– Старайтесь держаться в тени утесов, – отозвался маркиз. – Нельзя, чтобы нас заметили в сумерках. И держите наготове шлюпку, чтобы доставить меня на берег, как только мы бросим якорь.

– Слушаюсь, милорд. Вы должны встретить двух джентльменов?

– Да, лорда Бомонта с сыном. Они будут ожидать меня в условленном месте. Я провожу их к шлюпке. Если что-то пойдет не так, капитан, следуйте прежним инструкциям.

– Слушаюсь, милорд. – Поколебавшись секунду, капитан спросил: – Прошу прощения, милорд, а вы рассказали обо всем ее светлости?

– Ей не следует про это знать, – ответил маркиз. – Однако, если я не вернусь, постарайтесь ее не пугать. Просто скажите, что у меня была назначена, а затем перенесена встреча и что я в полной безопасности.

– Как и всегда, милорд.

Маркиз хохотнул.

– Да, я всегда был в безопасности! Хотя иногда моя безопасность висела на волоске, как вы знаете.

– Даже слишком хорошо, милорд. Должен сказать, я успокаиваюсь, только когда вы поднимаетесь на борт.

– Спасибо, капитан. На этот раз я наверняка смогу о себе позаботиться. Остается единственный вопрос: будут лорд Бомонт с сыном ждать меня как условлено?

– Остается лишь надеяться на это, милорд.

– Майор Уиллоби предупреждал меня, что они изменят свой облик. К счастью, Бомонт хорошо говорит по-французски.

– Милорд, если их не будет в условленном месте, оставаться и ждать их было бы неблагоразумно, – предостерег капитан.

– Разумеется, – согласился маркиз. – Однако премьер-министр очень надеется на то, что они будут доставлены в Англию быстро и безопасно.

– Нам остается только сделать все, что в наших силах, милорд.

Поняв, что разговор закончен, Лукреция вернулась к столу и, когда маркиз вошел, уже безмятежно сидела, расставляя шашки на доске.

Выиграв две партии у маркиза, Лукреция поняла, что он никак не может сосредоточиться, и поднялась, делано зевнув.

– Пожалуй, я пойду спать, милорд.

– Чудесная мысль, – с облегчением сказал он.

Она присела в реверансе.

– Спокойной ночи, и благодарю за очень приятный день.

– Очень приятный день, – будто эхо повторил маркиз, поднося ее руку к губам.

Лукреция неторопливо пошла к себе в каюту. Но, лишь оказавшись там, она с лихорадочной поспешностью сняла вечерний наряд, переоделась в простое темное платье и завернулась в темный плащ.

Потом она подошла к двери и прислушалась. Маркиз был в своей каюте. Лукреция догадалась, что в этот момент он тоже переодевался.

Она бесшумно поднялась на палубу. В тот момент как раз бросили якорь и спускали на воду шлюпку.

Дождавшись, когда шлюпка будет спущена, она, к изумлению экипажа и старшины, возглавлявшего команду, стала спускаться вниз по веревочной лестнице. Внизу ее подхватили и помогли сесть в шлюпку.

– Вы с нами, миледи? – с сомнением спросил старший матрос.

– Только до берега, – ответила Лукреция. – У меня ужасно болит голова, и мне, по-моему, стоит сменить обстановку. Не выдавайте меня его светлости, пока мы не отойдем от яхты на приличное расстояние. Вдруг ему придет в голову, что моя прогулка может быть сопряжена с опасностью!

Говоря это, она улыбалась старшине. Молодой человек, изумленный ее естественным, дружеским обращением, с готовностью заверил:

– Обещаю молчать, миледи.

Шлюпка качалась на волнах в тени яхты. Впереди, ярдах в ста от них, начинались утесы, Лукреция разглядела за ними бухту и сообразила, что именно там они и должны пристать к берегу.

Матросы взялись за весла, а старшина – за руль, когда наверху, на палубе, появился маркиз.

Его никто не сопровождал. По веревочной лестнице он спустился в шлюпку. Старшина сразу же отдал команду отчаливать, и гребцы направили шлюпку к берегу.

Заняв свое место на корме, маркиз увидел рядом Лукрецию. Он онемел от изумления. В первую минуту маркиз не узнал ее, закутанную в черный плащ, капюшон которого скрывал ее лицо и волосы.

– Лукреция! – воскликнул он приглушенным голосом. – Что вы здесь делаете?

– Я буду с вами только до берега, – ответила Лукреция. – Голова у меня разболелась еще больше, и я решила, что мне надо побыть на берегу.

