лицо руками, все еще не отпуская заветный документ. Наткнувшись пальцами, на торчащий с обратной стороны обложки листок, достал его.

«Я все-таки сумел докопаться до истины и знаю кто ты. Не спорю, мне пришлось изрядно потрудиться, но менты, пытавшиеся идентифицировать твои остатки, здорово помогли. Мои ребята в последний момент из-под их носа вынесли твои документы и уничтожили их. Тебя не существует в нашей стране. Человека, чьи документы так тщательно прятала наша организация, не существует. Еще один из аспектов, из-за которых на тебя будет довольно сложно выйти. Насчет паспорта. Я подумал, начать новую жизнь ты захочешь именно так».

— Ха-ха-ха.

Дочитав его послание, я вновь засмеялся.

Повертев в руках новый документ и вновь раскрыв его на нужной странице, я провел пальцем по своему имени.

В голове возникли воспоминания.

«А ведь ты Франк! Ты мой счастливый Франк!»

Франк — было напечатано в строке фамилии.

Дмитрий Франк.

Улыбнувшись, я достал из папки остальные необходимые документы, оформленное на новое имя.

— Жесть. Как он умудрился все это провернуть?

Под многочисленными документами лежало несколько купюр большого номинала, а также две пластиковые карты с прилагающимися к ним пин-кодами.

«Не думай, что я щедрый, это деньги моего отца, напоследок я решил слегка обчистить его, дабы не оставаться нищим. То, что перепало тебе — ничтожная часть, но этого должно хватить. Пользуйся, хоть сожги их, это черные деньги, они не могут принести счастья, но, возможно, смогут помочь оклематься».

В комнату зашла одна из медсестер.

— Это тебе.

Оставив на одном из стульев пакет, она тотчас удалилась.

Отложив вы сторону последнее из посланий, я направился к пакету. Одежда. Действительно, мне стоило во что-то переодеться, на протяжении месяца, я пару раз сменял футболки и спортивные штаны, но выходить в этом на улицу мне не шибко хотелось.

Телефон. Это было полезно. Очень. Мне сразу же захотелось набрать ее номер. Но… Не сейчас.

Переодевшись, подхватив папку, я вышел в коридор. Мои разминки проходили в соседней комнате, заставленной различными тренажерами, поэтому я знал, что находится снаружи моей клетки, но это нисколько не могло мне помочь, коридор заканчивался стальной дверью, запертой на очередные замки. В самом начале, когда я еще не собирался задерживаться тут надолго, преодолевая боль, оказавшись в коридоре, воспользовавшись забывчивостью медсестры, я понял, что выбраться из ловушки не так-то просто. Распластавшись возле двери, я так и не смог придумать, как открыть ее. После этого случая ко мне относились с большим подозрением, что окончательно заставило меня пересмотреть свои планы.

— Собрался? — окликнула меня девушка.

— Да. Откроешь? — улыбнулся я ей.

— Ты смотри глазами на меня не блести! — не осталась она равнодушной.

Я всегда мог стопроцентно ударить девушку своим взглядом. Если честно, сам я не понимал, с чего они падают замертво после этого, но пользовался этой слабостью постоянно.

— Даже и не думал! — приподнял я вверх руки.

— Тебе оставили, — она протянула мне небольшую коробку.

— Что это? Бомба? — наигранно испугался.

— Ха-ха-ха. Ты милый.

— Всего лишь?

— Когда ваше величество было при смерти, вы нравились мне больше, — впихнув мне в свободную руку коробку, отозвалась она.

— И на том спасибо.

Кивнув на прощание, я пошел к двери ведущей наружу.

— Удачи тебе.

Обернувшись, я покачал головой:

— Удача мне не нужна, и так перебор. Я сам — огромная удача!

— Ха-ха-ха. Ну с этим сложно поспорить.

Это был летний, ни с чем несравнимый воздух. Это был питерский, с особыми нотками влаги, зелени, солнца, воздух. Я бы никогда его не перепутал ни с каким другим. Я впервые за долгое время вышел на улицу. Меня закружило. Нет. Я был здоров. Меня закружило от свежести. Меня не выпускали на улицу, я был лишен возможности дышать. Окно не могло помочь мне. А сейчас. Я был свободен. Я дышал. Чувствовал, как отзывается моя грудь. Я стоял на ногах, вспоминая, как был обездвижен. Я ощущал на своем лице, едва успевшем зажить после аварии, дуновения ветерка. Я чувствовал тепло летнего солнца на руках.

А я думал, что больше никогда не почувствую это. Я не понимал, насколько мне дорого все это. Зато я понимал, насколько сейчас счастлив.

Двор, в котором я оказался, был огорожен со всех сторон. Шикарно. Выбравшись наружу, я осмотрелся по сторонам. Неподалеку были расположены подобные дома. Все это напоминало какой-то закрытый санаторий. Точно! Протопав по дороге в наудачу выбранном направлении, я оказался на чем-то, отдаленно напоминающем остановку. Судя по названию, я был в лечебно-оздоровительном санатории.

— Мне все равно никто не поверит, — усмехнулся я, представив лицо ментов, которым бы мне пришлось рассказывать историю о том, что я вроде как умер, меня вроде как хотел убить чокнутый сынок миллионера, который сейчас пытается докопаться до клуба в котором мы оба катались, но не вышло, а потом он неожиданно решил вылечить меня в санатории под Питером. И кто бы в итоге показался свихнувшимся?

Услышав возникший издалека шум машины, обернувшись в нужную сторону, я проголосовал, увидев вывернувшую из-за угла маршрутку.

— В Питер?

— Да.

Усевшись позади, я наконец-таки более внимательно оглядел коробку, выданную мне медсестрой.

