Силы вернулись к ней. С возвращением света она почувствовала, что мир принадлежит ей, что она может взять его и делать с ним все что захочет.

Девушки пережили ночь. Это была маленькая победа. Джулия толкнула Мэтти в плечо, и та проснулась.

— Посмотри, уже день! Разве это не прекрасно? — ликовала Джулия.

Они засунули разбросанные вещи в чемоданы и направились к выходу. Никто из них не оглянулся. Не доходя до угла, они услышали скрип тяжелых дверей и металлический скрежет. Тут же послышались голоса и топот ног. За углом стояли две большие металлические бочки с отбросами (их каждое утро выкатывали из кухни отеля). Десяток старых, в потрепанных лохмотьях людей, как пчелы, крутились возле них, доставая остатки вечерней пищи.

— Теперь понятно, что он имел в виду, говоря о завтраке, — сказала Мэтт.

— Кто?

— Бродяга, прошлой ночью. «Завтрак подают за углом».

— Но только не для меня, спасибо.

Они стояли, молча наблюдая за этой картиной, вспоминая ночные кошмары. Джулии было жалко этих несчастных голодных людей, копавшихся в бочках в поисках чего-нибудь съестного.

— Давай поищем, где можно было бы умыться, — сказала Мэтти.

Они перешли через дорогу, с каждым шагом удаляясь от ночного мира.

— Не могу дождаться, когда вымоюсь. Вода и мыло — вот, что нам нужно сейчас.

— Ты такая же чистюля, как твоя мать. Посмотрите на принцессу, у нее ручки грязные, — дразнила Мэтт.

Общественные туалеты, находившиеся рядом с Трафальгарской площадью, открывались только в семь. Пришлось ждать. Человек, который открыл дверь, неодобрительно разглядывал их, но девушки не заметили его пристального взгляда. Они умылись холодной водой и прополоскали рот. Джулии хотелось вымыть голову, она неуклюже старалась подставить ее под струю воды, но в этот момент чей-то голос сказал:

— Здесь нельзя мыть голову. Для этого ступайте в баню на Маршал-стрит. — Это был тот же неприятный тип.

Накрасившись и переодевшись, Мэтт и Джулия подхватили свои чемоданы и отправились в небольшую закусочную. Кофе и булочка с ветчиной казались самой вкусной едой. На улице появились люди, спешившие добраться на работу. У них еще остались деньги, чтоб добраться до обувного магазина, где работала Мэтти. У Джулии в субботу был выходной.

— Чем будешь заниматься? — спросила ее Мэтт, дожевывая булочку.

— Не знаю. Погуляю в парке. Помечтаю о том, что мы будем есть вечером, когда ты получишь деньги.

— Я так голодна, — простонала Мэтт.

— Ну давай, садись в автобус, а то если опоздаешь, тебя уволят. Что мы будем тогда делать?

Никто не упомянул, где они проведут следующую ночь. В такой ясный теплый день не хотелось думать о плохом.

— Как я выгляжу?

Джулия внимательно осмотрела подругу, перед тем как ответить. Мэтт приняла неестественную позу. Красавицей она не была, но ее личико с большими глазами и заостренным подбородком было очень миленьким. Джулия завидовала ее стройной фигуре и красивым пышным волосам, потому что сама была плоской и нескладной, как гладильная доска.

— Ты выглядишь… как будто ночь провела на улице.

— То же могу сказать и о тебе.

Они рассмеялись. Мэтти на ходу прыгнула в автобус. Джулия все с теми же чемоданами без всякой цели пошла куда глаза глядят, рассматривая витрины магазинов.

Было очень жарко. Она чувствовала, как солнце припекало ее спину. Остановившись передохнуть, Джулия вдруг отпрыгнула в сторону, напуганная резким сигналом сзади. Она оглянулась и увидела фургон, а затем высунувшуюся голову юноши.

— Тебе далеко?

— Ну, в общем-то никуда, — поставив чемоданы, ответила Джулия.

— С таким-то грузом? Ладно, садись. Сейчас мне нужно кое-что доставить, а потом я угощу тебя чашечкой кофе!

Джулия улыбнулась. На душе было легко. Ей хотелось быть веселой и дружелюбной со всеми.

— О’кей! — согласилась она и села на свободное место.

Они проехали по Трафальгарской площади, потом свернули в квартал, где улочки были узкими и маленькими. По обе стороны улиц располагались маленькие ресторанчики, в которых официанты сновали туда-сюда, готовясь принять первых посетителей, бакалейные лавки с аккуратно выложенным товаром на прилавках и множество всяких магазинчиков, в которых можно было купить все: от скрипки до сложных хирургических инструментов.