– А вы не подумали, что вам следует спросить у меня разрешения?

– А зачем? – осведомилась она невинным тоном. – Что плохого в том, чтобы вместе с вами сойти на берег?

– Кто сказал, что я собираюсь сходить на берег?

– Но это же совершенно очевидно! – Она видела, что он встревожен и раздражен ее выходкой. – Я прекрасно понимаю, что вам захотелось прогуляться после стольких дней, проведенных в море. На яхте так мало места!

– Да, я тоже так подумал, – ответил маркиз с явным облегчением. – Эта часть страны – дикая, необитаемая. И вряд ли меня кто-нибудь здесь увидит.

– Конечно нет, в ночное-то время! – согласилась Лукреция.

Они добрались до берега, и маркиз строго сказал:

– Вы немедленно возвращаетесь на яхту, Лукреция. Это понятно?

– Конечно! Хотя, как я полагаю, шлюпка должна будет вернуться за вами. Как долго вы намерены здесь гулять?

– Около получаса, – ответил маркиз.

– Тогда желаю вам хорошо провести время. Полагаю, я еще не буду спать, когда вы вернетесь.

– Надеюсь, – сказал маркиз.

Двое матросов перепрыгнули через борт и вытянули шлюпку на берег, покрытый галькой.

Маркиз, ступив на сушу, ни слова не говоря, скрылся за скалой.

Когда матросы, которым, по-видимому, были заранее даны распоряжения, сталкивали шлюпку обратно на воду, Лукреция попросила старшину:

– Подождите минутку!

– Мы должны доставить вас на яхту, миледи. Вы же слышали – так распорядился маркиз.

– Знаю, но все равно… подождите.

Она очень достоверно изобразила, что рассматривает что-то под полой своего плаща. А потом объявила:

– Должно быть, маркиз забыл. Он просил меня подержать этот компас, а потом я, к великому сожалению, не успела его вернуть. Это очень важно! Я должна отдать ему компас.

– Но, миледи, это невозможно! – запротестовал старшина.

– Это очень важно для его светлости, – настаивала Лукреция.

Она обратилась к одному из матросов, державших шлюпку:

– Не будете ли вы столь любезны доставить меня на берег? Я бы не хотела намочить ноги.

– Позвольте, я сам отнесу компас, – взмолился старшина.

– Нет, нет. Его светлость будет недоволен. Он сказал, чтобы, кроме меня, до компаса никто не дотрагивался.

С этими словами она повернулась к матросу, который смотрел на нее словно загипнотизированный. Он поднял Лукрецию и понес ее на руках к берегу. Никогда еще у него в руках не было столь драгоценного груза.

– Немедленно возвращайтесь, как велел его светлость! – крикнула она старшине, когда оказалась на песчаном берегу. – Я вернусь вместе с маркизом.

– Но, миледи… – продолжал увещевать ее старшина, увы, безуспешно.

Лукреции уже и след простыл – она скрылась во тьме.

Старшина был слишком молод и неопытен и, не зная, как справиться с подобной ситуацией, решил, что благоразумнее будет исполнить приказание.

Выйдя на тропинку, Лукреция стала подниматься по ней на невысокий утес. Вскоре она преодолела подъем и начала спускаться по каменистой тропе, тянувшейся вдоль берега.

Маркиз наверняка тоже двинулся в этом направлении – поняла Лукреция и ускорила шаг. Вскоре она увидела впереди высокую широкоплечую фигуру. Маркиз явно спешил.

Она заметила, что он успел снять плащ, теперь на нем был темный костюм, придававший ему несколько необычный вид.

Тропа становилась все шире и скоро оказалась укатанной дорогой, ведущей в деревню. Заметив впереди церковный шпиль, Лукреция догадалась, что это, должно быть, и есть Сен-Пьер д’Эглис.

Маркиз размашисто шагал, и Лукреции, чтобы не отстать от него, приходилось бежать.

Они приближались к деревне, впереди показались жилые дома, а чуть дальше церковь. За церковью дорога делала крутой поворот. Завернув за угол, Лукреция поняла, что потеряла маркиза из виду.

Но тут растерявшейся Лукреции навстречу из-за придорожных кустов вышел маркиз и крепко схватил ее за руку.

– Кто вы и почему меня преследуете? – негромко спросил он по-французски.

Лукреция от неожиданности вскрикнула. Узнав ее голос, он тоже вскрикнул, не веря своим ушам:

– Лукреция! Во имя всего святого, почему вы идете за мной?

