Наталья Абакус - Скоростная любовь

— А-а-а?

— Твой Ник, кстати.

— Не мой. Повезло ему, — я наблюдала за тем, как Николай приплясывает рядом с Мятежным, отпевая ему различные комплименты.

Тому это явно не нравилось. Решив поскорее избавиться от надоедливого пацана, он вручил ему в руки долгожданный диплом.

Я обернулась на Павла. Он в упор смотрел на меня. Как же я раньше не почувствовала его взгляд? Наверное, волнение за брата перебило все остальные чувства. Паша ухмыльнулся и покачал головой.

— Второе направление, — произнес отец Паши. — У нас возникла проблема с одним из претендентов на место.

На этих словах мой брат совершенно неожиданно для меня вскочил со своего места и едва ли не бегом направился к выходу из ресторана.

— Куда ты? — удивленно пролепетала я, не зная, что делать.

Мятежный-старший угрюмо посмотрел в сторону удаляющегося брата, а затем перевел свой полный презрения взгляд на меня. От такого холодного взора стало не по себе. Я боялась пошевелиться, хоть и хотела последовать за братом.

— Человек, с виду казавшийся чрезвычайно умным, оказался глупым ребенком. Юношей, который живет по каким-то неслыханным принципам и из-за них теряет все, включая свое грандиозное будущее. Что ж, это дело, как говорится, личное.

О чем это он?

— Мое решение: Владимир Колесников, Георгий Шамб.

Вот и все. Зал вновь разразился овациями, которые заглушили негодующие, печальные вздохи. Я смотрела на Мятежного. Александр Алексеевич, не изменяясь в лице, отвел взгляд, и, казалось, вмиг позабыл обо всем. Теперь босса интересовали только те люди, которые вошли в его команду. От растерянности я обернулась назад в поисках его сына, но того и след простыл. Вскочив со стула, я бегом бросилась к выходу из ресторана. В глазах защипало от слез. Мне было обидно за брата, но в то же время я не понимала, что произошло, что же случилось между ним и Александром Алексеевичем, раз тот так небрежно намекнул, что мой брат недостоин его фирмы. В том, что его речь была адресована мне и Киру, я не сомневалась. Выбежав в холл, растерянно осмотрелась по сторонам. Никого. Добежав в неудобном платье до лифта, я с трудом дождалась, пока он раскроет передо мной свои двери, и принялась жать кнопку нашего этажа.

— Ну давай же!

Дверь номера была закрыта. Я открыла его своим ключом, но там никого не было.

— Куда же ты делся?

Я, не придумав ничего лучшего, принялась названивать брату на мобильник, но он не брал трубку.

— Блин.

Прислонившись спиной к стене, я поняла, что не представляю, где мне искать Кира. А ведь ему нужна моя поддержка.

— Фак! — в ярости врезав по стенке, заплакала.

Рассчитывала ли я, что брат сможет обойти всех конкурентов и попасть в компанию? Да! Почему? Ведь его соперниками были образованные, богатые люди, имеющие куда больше шансов, чем он, чем мы, приехавшие из другого города и попавшие сюда по чистой случайности.

Нет. Я верила. Потому что он мой брат. Я знаю, что он лучший. Знаю и все. Меня никто не переубедит. Мы с ним оба Берг. А Берг никогда не проигрывают. Это нечестно. Я не знаю, что у них случилось с Александром Алексеевичем, но что-то подсказывало мне, что моему брату сейчас невыносимо больно.

— Ну куда ты делся? — размазав слезы, я вышла из номера и решила спуститься на первый.

Там уже гремела музыка. Было неприятно смотреть на веселящуюся толпу, уже успевшую напиться. Кто-то пил от счастья, а кто-то нажирался из-за неудачи. Все они были искусственными. Все они знали, что даже после проигрыша, у них в жизни в принципе ничего не изменится. Они все так же будут жить в достатке, в своем обеспеченном мире. А затем пройдет год. Богатые родители вновь попытаются пристроить своих разбалованных детей. Рано или поздно они вольются в бизнес-тусовку. А мы? А у нас все. Конец. Уже завтра мы окажемся в своей родной квартире. Да здравствует наша жизнь!!! Только сейчас до меня полностью начало доходить, как я успела полюбить эту праздную, беззаботную жизнь.

— Полина! Ура! — крикнул и помахал мне рукой Ник. — Я прошел!

— Ага, — кивнув ему, я развернулась и пошла в противоположном направлении.