Иногда, пропуская занятия в школе, Джулия и Мэтти приезжали в Лондон и бывали здесь.

На следующей улице, в темных подвальчиках, находились два ночных клуба.

— Я знаю, где мы проезжаем. Это — Сохо.

— Да? — Парень зыркнул на нее, потом резко перевел взгляд на чемоданы.

— Ты уезжаешь или, наоборот, приехала?

— Я приехала, — твердо ответила Джулия.

Фургон остановился напротив большого окна, завешенного тяжелыми пыльными шторами из дешевого красного плюша. Между стеклами, в качестве приманки для мужчин, красовались фотографии обнаженных девушек, чья нагота лишь отчасти была прикрыта птичьими перьями. В завершение к этой рекламе над входной дверью бросалась в глаза яркая вывеска: «Не проходите мимо девочек».

Откуда-то появился смуглый мужчина в кожаном жакете и, посчитав ящики, сунул новому другу Джулии несколько банкнот.

— Перекусим в «Голубых небесах». Как ты на это смотришь? — спросил юноша.

В тот момент она была согласна поехать в любое место, где можно поесть. Кафе «Голубые небеса» не было чем-то примечательным и запоминающимся: длинный бар с множеством горячительных напитков, пластиковые столы и стулья, искусственные цветы на окнах, угодливый обслуживающий персонал — таких заведений в Лондоне немало.

— Я согласна.

Джулия оставила чемоданы в фургоне и пошла с парнем. Ранним утром в кафе было мало посетителей. Они выбрали столик и сели. Подали кофе и сладкий пирожок. Джулия сдерживала себя, чтобы не наброситься на все это.

— Чего же ты смотришь? Ешь.

Ей не нужно было повторять дважды. Она откусила пирожок и почувствовала, как сладкое повидло растаяло у нее во рту.

— Ты еще ребенок, — смеясь, сказал парень.

— Мне шестнадцать.

— А я о чем!

Он поднялся и подошел к музыкальному столику. Бросив монетку, он нажал на кнопку, даже не прочитав название. Это был Джонни Витт с песней «Такая ночь». Джулия радостно вздохнула и облизала пальцы.

— Я люблю Джонни Витта. А ты?

— Нет. Девичья музыка. Я поставил ее для тебя.

— Что же тебе тогда нравится?

— Джаз, конечно.

— Старый?

Как раз за углом находится клуб, где оркестр обычно играл старый джаз. Если бы у Джулии и Мэтт была возможность, они бы танцевали и слушали джаз всю ночь.

— Современный, глупышка. Диззи Джилепс, Телониус Монг.

Они болтали о музыке, все больше узнавая друг друга, пока ее новый приятель не посмотрел на часы.

— О, мне нужно ехать.

— А кто твой хозяин? Неужели тебе позволяют сидеть в кафе все утро?

— Я работаю на себя, малышка. У меня нет хозяина. Фургон мой. Я занимаюсь перевозками и доставками разных грузов. Я — посредник.

Он встал, чтобы уйти, но вдруг обернулся с озабоченным лицом и спросил:

— У тебя есть деньги?

— Совсем мало. Только на сегодня. Моя подруга… — забормотала Джулия.

— Держи.

— Я не могу взять.

— Ты можешь, и возьмешь, а отдашь, когда снова встретимся. Я частенько здесь околачиваюсь.

Едва он дошел до двери, Джулия окликнула его:

— Я даже не знаю твоего имени.

— Фловер. Джонни Фловер. Звучит по-королевски, не так ли? Даю слово, что я не принц. Увидимся, малышка. Я оставлю твои вещи у Микки. Это через дорогу.

Джулия осталась сидеть за столиком, с надеждой думая, что он спросит ее имя. Она видела, как Джонни отнес ее чемоданы в то странное заведение с красными шторами на окнах. Джонни понравился ей, поэтому она не беспокоилась за сохранность своих вещей. Послышался шум мотора, фургон медленно двинулся с места и поехал по улице.

Джулия все еще сидела в кафе, слушая музыку и наблюдая за людьми, проходившими мимо окон «Голубых небес». Потом, убедившись, что деньги, которые ей дал Фловер, на месте, она выпила еще чашку кофе, съела пирожок и направилась к Микки.

Он уставился на нее, разглядывая с головы до ног. Было темно, и только звук пылесоса нарушал тишину этого мрачного заведения.

Это был ночной клуб со стриптизом. В пыльном помещении пахло пивом и табачным дымом.

— Пришла за своим барахлом? — Длинным пальцем Микки указал на чемоданы.

