Барбара Картленд - Скучающий жених

Первый удар смягчила фуражка, и Лукреция стала бить его снова и снова, пока он наконец не рухнул на пол без чувств.

– Молодец! – тихо похвалил маркиз. – А теперь поскорее развяжите меня!

Лукреция, поставив бутылку на пол, бросилась к нему. Узлы были затянуты очень крепко, и она испугалась, что не сможет их развязать.

Но все же ей удалось ослабить путы настолько, что маркиз сумел освободить руки и сбросить веревку. Он стремительно метнулся к светильникам и задул их. Потом он беззвучно толкнул створку окошка и выглянул наружу.

Не говоря ни слова, он подхватил Лукрецию на руки, помог ей вылезти в окно. Когда она коснулась ногами земли, маркиз последовал за ней.

Во дворе никого не было, но маркиз не хотел рисковать.

Держась как можно ближе к стенам, они пробрались за угол дома, за которым находился хлев.

Маркиз огляделся, взял Лукрецию за руку и потянул за собой к сараю. Они пересекли открытое пространство двора. Они бежали быстро, и Лукреция запыхалась.

Ей казалось, что надо бежать отсюда как можно быстрее, но она не смела указывать маркизу. В сарае было темно. Спустя несколько секунд, когда их глаза привыкли, они смутно различили во мраке две лестницы у противоположной стены. По ним можно было подняться на сеновал, располагавшийся над стойлами для животных.

Маркиз поднялся на несколько ступенек по одной лестнице, покачал головой, спустился и стал подниматься по другой.

– Забираемся по этой! – произнес он тихо.

Лукреция стала подниматься первой, он – за ней.

Наверху она едва могла выпрямиться, а маркиз согнулся в три погибели. Он втащил лестницу наверх. Но оказалось, что здесь сена было очень мало. Зато отсюда, сверху, было видно, что сеновал на противоположной стороне забит сеном.

– Разве нам не лучше спрятаться там? – спросила она шепотом. – Там…

– Нет, – обрезал маркиз. – Ложитесь у самого края.

Оно повиновалась. А маркиз сгреб скудные остатки сена, их оказалось достаточно, чтобы прикрыть Лукрецию.

В тот момент, пока он все еще занимался маскировкой, снизу до них донеслись голоса.

– Идут! – прошептала Лукреция, чувствуя, как ее охватывает ужас.

Маркиз распростерся на полу рядом с ней и прикрыл их обоих тем жалким количеством сена, которое ему удалось собрать.

Лукреция понимала, что едва ли им удастся укрыться от глаз французов. Однако и в этом опасном положении она ощущала близость маркиза. И как бы она ни была напугана, она испытала прилив возбуждения от такой близости.

Между тем внизу послышался шум: французы вошли с сарай.

– Они не могли далеко уйти! Вы дураки, идиоты! Как же вы не видели, куда они побежали? – распекал солдат капрал.

– Может, они там, наверху? – предположил один из солдат.

– Лезьте туда и посмотрите! – приказал капрал.

Лукреция услышала, как солдат карабкается по шаткой скрипучей лестнице.

– Здесь все забито сеном! – крикнул он сверху.

– Не теряй времени! Раскапывай его штыком, тычь глубже! Не пропусти ни одного места, где может спрятаться человек! – скомандовал капрал.

Только в эту минуту Лукреция поняла, почему маркиз выбрал эту часть сеновала. До нее доносились глухие звуки: француз протыкал штыком сено. Она вздрогнула, представив себе, что стало бы с ней и с маркизом, если бы они спрятались там.

– Никого нет! – крикнул солдат.

– Уходим, – приказал капрал. – Не будем терять время. Они, наверное, побежали к берегу. Ставлю последний франк, они англичане.

Послышался топот сапог: французы покинули сарай. Они унесли с собой фонари, и помещение вновь погрузилось во мрак. Лукреция хотела что-то сказать и даже приоткрыла рот, но не успела: маркиз повернулся к ней и поцеловал в губы.

Лукреция была так потрясена, что, казалось, перестала дышать.

Словно горячая волна, подобно ртути разлился экстаз. От его поцелуя Лукрецию охватил такой восторг, какого она не испытывала никогда в жизни. И тут вдруг она услышала покашливание. Она замерла – там, внизу, был человек! Только теперь он вышел наружу, во двор.

И тогда Лукреция поняла, что едва не попалась на простой трюк, старый как мир. Ушли не все солдаты. Один задержался проверить, не прячется ли кто в сарае. Расчет был на то, что беглецы, решив, что опасность миновала, выдадут свое присутствие.

