Александр не ушел от ответа.

— Я считаю, что Леди-Хилл — тоже работа. Для нас обоих. — Он смотрел прямо ей в глаза, с убеждением, что она сделает так, как он просит.

Мужчины вроде Александра Блисса — сэра Александра (а ведь она стала леди Блисс), напомнила она себе, — воспитаны так, чтобы на все получать согласие у своих жен. Фэй, определенно, всегда была согласна. Чина, вероятно, нет. Александр был умным, чувствительным, отзывчивым, были у него и другие достоинства, за которые Джулия полюбила его, но в нем был жив также его отец. Она выпрямилась, готовая бороться с ним.

А потом она вспомнила их первый приезд в Леди-Хилл, когда она увидела Александра, воодушевленного этим тихим мрачным местом, и влюбилась в него. Он сказал ей, что когда-нибудь будет жить здесь. «Когда отец умрет, — сказал он тогда. — Таково условие».

И она одобрила этот договор, приняв его условия. Она даже завидовала происхождению Александра, его корням, раскинувшимся по землям Леди-Хилла. Не было оснований возражать и роптать. Джулии было свойственно схватывать все на лету, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы принять решение.

— Да, — согласилась она. — Работа приходит и уходит. Если мы собираемся жить здесь, Александр, нам следует привести это место в порядок.

Довольный и счастливый, он просиял, и Джулия почувствовала удовлетворение от своей тайной жертвы. Александр обнял ее крепче.

— Разумеется, мы оживим этот дом. Ты говорила, что ему нужны толпы людей. Соберутся все, ты же знаешь. Можно быть совершенно уверенными в этом.

— Мы должны устроить праздник. Отметить новоселье. — Джулия выскользнула из его рук и в возбуждении закружилась по комнате. — У нас будет чудесное новоселье. На Новый год. Лучшая вечеринка всех времен! Ты согласен?

Александр с любовью следил за ней.

— Непременно, — ответил он. — Что еще ты хочешь предложить?


Итак, Джулия уволилась из журнала, и они закрыли квартиру на площади Маркхэм.

— Только не продавай ее и не сдавай никому, — попросила Джулия. — Ведь остаются уик-энды и праздники…

Александр мог позволить себе снисходительность.

— Конечно. Мы оставим ее для тебя, и ты сможешь пользоваться ею, когда захочешь.

Они вместе уехали в Леди-Хилл.

К некоторому удивлению Джулии, Фэй уже переехала в маленький домик в имении.

— Вы же не хотите, чтобы вам мешали старики? — настаивала она. Мачеха начинала нравиться Джулии своей мягкостью. Еще она подумала, что, несмотря на траур и скорбь по мужу, Фэй с облегчением сняла с себя ответственность за имение, возложив ее на Александра, и собралась отдохнуть в своем простом домике с маленьким садом.

Нравилось это ей или нет, но Фэй играла роль леди Блисс намного лучше, чем получалось у Джулии.

— Я не леди Блисс, — жаловалась она Александру. — Она должна быть старше. Это твоя мать. Или мачеха.

К титулу Александр относился безразлично.

— Это всего лишь имя, — пожал он плечами. — С его помощью крышу не починишь, а хотелось бы.

Но Джулия не могла привыкнуть к своему званию и к тем обязанностям, которые оно возложило на нее.

— Это не я.

— Нет, это ты, — мягко уговаривал Александр. — Потому что ты — моя жена.

В Леди-Хилле, в деревне и на соседних фермах все называли ее леди Блисс.

— Я Джулия, — настаивала она, не уставая повторять это.

Соседи с недоверием смотрели на нее.

— Разве ты не видишь? — спрашивал Александр. — Они хотят, чтобы ты стала тем, кем являешься. Им не нужна новомодная лондонская куколка.

Джулия, помолчав, спросила:

— А тебе?

Он поцеловал ее.

— Мне нужно то, что у меня есть, и ничего больше мне не нужно. Я люблю тебя.

Так продолжалось несколько недель, которые они провели вместе до праздника Джулии.

Ее раздражали условности деревенской жизни и роль матроны, которую ей нужно играть, но внутри, в стенах Леди-Хилла, она была вполне счастлива. Ей нравилось принимать вызов судьбы, и она увлеченно искала и находила в себе силы быть владелицей такой огромной усадьбы.

У нее созрело множество планов, относящихся к Леди-Хиллу. Она бродила по комнатам, передвигая мебель и портьеры, даже проникла в зимний сад и поковырялась в цветочных клумбах под присмотром старого садовника.