— Я хочу вас попросить. Не разрешите ли вы оставить ненадолго здесь чемоданы? Они очень тяжелые.

Он опять стал разглядывать ее.

— Ты новенькая?

— Да, — неопределенно ответила Джулия.

— Бог мой, откуда Монти достает их? Из детского сада?.. Ладно, оставляй свое шмотье, я присмотрю за ним.

— Спасибо.

Она быстро шмыгнула за двери, испугавшись лишних расспросов.

Джулия добралась до Оксфорд-стрит и свернула к обувному магазину, где работала Мэтти. Проходя мимо окна, она заметила Мэтти, стоящую на коленях перед покупательницей. В одной руке у нее была туфля, а другой, бурно жестикулируя, она убеждала в чем-то клиентку. Женщина внимательно слушала и мерила туфли. Минуту спустя покупательница шла к кассе, а Мэтти рядом несла выбранную пару обуви.

Джулия зашла в магазин. От неожиданности Мэтти опешила.

— Что ты тут делаешь? — спросила она, а потом тихим голосом добавила:

— Что-нибудь желаете, мадам?

— Ты как настоящая продавщица, — заметила Джулия.

— Я — актриса. И вполне могу сыграть продавщицу.

Джулия взяла ее руку и кое-что положила ей туда. Мэтти увидела десятишиллинговую бумажку.

— Это тебе на обед, — шепотом объяснила она.

— Но откуда?

— Потом расскажу, тсс…

Неожиданно громко Джулия добавила:

— Я ничего не желаю, я просто зашла посмотреть, спасибо вам большое.

Она снова оказалась на улице. Осмотревшись, девушка заметила зеленые верхушки деревьев вдалеке. Это был Гайд-парк, тот самый, до которого подруги так и не добрались прошлой ночью. Зелень снова потянула ее к себе. Она направилась к парку, часто пересекая проезжую часть дороги, проскальзывая сквозь вереницу несущихся машин.

Наконец Джулия ступила на коричневую, выжженную солнцем траву, мягкость которой была намного приятнее раскаленного твердого тротуара.

Она шла под тенью крон могучих деревьев, с каждым шагом углубляясь в парк. Городской шум постепенно удалялся. Впереди между деревьями засверкала вода, и перед Джулией открылся великолепный вид на городское озеро. Она еще немного прошлась по полупустому пляжу и, заплатив три фунта седеющему мужчине, взяла напрокат шезлонг. Сев в мягкое кресло и закрыв глаза, Джулия прислушалась к шелесту листьев над головой и погрузилась в раздумья.

Это был первый удобный момент, когда она находилась в полном одиночестве и могла подумать обо всем, что произошло с тех пор, как они с Мэтти сбежали из дома.

Джулия представляла, чем могла заниматься ее мать сейчас. Обрисовать картину домашней обстановки было довольно легко для нее. Вероятно, мать вытирала пыль, собирая с камина всякие сувениры и фарфоровые статуэтки, аккуратно возвращая их потом на то же самое место. Дом всегда содержался в чистоте, полы были натерты — все блестело и сияло, как будто его готовили к важному событию. Даже мебель — диван и стулья — торжественно стояла на своих местах, ожидая гостей, которые очень редко появлялись в доме.

Когда Джулия была маленькой, мать всегда предупреждала ее, чтобы та не устраивала беспорядка во время игры.

«Джулия, не разбрасывай игрушки!» — слышала она окрик матери.

Бетти хотелось, чтобы она играла аккуратно, спокойно, рассаживая своих кукол в один ряд.

Джулия вспоминала: однажды она вернулась домой со дня рождения с пакетиком разноцветных, ярких бумажных звездочек и решила спрятать их, не показывая матери. Как-то днем она пробралась к себе в спальню и приклеила их на обои. Это было великолепно: звездочки, как яркие искры, рассыпались на бледно-розовых обоях. Словно подозревая неладное, Бетти пришла в спальню Джулии в тот момент, когда девочка доклеивала последнюю звездочку. Мать с яростью начала срывать их. К удивлению ребенка, клей оказался очень сильным, потому что на обоях оставались белые пятна в форме звездочек.

Джулия никогда не видела Бетти в таком состоянии.

— Ты — маленькая хулиганка! — орала она.

— Они были такие красивые… — протестовала Джулия. — Это моя спальня!

— Никогда не делай этого! Зачем ты все испортила?! Зачем?! — Она зло брызгала слюной. — Это не твоя спальня. Отец и я отдали ее тебе, и будь добра соблюдать порядок и чистоту. Посмотри, что ты натворила!