— Да, будем смотреть коров. И у них уже есть детки — телята. Бабушка Фэй кормит одного из бутылочки, потому что он потерял свою маму. Ты уже к этому готова?

— Готова, — лучезарно улыбнулась Лили. — И я хочу увидеть бабусю Фэй. — Лили приняла как что-то вполне естественное наличие у нее трех бабушек.

Джулия крепко обняла ее, и они уехали.

Когда она обходила опустевшие комнаты, казалось еще хранившие следы детского присутствия, Джулия убеждала себя, что может воспользоваться предоставленным ей месяцем свободы. Раньше она строила планы и перспективы. Но теперь села на кроватку Лили, держа в руке вывернутый белый носок, и заплакала от одиночества и уныния.

Наплакавшись вволю, Джулия поняла, что необходимо сделать некоторое усилие, чтобы вспомнить основные заповеди свободной жизни.

«Расслабься, — учила Мэтти. — Нельзя сделать все сразу за один вечер. Оставь что-нибудь и на завтра».

Джулия сходила в ресторан, потом на какую-то вечеринку с танцами, потом, возвратясь и беспокойно пометавшись по комнатам, решила пойти еще куда-нибудь, в другое место. Казалось, ее подстегивает изнутри какое-то безудержное желание, граничащее с отчаянием. Мэтти отметила про себя, что Джулия выглядит измученной и лихорадочно возбужденной.

— Я не в состоянии поспевать за тобой, — пожаловалась она.

Джулия удивленно посмотрела на нее.

— Но ведь ты привыкла к этому. Это твой обычный образ жизни, не так ли?

— Не совсем так.

Мужчины окружили Джулию, подобно мотылькам, слетевшимся на свет, привлеченные ее живой энергией. Она уже несколько месяцев не спала с мужчиной, считая, что материнство уничтожило в ней всякое желание заниматься сексом. Теперь, за короткий срок, она успела сменить несколько любовников. Ей было приятно сознавать, что она могла бы иметь все, чего пожелает, выбирая партнера с нарочитой придирчивостью или, наоборот, с безоглядной поспешностью из публики, прогуливающейся по Кинг-роуд. Казалось, что весенней порой все только этим и заняты. Джулия была потрясена глубиной сексуальной потребности, неустанно терзавшей ее. Просыпаясь по утрам, она сразу же опять с жадностью тянулась к тому, кто лежал рядом с ней, требуя поцелуев, объятий и теплого незнакомого тела. На протяжении всего длинного рабочего дня в «Трессидере» она испытывала беспрестанный электрический сексуальный разряд. Глядя через высокие плоские стеклянные окна магазинов, она рассматривала проходящих мимо мужчин, оценивая длину их ног и упругость мускулов под плотно облегающими джинсами. Джордж Трессидер с неодобрением поднимал брови. Но Феликс, вспоминая время, проведенное во Флоренции, и то, что случилось с ним там, стал вдруг отчаянно ревнив. А потом, когда наступал вечер и Джулия уходила с работы либо в бар с Феликсом, либо куда-нибудь на встречу с Мэтти, наступало время выбора очередного партнера. И она выбирала по ямочке на подбородке, или по косичке волос, или по сверкнувшей из-под открытого ворота рубашки полоске загорелого тела и с наслаждением отдавалась случайному избраннику.

Эта сексуальная ненасытность продолжалась почти весь месяц, пока отсутствовала Лили.

Но однажды утром, утолив очередной взрыв страсти, она обнаружила, что совершенно не находит, что сказать лежавшему с ней рядом белокурому парню. Она и прежде не задумывалась о таких вещах, как беседы с любовниками, но в то утро ей вдруг захотелось какой-то доверительности, когда возлюбленные о чем-то говорят и смеются общим шуткам. Но парень с тем же тупым выражением лица недовольно спросил:

— Что-нибудь не так?

— О нет, все прекрасно, — солгала Джулия. И ей захотелось поскорей избавиться от него.

«Ты все еще не свободна, — сказала она себе. — Толпа мужчин, ничем не отличающихся друг от друга, разве это то, что нужно?»

Она отправилась в Сохо в магазин, где сквозь пыльную витрину видны были выставленные напоказ хирургические пояса и бутылочки патентованных лекарств с выгоревшими этикетками. В углу окна стоял указатель: «средства в помощь супругам». Ирония, заключавшаяся в этой надписи, была поистине удивительной. Она купила вибратор и стала пользоваться им, беспощадно вызывая в воображении безликие образы. Возбуждение наступало очень быстро, но без всякого накала, а затем тут же все пропадало.

— Пойдем со мной на репетицию, — предложила Мэтти.

— Вряд ли они позволят посторонним околачиваться рядом во время репетиции.

— Это другое, — сказала Мэтти.

Она уже закончила работу над фильмом «Девушка у окна», с явным облегчением распрощалась с собственной скучной ролью и с радостью подумала, что не придется каждый день изображать страсть к Тони Дрейку. После этого фильма Мэтти была без работы несколько недель. Она нарочно отказывалась от ролей, которые ей предлагал ее агент. Была какая-то роль в пошлой музыкальной комедии в Вест-Энде, которую начали ставить специально для известной звезды, и возможность сыграть студентку-медичку в «Палате скорой помощи».

— Хлеб с маслом, — пробормотал, покачивая головой, преемник Фрэнсиса Виллоубая. — Ты не можешь позволить себе упустить кусок хлеба с маслом.

— Я бы предпочла джин с эклерами, — отпарировала Мэтти.