— Мы вдохнем жизнь в Леди-Хилл, — обещала она Александру.

— Ты уже это сделала, — сказал он. Они прильнули друг к другу и долго смеялись, пока их не охватило желание. Александр увлек ее на пол, и там, перед большим каменным камином, они занимались любовью.

За две недели до Рождества доктор Джулии уверенно сообщил ей, что она беременна.

Почему-то она скрывала это даже от себя самой. Она собиралась открыть Александру свою маленькую тайну в канун Нового года, во время праздника, но случился пожар. А после него казалось, что языки пламени уничтожили все. Не только дом, но и все их надежды, все нежные ростки их счастья и саму любовь.

Джулия знала, что она виновата во всем. В том, что произошло в канун Нового года, во всех тех ужасах и их последствиях. Чувство вины поселилось в ней тогда, когда угли еще дымились, а Александр и девушка Фловера лежали в больнице.

Пламя было быстрым и опустошающим, а вина росла незаметно и еще больше ужасала своей невидимостью. Прошло много времени, прежде чем Джулия поняла, что у них с Александром были очень слабые шансы устоять против пожара и чувства вины. И еще больше времени понадобилось, чтобы она простила себе случившееся.

А до того, как вспыхнуло пламя, она, должно быть, верила, что оба они неуязвимы.

Джулия наслаждалась каждой минутой приготовлений к празднику. Она пригласила из Лондона всех старых друзей, местных друзей Александра и соседей. Только Феликс не мог приехать, он был в Нью-Йорке с Джорджем. Джулия убедила рок-группу из «Рокет» поиграть на празднике в Леди-Хилле, она заказала шампанское и до мелочей продумала, как украсить дом.

В центре дома должна была находиться огромная рождественская елка. Когда ее внесли, Джулия от восторга захлопала в ладоши. Верхушка дерева касалась потолка гостиной, а темные пахучие ветки расходились красивым зеленым веером. Идея украсить елку настоящими свечами принадлежала Джулии. Она хотела воссоздать настоящее викторианское Рождество, о чем еще девочкой мечтала на Фэрмайл-роуд. Александр высказался в пользу обычных елочных огней, но не стал спорить и уступил. Он всегда уступал ей в мелочах.

Итак, дом был украшен, кушанья приготовлены и расставлены на столе в серебряной посуде. Музыканты настроили инструменты, свечи были зажжены. Гости разбрелись по дому, наполнив его музыкой и смехом.

Джулия переходила из комнаты в комнату, наблюдая за своей вечеринкой, как за своим детищем. Если она не чувствовала себя частью общего веселья, то, наверное, потому, что сама устроила этот праздник, и грустно ей было потому, что заканчивалось десятилетие.

А потом, в лучший момент этого вечера, когда гости прониклись духом праздника и собрались в гостиной, елка, сиявшая огнями во всей своей красе, вдруг покачнулась и упала, объятая пламенем.

Огонь вспыхнул в голове Джулии. Потом, после пожара, куда бы она ни смотрела, везде видела пляшущие языки пламени. Чаще они являлись в ночных кошмарах, заставляя ее содрогаться от ужаса, но иногда возникали перед глазами и днем. Снова и снова она видела черный контур Леди-Хилла в огне. Окна его уподобились алым ртам, из которых вырывались языки огня и облизывали стены дома. Еще был шум. Веселое и голодное потрескивание огня, хруст и стон старого дерева и кирпича, становившихся добычей огня.

Сначала казалось, что единственной жертвой стал дом.

Прошло несколько мгновений паники, когда огонь перекинулся на старые бархатные портьеры и деревянные панели. Потом ошарашенные гости, спотыкаясь и налетая друг на друга, вырвались во двор. Они сбились в гудящую толпу и, дрожа от холода, наблюдали, как пламя рвануло ввысь.

Именно Джулия вспомнила о Джонни Фловере и его девушке. Она и Александр тщетно пытались найти их в толпе спасшихся гостей. «Жаль, что все хорошее быстро заканчивается», — сказал Джонни, когда приехал. Здесь ни его, ни девушки не было. Александр повернулся к дому, и Джулия заметила отблеск огня в его глазах. «Должно быть, они еще там», — выкрикнул он и побежал к дому. Казалось, жара и огонь бросились ему навстречу.

Джулия закричала: «Остановите его! Не пускайте его туда!»

За ним устремились люди. Некоторые пытались оттащить его, другие встали на его пути, но не выдержали напора огня и отступили. Александр вступил в пламя, и оно лишь громче загудело.