— Эй! — он догнал меня спустя минуту. — Ну? Ха-ха-ха! Здорово, да? Я прошел. Я крутой! — он вновь рассмеялся.

А мне было по фигу. Меня слегка подташнивало.

— Я за тебя рада, — обойдя его, пошла по коридору.

— А поискренней никак? — спросил он.

— Нет.

— Все понятно! Завидуй молча. Брат твой — неудачник!

— Что? — обернулась я.

— Ничего! — проорав это, он развернулся и пошел в ресторан.

— Придурок! — у меня не нашлось оскорблений в его адрес.

Толкнув дверь мужского туалета, в котором уже имела счастье побывать, я решила, что особо никому не помешаю, уж слишком сильно хотелось избавиться от размазанной под глазами косметики и привести себя в чувство.

— Ой! — вскрикнула я от неожиданности.

Окно в туалете было распахнуто настежь, и два парня, свесив наружу ноги, сидели на подоконнике. По спинам я моментально распознала в них Кира и Павла. Не знаю, что больше выбило меня из колеи: что мой брат почти выпадал на улицу из окна, а Мятежный-младший его придерживал, либо же, что Павел с Киром каким-то образом умудрились спокойно, без драки находиться в одном помещении.

— А-а-а…

Наконец-таки хоть кто-то среагировал на мое появление.

— Ты опять в мужском туалете? — повернулся ко мне Павел.

Не обращая на него внимания, я направилась к брату.

— Кир. Это не конец. Не плачь. Не надо. Кирюша, не дело это, кончать жизнь самоубийством.

— Ха-ха-ха!

— Что ты смеешься? Ты лучше держи его покрепче!

Мятежный, применив всю свою ловкость, умудрился развернуться на сто восемьдесят градусов. Я была рада, что при этом он не потревожил Кира.

— Берг, ты реально думаешь, что Кирилл сумеет разбиться насмерть, выпав с первого этажа?

— М-м-м… — я и забыла, что мы на первом.

— Вот и мычи!

Паша слез с подоконника и, сделав пару шагов, остановился возле меня. Он явно собирался что-то сказать, но мой брат, наконец-таки подав признаки жизни, перебил его:

— И что теперь? Как быть?

— Что? — не поняла я его вопроса.

Паша прикрыл мне рот своей рукой.

— Просто живи, — произнес он.

— Просто живи… тебе легко говорить.

— Должно же быть хоть кому-то легко.

Брат обернулся. Было заметно, что глаза у него опухли от слез. Сердце вмиг сжалось в груди, и я бросилась к нему.

— Кирюша!

Обняв его за шею, я прижала голову Кира к себе и начала гладить по волосам.

— Тебе однозначно не следует бродить по мужским туалетам, — заключил за моей спиной Мятежный.

— Заткнись!

— Я серьезно. Кому нужны подобные утешения?

— Отвали, дурак!

Молчание. Кир не сопротивлялся. Он спокойно сидел в пол-оборота на подоконнике, уткнувшись лицом в мое платье.

— Прекрати! — вновь полез со своими советами Павел, перехватив в воздухе мою руку. — Перестань, я сказал!

— Но…

Посмотрев на него, я не решилась ослушаться. Перестав гладить брата, я села на Пашино место. Брат вновь стал смотреть на улицу. Я смотрела на кран, из которого периодически появлялись капельки воды. Мятежный замер возле подоконника, сурово сдвинув брови и скрестив на груди руки.

— Ладно! — не выдержав, подняла я вверх руки. — Хоть кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Почему я не могу утешить своего брата? Почему меня не оставляет ощущение того, что мой брат в чем-то облажался, из-за чего нас опозорили перед всеми, обвинив в глупости.

— Серьезно? Хм, — усмехнулся брат.

— Прям в зале? — поинтересовался Паша.

— Видать, вы оба смылись одновременно, — заключила я. — Да! Нас опозорили! А теперь можно мне рассказать обо всем?!

— Полин, — сказал Кир.

— Что? Рассказывай!

— Это неважно, — сказал Паша.

— Что? — удивилась я. — Это может тебе неважно! А мне важно, понял? Мне важно знать, по какой причине мой брат не попал на работу к твоему отцу! Ясно?

— Глупо было надеяться, что он попадет туда! — изрек обидную фразу Мятежный.

— Почему? — я вскочила с подоконника и решила, что прямо тут и врежу этому негодяю по роже.