Маркиз чуть отодвинулся в сторону. Значит, он поцеловал ее лишь затем, чтобы помешать ей заговорить, а не потому, что хотел это сделать. А она-то подумала… Что ж, значит, она опять обманулась!

Не говоря ни слова, маркиз осторожно поднялся и помог встать Лукреции. Потом он подтянул к себе лестницу и опустил ее наземь.

Он молча спустился по лестнице и подождал Лукрецию внизу.

В сарае было очень тихо, только в стойлах шевелилась немногочисленная скотина. Лукреция снова подумала, что крестьянин, в доме которого расположились военные, должно быть, был беден.

«Удивительно, как в минуты опасности отвлекаешься и замечаешь какие-то незначительные детали, – отметила мысленно Лукреция. – Как будто наше сознание существует вне той критической ситуации, в которой мы находимся!»

Потянув Лукрецию за руку, маркиз поспешил к воротам сарая.

Солдаты оставили их открытыми. Беглецы увидели, что свет из окон дома освещает часть двора.

Однако за то время, что Лукреция и маркиз были в сарае, стемнело. И теперь им стало проще незаметно выскользнуть со двора и, держась как можно ближе к стенам надворных построек, пробраться к тропинке, ведущей в поле. Лукреция заметила, что маркиз держит путь на юг. «Солдаты отправились в погоню за нами на берег, – размышляла она. – Теперь, чтобы снова не попасться, нам, наверное, придется обойти стороной местность, которую они наверняка будут прочесывать». Она поняла, почему маркиз выбрал это направление.

Как только они вышли за пределы фермы, маркиз ускорил шаг. Они шли через луга. Идти быстро Лукреции мешало облегающее платье. Вначале она приподнимала подол, потом остановилась и спросила:

– У вас есть нож? Вы можете подрезать мою юбку, а то в длинной юбке трудно бежать.

Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как маркиз поцелуем закрыл ей рот. Его силуэт неясно проступал в темноте. Вдруг Лукреция снова испытала прилив возбуждения, впервые нахлынувшего на нее от прикосновения его губ.

Но она чувствовала, что не вызывает в нем ответных эмоций. Она, как ей казалось, лишь причиняла ему беспокойство. И это вызывало у нее отчаяние.

Не говоря ни слова, маркиз достал из кармана нож и, наклонившись, отрезал подол платья до колен. Потом он выпрямился и убрал нож.

– Мы должны исчезнуть как можно быстрее, – сказал он.

– Да, знаю, – отозвалась Лукреция.

И они продолжили свой путь: пересекли поле, миновали овраг, потом было еще одно поле, засеянное пшеницей.

Дорога была трудной. К счастью, за полем была рощица. Туда-то они и устремились, а достигнув ее, двинулись под сенью деревьев.

Они прошли почти милю, Лукреция чувствовала, как трудно дается ей каждый шаг, как колотится сердце и сбивается дыхание. Наконец маркиз остановился.

– Вы думаете, они будут нас преследовать? – спросила его Лукреция.

– Они знают, что в конце концов мы свернем к морю.

– Как по-вашему, лорд Бомонт найдет шлюпку?

– Откуда мне знать? – сухо отозвался маркиз. Было видно, что он удручен неудачей и, возможно, в глубине души винит в этом Лукрецию.

Дальше они шли молча. «Интересно, мы сбавили скорость, потому что маркиз заботится обо мне, или он пошел бы медленнее и в том случае, если бы был один?» – размышляла Лукреция.

Она решила, что не произнесет ни слова, пока маркиз сам не захочет с ней поговорить. Еще она поклялась себе: что бы ни случилось и сколько бы ни продолжался их путь, она не станет жаловаться.

«Он, конечно, уверен, что я буду ныть, – рассуждала она сама с собой. – Понятно, что он злится, ведь он велел мне оставаться на яхте». По мнению Лукреции, маркиз принадлежал к тому типу мужчин, который считает женщин помехой во всех случаях, когда они выходят за пределы их сферы жизни. «То есть за пределы постели», – подумала она с неприязнью, вспомнив нежный, соблазнительный голос леди Эстер и тишину в комнате придорожной гостиницы, наступившую в тот момент, когда та стала целовать маркиза.

Однако Лукрецию утешало одно: как бы маркиз ни был рассержен на нее, как бы она ему ни мешала вначале, тот факт, что им удалось бежать от французских солдат, был целиком ее заслугой.