— Он погибнет! — услышала Джулия собственный вопль.

Молчание и неподвижность толпы людей поражали еще больше в сравнении с безудержной энергией огня.

Мэтти была среди них. Джулия и Мэтти повернулись друг к другу. Снова — только они две, как это было всегда. Наконец они услышали гудки пожарных машин.

Джулия побежала к большим красным машинам. Разорванная шелковая юбка путалась в ногах и обвивала их.

— Мой муж там. Спасите его! О Боже, спасите его! — крик разрывал ей горло. — Там Джонни и его девушка. Спасите их!

Оставив Джулию, пожарники побежали к дому. Их шлемы опрокинулись, когда они смотрели на крышу. Уже показался ее черный остов, когда пламя вырвалось на свободу. Его языки извивались, как змеи, и кружили, качались, достигнув верха. Джулия заметила, как пожарники побежали под каменную арку, туда, где недавно скрылся Александр.

Мэтти стояла с одной стороны, а с другой стороны находился мужчина с баками, друг Фловера. При свете свечей Джулия танцевала с ним, и казалось, с тех пор прошла целая вечность. Остальные гости стояли молчаливой толпой, потеряв дар речи от пережитого шока. Струя воды дугой поднялась из шланга и упала на черную крышу. Вода шипела, превращаясь в пар, и казалась лишь жалкой струйкой против всесильной мощи огня. Джулия не отводила глаз от дверей под каменной аркой, откуда периодически вылетали клубы дыма. Она не замечала слез, катившихся из глаз.

Шипение, треск и жуткий красный свет сковали волю людей. Ужас — единственное, что она чувствовала, продолжая кричать: «Блисс! Блисс!»

Неожиданно в проеме дверей возникло движение. Вырвался сноп искр, и яркий свет отразился от защитного костюма. Из-под покрова дыма выступил пожарник, и Джулия заметила, что на плече его висело тело девушки. Мэтти стиснула руку Джулии, но она вырвалась и побежала туда. Прибыла «скорая помощь», и люди в черных униформах и с холщовым полотнищем пробежали мимо нее. Они расстелили его на земле под одним из буков.

Пожарник остановился и бережно положил на полотнище свою ношу.

То, что Джулия увидела, осталось в ее памяти на всю жизнь.

Девушка была жива, она повернула голову. Но чувство облегчения мгновенно сменилось спазмом ужаса. Джулия смотрела на ее лицо, не понимая, кто это.

Девушку Фловера невозможно было узнать. Ее лицо больше не было лицом. Это был сырой материал, красный расплавленный воск с двумя черными рваными отверстиями.

Потом широкие спины заслонили девушку, опустились на колени и закрыли ее лицо. Джулия больше его не видела. Она зажала себе рот рукой и впилась зубами в костяшки пальцев. Она почти не почувствовала боли. Стон застрял у Джулии в горле. Носилки подняли и унесли в машину «скорой помощи».

Кто-то громко кричал.

Джулия повернула голову и снова смотрела на вход под аркой. Она увидела еще одну яркую вспышку и пожарных с другой ношей. Их было двое, между ними беспомощно висел Блисс. Его головы Джулия не видела. Он потерял одну туфлю, и нога его болталась в черном носке. Из-под рваных штанин показалась почерневшая от дыма кожа.

— Джулия…

Это снова была Мэтти. Она обняла подругу за талию, поддерживая ее.

— Я хочу подойти к нему, — твердо сказала Джулия.

Она устремилась вперед, спотыкаясь, и опустилась, когда Блисса положили на вторые носилки. Джулия посмотрела на его лицо. Оно почернело, кровь текла из глубокой царапины на левой щеке, глаза были закрыты, но все-таки это было лицо Блисса. Он открыл рот и судорожно глотнул воздух.

Он был жив. Джулия вздохнула с облегчением. Ее мягко оттеснили, и санитары стали оказывать ему помощь. И вот тогда она увидела его руки. Они были красными и расплавленными, как лицо бедной девушки, и казались клешнями. Рукава его пиджака и рубашки обуглились, и ткань прилипла к обгоревшей коже.

Джулия снова вырвалась из рук, которые пытались ее удержать.

— Позвольте мне поехать вместе с ним, — умоляла она, но двери машины закрылись за двумя носилками.

— Полиция отвезет вас в больницу. Пусть лучше машина «скорой помощи» окажется там побыстрее, — ответили ей.