— Успокойся! — прочитав мои намерения по глазам, Паша загородился руками. — Не надо драться!

— Да пошел ты! Твой отец нас кинул.

— О! Вот как!

— Он не взял на работу лучшего!

— Полина! — смог перекричать наш спор Кирилл.

— Что?! — в порыве злости крикнула я.

— Я сам отказался.

— Ну, понятно! — махнула я рукой и вновь оскалилась на Павла.

Паша смотрел на меня пристальным взглядом. Я вновь захотела оскорбить его, но тут до меня дошел смысл Кириллкиной фразы.

— Погоди-ка! — обернулась я обратно. — Что ты сказал?

— Я сам отказался. Меня приняли.

— Что?

— Да.

— Как? Ну как так?!

— Как приняли, тебя интересует? — усмехнулся Паша, наблюдая за моей реакцией.

— Что? А ты что тут вообще возникаешь? — вконец рассердилась я.

— Нельзя?

— Иди в жопу! — я вновь обернулась на брата. — Кир? Зачем ты отказался? Ты идиот?

— Как раз таки нет, — снова встрял Павел.

— Тебя никто не спрашивал!

— Полин. Тихо. Я расскажу, когда ты замолчишь.

— А-а-а? Ладно, — растерянно помахав в воздухе руками, я вновь уселась на подоконник.

— Я прошел испытания. Прошел, — брат посмотрел на Пашу.

— И?

— Понимаешь…

— Мой отец поставил некоторые условия, — не выдержал Павел и принялся говорить за Кирилла. — На последнем совещании он потребовал от твоего брата исключительной преданности и способности в любой момент пожертвовать чем угодно ради компании.

— В смысле?

— В прямом.

— Я не понимаю.

— Полин, бизнес есть бизнес, — Мятежный подошел ко мне и уперся рукой о стену. — Очень часто приходится жертвовать, например, свободой, личной жизнью, многим. Отец жесток в этом. Он должен быть уверен в своих людях. Ему не нужна лишняя обуза.

— Но у него же есть семья. И тут все в основном были с семьями.

— Полин. Дело еще в том, что не каждый готов нарушать законы, как порой делает мой отец.

— Паша с самого начала предупреждал меня, — заговорил Кирилл. — Нет смысла раскрывать все карты, но я не готов пожертвовать тем, чем возможно когда-нибудь придется.

— А как же другие? — обратилась я к нему.

— А другим все равно! — зевнул Паша. — У них за спиной не пустое небо. Они могут позволить себе поступать подобным образом. Поэтому я с самого начала был уверен, что эта работа не для вашей семьи, — закончил он.

— Что верно, то верно.

Брат потер рукой подбородок и наконец-таки слез с подоконника.

— Кирилл, — Паша отлип от стены, и теперь они стояли совсем близко друг к другу. — Мне жаль, что так вышло, что не сбылась мечта, но в тоже время, я думаю, это к лучшему, и именно так должно было быть.

Я молча наблюдала за ними. До сих пор не понимая, что же именно произошло между моим братом и Александром Алексеевичем. Кажется, я никогда не смогу до конца это осмыслить.

— Да. Наверное, ты прав, — ответил мой брат.

Кивнув, Паша посмотрел в мою сторону и грустно улыбнулся.

— Значит завтра домой, и все как прежде? — спросила я.

— Значит так, — ответил Кир.

— И…

— И все нормально, сестра! — он едва улыбнулся. — Все нормально. Все правильно. Нам это ни к чему.

— Хорошо. Как скажешь. Ты же у руля.

Он вздохнул и посмотрел на Пашу:

— Спасибо за то, что поддержал в нужный момент.

— Не за что, — пожал плечами Паша. — Я, пожалуй, украду твою сестру ненадолго.

— Но…

— Я все понял! — развел руками Мятежный.

— Ага. Ладно. Я пошел. Недолго давайте, ладно? Завтра поезд.

Кирилл направился к двери и, выйдя в коридор, плотно прикрыл ее за собой, спасая нас тем самым от грохота музыки, заполонившей все вокруг.

— Ну что? — протянул мне сразу две руки Паша. — Выйдем на улицу?

Держась за руки, мы в молчании покинули стены гостиницы. Паша, крепко держа мою ладонь, свернул направо и пошел по уже слегка опустевшему проспекту. На улице было холодно. А я была в одном платье.

— Что-то мы опять не по погоде! — передернувшись на ветру, заключил Мятежный. — Пошли в бар может?