– Бросай свои штучки, Надин. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы предвидела, что навлекаешь на свою голову большие неприятности. Значит, утверждаешь, что задумала и проделала все это самостоятельно? Прекрасно. Тогда и отвечать за все будешь одна. Это не игрушки, мама. Это хорошо спланированный, невероятно злобный акт психологического воздействия, направленный против Эммы Сэндс, Поверь мне, ничего смешного тут нет. – Элвис выпрямился. – Спрашиваю в последний раз. Сколько тебе заплатили?

– Две с половиной тысячи долларов. И билеты первого класса до Мемфиса для нас с Мэри Сью.

Надин надула губы. Как смеет родной сын так обращаться с ней! С другой стороны, до Надин только сейчас начали доходить последствия того, что она натворила в тот день. Но она никогда не могла предположить…

– Мне показалось, что это вполне безобидный способ заработать такие хорошие деньги.

Господи… И он стоит здесь и выслушивает такое от собственной матери! Просто поразительно, как у него самого еще сохранилось какое-то представление о моральных ценностях.

Элвис почувствовал страшную усталость.

– Садись, ма. Нам с тобой о многом надо поговорить.

На остров он вернулся только в девять вечера. В десять постучал в дверь Эммы. Дверь приоткрылась, Эмма выглянула через цепочку.

– Элвис, – зашептала она, – я же сказала тебе утром. Как бы ты со мной ни спорил…

– Посмотри вот на это. – Он просунул в щель рисунок, портрет мужчины. – Я только что вернулся из полицейского управления в Сиэтле, где художник по описанию моей матери сделал вот этот портрет. Этот человек, по словам Надин, уговорил ее устроить то небольшое представление четвертого июля.

Дверь перед ним захлопнулась. Звякнула цепочка. Через несколько секунд Эмма открыла дверь.

– Заходи.

Она взяла рисунок, внимательно посмотрела на него, потом снова подняла глаза на Элвиса.

– Это Хэккет. Один из людей Гранта.

– Отлично. Теперь мы знаем, с чего начать. – Он присел за маленький столик в углу. – Мне сделали сорок экземпляров. Я собираюсь пустить этот портрет по всему острову.

– И кому же ты собираешься его показывать?

– Многим. Например, персоналу парома. Единственная возможность попасть на остров и уехать отсюда – это паром. Или частный катер. Это, конечно, удобнее, так как помогает остаться незамеченным, однако, сдается мне, злоумышленнику важнее иметь в своем распоряжении автомобиль, чтобы свободно передвигаться по острову, чем сохранить анонимность. – Элвис помолчал. – Дальше. Проведя на острове несколько часов, человек захочет поесть. Поэтому я пущу этот портрет по всем ресторанам, кафе, закусочным и продовольственным магазинам. Кроме того, ему понадобится заправить машину. Возможно, он сделает это здесь. Поэтому я отправлю фотографию на обе наши заправочные станции. – Он пожал плечами. – Как я уже сказал, есть с чего начать. По крайней мере мы узнаем, здесь ли он еще.

Эмма повернулась к кровати, где, уютно свернувшись, спала Грейси. Она напряженно посмотрела на дочь, потом снова на Элвиса.

– Спасибо. Все-таки легче, когда знаешь, что предпринимаются какие-то шаги.

– Не благодари меня, Эмма. Я только выполняю свою работу. И поверь мне, с большим удовольствием разделаюсь с этим шутом гороховым. – Он окинул ее взглядом. – Насчет моей матери… Она просила передать тебе, что очень сожалеет о случившемся. – Элвис вкратце пересказал то, о чем сообщила Надин. – Она не злобная женщина, Эм. Просто не задумывается о том, что делает. Ухватилась за возможность получить кое-какие денежки за то, что ей описали как шутку, а о последствиях даже не подумала.

Эмма нехотя кивнула. Элвис вздохнул с облегчением:

– Я знаю, тебя интересует, как Надин удалось открыть твою машину. Она сказала, что ей дали ключ.

– Господи… – Эмма уронила руки на стол, подняла глаза на Элвиса. – Грант – как паук, отвратительный паук. Сидит там, в своей паутине, и плетет интриги. – Она горько улыбнулась. – Порезвитесь еще немного, вы, ничего не подозревающие дурачки.

– Да… Но долго он безнаказанным не останется.

Грейси зашевелилась на кровати. Элвис наблюдал за ней, пока она снова не затихла, забывшись в глубоком сне. Он взглянул на Эмму, сделал нетерпеливое движение рукой с протезом.

– Послушай, забудь об этом Вударде. Я ведь пришел не для того, чтобы тебя расстроить. Напротив, хотел, чтобы ты поняла: мы положим этому конец. – Элвис понизил голос, погладил Эмму по руке. – Как ты себя чувствуешь? Там все еще саднит?