«Если ты решишь последовать моему совету и захочешь исчезнуть, я думаю, тебе это пригодится».

Я достал его из коробки. Я знал что это. Сердце предательски дрогнуло. Рассматривая его, я вспоминал о ней. О той, что погибла вместо меня. Больно. Я не мог смириться с тем, что потерял ее на всегда.

Приехав в город, избавившись от ненужного мусора, я в нерешительности осмотрелся по сторонам. Шторм был прав. Я остался совершенно один. Я был в родном для меня городе, но был чужим. Я не знал, что делать. Добравшись на метро до своего района, сам не осознавая, что делаю, дошел до дома Берг.

Прошло больше месяца с того момента, как я был тут в последний раз.

Как будто бы это было вчера. Не скрывая радости, она прыгала мне на шею, узнав, что летом мы уедем с ней на море. Черт.

Это был мой родной город. Мой родной район. Моя улица, мои родные дома. У меня забрали все это. Только сейчас я начал осознавать это. Дверь подъезда раскрылась.

Сердце заскулило. На улицу вышел Макс в сопровождении двух незнакомых мне друзей.

«Подумай о своем брате. Сколько ему можно страдать?»

Больше всего мне хотелось обнять своего младшего брата, но я не сдвинулся с места.

Всю свою жизнь его обманывали. Родители. Я. У него не было нормального детства. Он не мог подобно парням его возраста шляться, где ему хотелось, ведь на нем была часть домашнего хозяйства, он не мог спокойно приводить кого-либо в наш дом, всегда существовала вероятность лишних вопросов и слухов. Он был лишен многого. А теперь.

На улицу вышел Кир вместе с Анджелой. Дернувшись, я отошел подальше, дабы не быть замеченным. Мой лучший друг потрепал моего брата по голове и, над чем-то посмеявшись, махнул на него рукой. Тот, рассмеявшись в ответ, побежал догонять приятелей.

Вдвоем усевшись в незнакомую для меня машину, они уехали.

Я стоял, не зная, что делать. Набравшись сил, я пошел дальше.

«Закрыто. Место сдается под аренду».

Это все, что осталось от моей мастерской.

Я не знал, кто из моих друзей оказался в тюрьме, не мог выяснить этого, было слишком опасно. Бессмысленно рассматривая вывеску, я наконец-таки смог оторваться от нее. Развернувшись, пошел прочь.

Я знал, куда сейчас поеду. Я не мог не прийти туда.

Добравшись до гаражей, постоянно оглядываясь, дабы избежать знакомых лиц, я добрался до своей линии.

— Нет, — это было выше моих сил. Двери моего гаража были распахнуты настежь. Ничего не осталось. Кто-то, преследовав свои цели, разворотил мою дверь, оставив после себя все без присмотра. Видимо это чрезвычайно порадовало местных бомжей.

Не выдержав, я поморщился от вони.

— Как они допустили это? — задал я вопрос к администрации гаражей.

Мое святилище, мое райское место было уничтожено. Его больше не было. У меня ничего не осталось. Присев на корточки, я принялся размышлять. Бессмысленно было заливаться слезами, что с успехом сейчас делала Берг, от этой мысли я улыбнулся, надо было решать. Что делать?

Макс, Кир, Жека, Влад, Цепь, Шнурок и Кас…

Кас. Он был моим другом. Им и остался. Возможно, я бы хотел выслушать его, попытаться понять, но, в отличие от всех, я знал, что его подломило и как с ним обошлись. Право на ошибку имеют все.

Достав из кармана последний подарок Павла, я вспомнил его слова:

«Если ты решишь последовать моему совету и захочешь исчезнуть, я думаю, тебе это пригодится».

Повертев его в руке, я улыбнулся.

— Как ты умудрился спланировать всего меня? Такое ощущение, что я участвую в каком-то слегка сумасшедшем квесте.

Приподнявшись, оглядев в последний раз линию, я посмотрел на бейджик.

Двести пять. Этот номер должен был находиться в нескольких линиях от меня. Я направился по дороге, показавшейся мне самой короткой. Добравшись до интересующего меня места, я осмотрелся. Двести двенадцать, двести семь… Двести пять. Этот гараж ничем не отличался от остальных. Подойдя к двери, я прикоснулся к холодному металлическому замку. Провернув между пальцами ключ, который передал мне Мятежный, я с непонятно откуда возникшим трепетом раскрыл дверь.

— Ха-ха-ха. А!

Увидев ее, я покачал головой.

«Насколько я заметил, ты имеешь слабость к этим женщинам. Мой отец был бы не рад подарить тебе ее, но я решил не спрашивать у него разрешения».

Прочел я записку, оставленную на капоте. Частица «не» была подчеркнута.

Не понимая как реагировать на все происходящее, схватившись рукой за голову, я опустился на черный блестящий капот. Она не могла заменить ее, но была восхитительна.

Черная, блестящая, яркая, дерзкая, сумасшедшая, неповторимая, быстрая, огненная, незаменимая, дорогая, самая лучшая BMW.

Я видел ее впервые, но знал о ней все. Я видел ее лишь минуту, но был знаком с ней еще раньше, чем ее сотворили для меня.

Одна из самых новых моделей. Я пробовал ее на тест-драйве. Знал, чего от нее ожидать. Это была не моя красотка, не та, которую я слепил заново, в которую я вложил душу. Та женщина останется в моей душе навсегда, она не заменима, но… зная, что мне не суждено вернуть ее, я позволил себе, простил этот новый роман. В конце концов… Это была новая жизнь.

— Черт! Шторм!

Подхватив ключи, лежащие рядом, я забрался в салон, пахнущий новой кожей.