Она подняла глаза и увидела в слабом свете луны злое лицо маркиза.

– Я думала, что могла бы вам помочь, – сказала она едва слышно.

– Помочь мне? Каким образом?

– Я хорошо говорю по-французски!

– Вы немедленно возвращаетесь, – оборвал ее маркиз. – Лукреция, я не говорил вам прежде, но у меня есть некая миссия, и она может быть опасна.

– Я знаю. Вы должны забрать лорда Бомонта и его сына. Они бежали из плена.

– Откуда вам это известно?

– Я слышала, – бесхитростно ответила она. – И еще офицер Несби сказал мне, что вы спасли много людей в прошлом году.

– Несби не следовало открывать рот! – резко сказал маркиз. – Вы должны вернуться. Вы меня слышите? Сейчас же!

– Шлюпка вернулась на яхту.

Маркиз остановился в нерешительности, и Лукреция поняла, что он раздумывает о том, как ему поступить: проводить ее назад или продолжать путь к месту встречи.

– Я не причиню вам беспокойства… – начала она.

– Вы уже мне мешаете! – резко сказал маркиз. – От вас одно беспокойство с тех самых пор, как мы познакомились!

– Вам следовало бы смириться с неизбежным и разрешить мне пойти с вами!

– Ладно, – сказал наконец маркиз, приняв решение. – Нам остается лишь надеяться на то, что все пройдет гладко. Но, если что-то случится и вам придется чахнуть во французской тюрьме, не вздумайте винить меня.

Не дожидаясь ее ответа, он зашагал дальше по дороге. Лукреция семенила рядом. Она видела, как он рассержен, и все равно радовалась, что они вместе.

Она была бы не в силах томиться на яхте, ожидая его возвращения. Одно дело – слушать рассказ о его славных подвигах, и совсем другое – переживать за него, когда он их совершает.

Она любила маркиза – и сила ее чувства росла день ото дня, от часа к часу. Лукреция была не настолько наивна, чтобы не понимать: то, чем он занимается, крайне опасно.

Наполеон питал к англичанам фанатичную ненависть. Держать в плену такую знатную особу, как лорд Бомонт, он считал особой доблестью. Новость о побеге лорда подняла бы по тревоге всех солдат, охранявших северное побережье Франции.

Было очевидно, что Бомонты постараются найти возможность вернуться на родину. На поиски беглецов, несомненно, отправили бы многочисленный отряд. Как бы искусно ни были замаскированы и переодеты беглецы, это предприятие было чрезвычайно опасно.

Маркиз замедлил шаг, и Лукреция поспешила воспользоваться моментом.

– Где вы должны их ждать? – прошептала она.

– На кладбище, – резко ответил маркиз. Хотя он произнес эти слова тихо, по его тону было понятно, что его гнев не прошел.

Тихо, стараясь держаться ближе к деревьям, они дальше двинулись по деревенской улице. Вокруг не было ни души.

Наконец они добрались до запущенного кладбища. Многие памятники были разбиты, по-видимому, осквернены во время революции. В часовне при кладбище были выбиты стекла. Сломанный флюгер покосился и едва держался на крыше.

Стены, окружавшие кладбище, были сплошь в выщербинах, калитка, сорванная с петель, валялась на земле.

Пробираясь вслед за маркизом между могилами, Лукреция спрашивала себя, где же здесь могут прятаться джентльмены, которых они искали. Может быть, они укрылись за высокими, еще целыми памятниками? Или они были в часовне? Но дверь часовни была заколочена досками. Как видно, посетителей здесь давно не было, да и в церкви Сен-Пьер д’Эглис уже не проводились службы.

И вдруг они услышали звуки мерных шагов. К ним приближались солдаты.

Маркиз огляделся: укрыться было негде. Когда показались французы, он стремительно повернулся к Лукреции и поспешно обнял ее.

– Откиньте капюшон, – сказал он тихо, так чтобы только она его слышала. – Мы влюбленная парочка. Может быть, они не обратят на нас внимания.

Крепко прижимая ее к себе, маркиз наклонился и коснулся щекой ее лица. Лукреция почувствовала, как он напряжен, и его тревога передалась и ей.

Замерев, они стояли, не оглядываясь, пока совсем рядом не услышали команду. Солдатам приказали остановиться.

– Эй вы, что это вы там делаете? – громко спросил, видимо, их командир. Голос у него был грубый, и речь выдавала человека необразованного.