– Нет, мне уже лучше. Сегодня утром я долго лежала в горячей ванне. Помогло.

– Прости меня, – проговорил Элвис с раскаянием. – Я не должен был этого допускать. Мне следовало подумать о тебе.

Она подняла на него глаза.

– Ты из-за этого терзаешься, Элвис?! Какой смысл? Ты ведь не делал ничего такого, чего бы я тебе не позволила. Разве ты не понимаешь, что я всегда могла сказать «нет»? – Эмма усмехнулась. – Хотя.., постой… Пожалуй, ответственность действительно целиком на тебе. Я, конечно, могла бы сказать «нет», но не воспользовалась этой возможностью, и знаешь почему? Ты меня так возбуждаешь, что я тебе ни в чем не способна отказать.

– Ах вот как! Ты, значит, такая девушка, которая не может сказать «нет»?

Элвис поднес ее руку к губам и поцеловал. Эмма поднялась и оказалась у него на коленях, в его объятиях. Он прижался губами к ее шее.

– Скажи, – попросил Элвис, – а если я пообещаю, что буду очень-очень осторожен, ты мне откажешь? Сейчас? – Рука его скользнула по ее бедру под шортами, к трусикам. Заскользила вверх-вниз, вверх-вниз. – У меня для тебя кое-что есть.

У Эммы перехватило дыхание.

– Ах, шериф, какой же вы нехороший

– Верно. Нехороший. – Проводя пальцами круги по бедру Эммы, Элвис заглянул ей в глаза. – Ну так арестуй меня, что же ты?

Она непроизвольно раздвинула бедра.

– Я бы арестовала тебя, только вот полицейского поблизости нет. Их никогда нет, когда они нужны. – Эмма нехотя оттолкнула его руку. – Не здесь, Элвис.

Он проследил за ее взглядом. Грейс.

– Да, ты права. – Элвис глубоко вздохнул. – А как насчет секса в коридоре?

Сойдя с парома, Хэккет сразу начал искать телефон-автомат и притормозил около первого попавшегося ему на глаза.

На другом конце сняли трубку.

– Офис Гранта Вударда.

– Роза, это Хэккет. Он у себя?

– Да, сэр. Будьте добры, подождите минутку. Мистер Вудард сейчас разговаривает по другому аппарату, но долго вам ждать не придется. Он приказал мне соединять вас с ним немедленно.

В трубке все смолкло. Хэккет положил телефонную карточку в карман, снял нитку с брюк, вынул чистый носовой платок и обмахнул запыленные кроссовки.

На другом конце провода раздался голос Вударда:

– Какие новости, Хэккет?

– Кажется, меня заметили, босс.

Грант беззвучно выругался. Вслух же сказал:

– Ну, мы же допускали, что такое может случиться. А что, собственно, произошло?

– Я зашел в бар перекусить. Бар в яхт-клубе, за городом. Я решил, что там безопасно. И вдруг заметил, что парень за стойкой сравнивает мою физиономию с какой-то фотографией. Я вылетел оттуда как пуля и убрался с острова, пока чертов шериф меня не выследил. – Хэккет полюбовался своим отражением в витрине магазина напротив телефонной будки. – Наверное, его шлюха-мамаша проболталась, описала меня. Я туда не могу вернуться, это понятно. Может, послать кого-нибудь из ребят?

Грант прикрыл глаза. Избавь его Бог от наемных работников, которые пытаются думать сами.

– Нет, не нужно. – Ничто в голосе Гранта не выдало его истинных чувств. – Я предполагал, что Грейси в конце концов расскажет матери всю правду, так что роль Надин Доннелли в этой истории станет ясна. Но меня удивляет, почему Эмма доверилась полицейским, вместо того чтобы сняться с места и бежать. Возвращайтесь со следующим рейсом, Хэккет. Мне надо подумать, что предпринять дальше.

Глава 15

Сэм достал пачку «Кэмела», вытряхнул одну сигарету и щелкнул зажигалкой. Они с Клер направлялись домой после закрытия магазина. С тех пор как они ввели у себя в магазине запрет на курение, Сэм каждый день с нетерпением ждал этого момента. Он поднес пламя зажигалку к сигарете, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.

Клер нажала кнопку дверцы со своей стороны. Стекло опустилось.

– Черт побери, Сэм, когда ты наконец избавишься от этой отвратительной привычки? Меня уже тошнит оттого, что приходится каждый день вдыхать твой отработанный дым. Не говоря уже о вони.