Это было очко в ее пользу! Однако маркиза могли бы вовсе не задержать, не будь ее вместе с ним на кладбище. Это она тоже понимала. Молча шагая рядом с маркизом, Лукреция снова и снова мысленно прокручивала все случившееся.

Они шли, не разбирая пути. Вскоре Лукреция почувствовала, что ноги у нее насквозь промокли, чулки порвались, каждый шаг стал причинять ей боль.

Когда она уже потеряла счет времени, они наконец достигли леса. Маркиз, за несколько часов не проронивший ни слова, объявил:

– Привал! Пока не рассветет, идти дальше мы не можем.

– Мне кажется, сейчас нас никто не найдет, – заметила Лукреция.

– В этом никогда нельзя быть уверенным, – возразил маркиз. – Во всяком случае, ночевать мы будем в лесу. Идите за мной!

С этими словами он устремился к деревьям, черневшим во мраке ночи. Лукреция едва различала их на фоне безлунного неба.

Она поспешила за ним, испугавшись вдруг, что он может исчезнуть, оставив ее одну.

Маркиз шел, вытянув вперед руки – путь себе им приходилось прокладывать чуть ли не на ощупь.

– Почва здесь сухая, – сказал наконец маркиз. – Пожалуй, здесь и расположимся. Все равно ничего удобнее, чем теперь, нам не найти.

Он присел, ощупал землю вокруг себя и удовлетворенно сообщил:

– Здесь даже есть опавшие листья, которые можно подложить под себя.

– То есть мы устроимся со всей мыслимой роскошью, – усмехнулась Лукреция.

Ей вдруг показалось забавным, что маркиз, при всем своем богатстве, владея таким великолепным поместьем, как Мерлинкур, и она, с ее-то несметным состоянием, копошатся в палой листве в лесу, во Франции. Они рады найти ствол упавшего дерева, на который можно опереться спиной, и рассуждают, как уютно устроятся они здесь на ночлег.

Маркиз выпрямился и стал снимать сюртук.

– Что вы делаете? – спросила Лукреция.

– Наденьте его, а то вы замерзнете, – велел он.

– Но я не могу взять ваш сюртук! – воскликнула она.

– Это еще почему?

– Я не хочу, чтобы вы простудились.

– Вы серьезно? – осведомился маркиз. – Настоящая леди не подумала бы отказаться, посчитав это само собой разумеющимся.

– Значит, я не настоящая леди. К тому же моя одежда достаточно теплая.

– Я не стану с вами спорить, – сказал маркиз. – И еще: надеюсь, вам достанет здравого смысла понять: чем теснее мы прижмемся друг к другу, тем теплее нам будет.

– С этим я спорить не буду, – согласилась она, накидывая на себя сюртук, который подал ей маркиз.

Потом он помог ей найти в темноте место, где можно было присесть. Спиной она прислонилась к стволу упавшего дерева, а ноги вытянула перед собой.

Она была к нему так близко! Лукреция не могла видеть маркиза, но слышала его дыхание. А если она поворачивала голову, то касалась его плеча щекой.

Устроившись, она спросила:

– Как вы думаете, нам удастся выбраться?

– Проклятье! Мы сделаем все, что сможем! – воскликнул маркиз. – Но конечно, как и все в жизни, исход дела будет зависеть от везения.

– Ваше везение пошло в поговорку!

– В прошлые экспедиции мне приходилось беспокоиться только о себе.

Последовала пауза. Наконец Лукреция нарушила молчание:

– Вы все еще на меня сердитесь?

– Я был взбешен, – секунду помедлив с ответом, признался маркиз. – Но трудно сердиться на женщину, которой хватило изобретательности спасти нас обоих и избавить от допроса, который мог оказаться опасным для нас.

Лукреция вздохнула с облегчением. По тону маркиза она поняла, что его гнев если и не прошел без остатка, то, по крайней мере, остыл.

– А вам кажется, что этот майор Леклу, кто бы это ни был, действительно счел бы нас подозрительными?

– Я уверен, что он бы нас не отпустил, – ответил маркиз. – Французы одержимы мыслью, что у англичан всюду есть шпионы. Я предполагаю, что наши шансы уберечься от тюрьмы были просто ничтожны.

– И что же нам теперь делать? – спросила Лукреция.

– Сделаем все возможное, чтобы добраться до яхты. Капитан подойдет к другому берегу полуострова, в то место, где я велел ему меня ждать, если что-то пойдет не так. Вопрос лишь в том, как нам туда добраться.