Рука с сигаретой застыла на полпути. Сэм оторвал взгляд от дороги, перевел глаза на жену. Сердито поджав губы, она гневно посмотрела на него. Огромный тугой узел внутри, не отпускавший столько времени, комок, который, как ему казалось, он обречен носить в себе вечно, начал рассасываться. Да ведь это прежняя Клер, его Клер, которую он знает столько лет! Она начала выговаривать ему по поводу «отвратительной привычки к никотину» во время их первого свидания и не прекращала этого в течение девяти лет. При жизни Эвана Клер даже приучила мужа не курить при сыне. После гибели их сына это, казалось, стало ей абсолютно безразлично. Сэм снова начал курить дома с одной-единственной целью – добиться от жены реакции. Однако до сегодняшнего дня Клер этого как будто не замечала.

Он дал слово Господу Богу и себе – и сдержит его. Сэм достал пачку, вытряхнул еще одну сигарету, выбросил горящую сигарету в окно и подал пачку Клер.

– Хочешь, чтобы я бросил курить?

– А то ты этого не знаешь, Сэм Мэкки! Я ведь все девять лет тебя точу.

– Ах так! Ну что ж, считай, что сегодня тебе наконец повезло. – Он поднял руку с сигаретой. – Сейчас ты видишь последнюю сигарету Сэма Мэкки. Можешь выбросить остальные.

Пачка полетела в окно. На мгновение – на одно короткое мгновение – он ощутил страх. Но Сэм столько раз клялся себе, что если бы Клер снова заметила его, снова потребовала бы бросить курить, он завязал бы раз и навсегда. Сэм уже стал опасаться, что этого никогда не произойдет. Сейчас он торжественно достал зажигалку и закурил свою последнюю сигарету.

После обеда Сэм последовал за женой в спальню, где она начала убирать белье, закрыл за собой дверь и стал расстегивать рубашку. Клер замерла, молча наблюдая за тем, как обнажаются его грудь, плечи, руки, как рубашка упала на пол. Он расстегнул пояс на брюках. Клер сглотнула. Во рту у нее пересохло.

– Что это ты делаешь, Сэм?

Она услышала свой охрипший голос и прерывистое дыхание. А ведь Клер намеревалась задать этот вопрос холодно и отстраненно.

Сэм начал стягивать джинсы.

– Я больше не курю. Мы пообедали. Я почистил зубы. Три раза. Жевательную резинку я терпеть не могу. – Он выпрямился, совершенно голый и возбужденный до крайней степени. – Мне нужно чем-нибудь занять рот, – проговорил Сэм низким и глухим голосом, подошел к жене, потянулся пальцами к пуговицам на ее блузке, а губами к ее рту. Нежно захватил зубами нижнюю губу Клер. Потом откинул голову, заглянул ей в глаза. – А так как это была твоя идея, радость моя, значит, тебе придется предоставить мне то, в чем я так нуждаюсь.

Ворох белья, который Клер прижимала к себе, когда Сэм вошел в спальню, упал на пол. Она потянулась к обнаженному мужу.

– О, Сэмми! Я боялась, что ты никогда больше меня об этом не попросишь.

Элвис явился на работу еще до восьми часов, остановился у стола Сэнди, взял подготовленные для него бумаги, прошел к своему столу, поставил чашку кофе и начал перебирать документы. Кажется, ничего срочного. Он посмотрел на помощника.

– Есть что-нибудь новенькое, Бен?

– Задержал Харве Хенсена.

Бен кивком указал на дверь, ведущую в две камеры в задней части здания.

– Харве? За что? Пьянство, наркотики?

– Да вроде он не был пьян, но учинил такое! Избил Майка Чанса до полусмерти.

– Ах так, значит, поймал Майка на том, что тот поставил свою машину у его дома?

Майку Чансу принадлежало единственное на острове такси, которое он в последние семь месяцев, не таясь, ставил у дома Хенсена, пока забавлялся там с женой Харве, Кэти.

– Да вроде бы так. Услышал в кафе у Руби, как кто-то ржет по этому поводу, ну и поехал посмотреть. Думаю, Харве не сомневался в том, что это пустые сплетни и что он сможет это доказать. Но автомобиль Майка стоял – ты только представь себе, Элвис! – у самого его дома, на подъездной дорожке. Ну, Харве, конечно, вошел и застал их в весьма интересный момент. – Бен шумно выдохнул и покачал головой. – Чанс теперь в больнице, его там штопают, а Харве вон там, сзади – приходит в себя и пользуется нашим гостеприимством.

– Чанс собирается подавать в суд?

Харве Хенсена, высокого и крупного, считали на острове недотепой. Все знали, что умом он не блещет, и тем не менее любили за легкий и доброжелательный характер. Однако, как и у большинства людей, его доброжелательность имела свои пределы. Увидев жену в постели с другим мужчиной, он потерял над собой контроль. Элвис понимал, как Харве сейчас себя чувствует, и ему очень не хотелось добавлять бед этому человеку. Однако его долг – следовать закону. Если Майк Чанс решит возбудить дело об избиении, никуда не денешься.