И она продолжала сидеть дома в Блумсбери, перелистывая журналы или глядя свой новый телевизор, выходя лишь поесть в излюбленные ею кафе в то время, когда там беспорядочно теснились люди. В целях экономии, так как она была без работы, она вместо джина или виски пила испанское бургундское. Вино клонило ее в сон, и она часто засыпала прямо в кресле перед светящимся экраном телевизора.

И вдруг, без всякого предупреждения и предварительных договоров, ей позвонила какая-то женщина.

— Мэтти Бэннер?

— Я вас слушаю.

— Меня зовут Крис Фредерикс, из «Женской сценической группы». Мы видели вашу работу. Вы не хотели бы прийти почитать нам? Ставится новая пьеса, написанная молодым драматургом-женщиной. Вся постановка чисто женская. — Ее низкий, слегка хрипловатый голос понравился Мэтти.

Мэтти минуту раздумывала. Она никогда не слыхала о такой группе. Окинув взглядом комнату, пачку журналов на столике для телевизора и рядом три пустые бутылки из-под вина, она сказала:

— Да. Возможно, меня это заинтересует.

Крис Фредерикс дала ей адрес, какое-то место, по звучанию напоминавшее пакгауз, где-то к югу от реки, назначила день и час. И повесила трубку.

Мэтти подняла брови с иронической ухмылкой.

— Кажется, я собираюсь стать знаменитой актрисой, — резюмировала она. — Но почему бы им не сказать: «Пожалуйста, придите и почитайте нам?»

Она почувствовала, что гораздо больше горит желанием почитать, чем получила гарантий.

В назначенный день она отправилась по указанному адресу в Ламбет. Это был, как она и предполагала, какой-то склад. Побарабанив в огромную металлическую двустворчатую дверь и покричав во все горло несколько минут, Мэтти пришла к выводу, что перепутала день. Но тут она услышала грохот по ту сторону двери и одна ее половина раздвинулась, образовав узкую щель. Оттуда высунулась голова. Это была девушка с темными курчавыми волосами.

— О, привет, — улыбаясь сказала она. — Извините. Мы разговариваем. Не слышали стука. Входите.

Мэтти последовала за ней. Они миновали темное складское помещение, заваленное, как заметила Мэтти, деталями какого-то оборудования, а затем прошли через дверь в загородке в самом дальнем углу склада. За загородкой находилась маленькая комнатка с высоким потолком, в которой стоял один стол и несколько упаковочных ящиков. На всем, включая чайник на подносе, лежал слой пыли. Кофейные чашки, рукописи пьес, немного менее запыленная бутылка молока и открытая коробка шоколадных бисквитов были в беспорядке разбросаны по столу. Приблизительно около дюжины женщин сидели рядком на ящиках, разговаривая все разом. Две или три из них взглянули на Мэтти и улыбнулись, причем одна встала и протянула ей руку. У нее было моложавое лицо, но черные волосы уже основательно посеребрила седина. На ней были надеты джинсы и мужская рубашка.

— Вы, должно быть, Мэтти Бэннер? А я Крис Фредерикс.

Мэтти привыкла представляться и знакомиться, по крайней мере в профессиональном кругу, точно так, как привыкла пользоваться услугами студийной автомашины и шофера. Но члены «Женской сценической группы» не устроили ей никакой церемонии знакомства, выказав лишь простое дружеское расположение, оказываемое случайным людям. Мэтти подавила чувство оскорбленного самолюбия и решила, что этим они ей и нравятся. Она тепло пожала руку Крис.

— Как я уже вам говорила, у нас чисто женская группа. Кроме того, полная демократия. Все решения, административные и относительно ролей, мы принимаем сообща. Я исполняю функции директора только формально. У меня авторитета ничуть не больше, чем у любого члена группы. — Крис подтолкнула экземпляр рукописи через стол к Мэтти. — Вот, возьмите. «Одиссея обыкновенной женщины». Ну, начнем чтение? Все готовы?

Мэтти прервала ее:

— Два вопроса, прежде чем мы начнем. Почему вы пригласили меня?

— Элисон прочла ваше интервью. Там вы сказали, что женщины более интересные существа, чем мужчины. А кроме того, приняв вас в свой состав, мы можем быть уверены, что вы уделите работе должное внимание.

Это было самое странное чтение, в котором Мэтти когда-либо принимала участие.

Не было никаких режиссерских указаний или контроля. В итоге каждый вмешивался, когда хотел, высказывая свои чувства и мысли относительно текста. Если возникали серьезные расхождения, вопрос ставился на голосование.

На прочтение одной небольшой части ушло пять с половиной часов.

Мэтти нашла, что пьеса пикантна и забавна. Она считала также, что она слишком длинна и многословна. Все это ей удалось откровенно высказать. В пьесе было собрано несколько коротких сценок из мифов и истории, имевших целью показать разницу между мужчинами и женщинами.

Наконец с трудом они добрались до финала.

На какое-то время воцарилась тишина, но чувствовалось, как в пыльном воздухе еще эхом отдаются только что прочитанные слова.

Затем послышался робкий вопрос:

— Что вы об этом думаете?

В этот момент Мэтти поняла, что, несмотря на всю демократичность, они все-таки интересовались ее мнением.

— Я считаю, что пьеса нуждается в доработке. Она очень сырая, и хотелось бы сделать ее острее. Не исключая демократичности, разумеется.

Опять наступило молчание.

— Итак, вы беретесь за роль?

— Да, берусь, — сказала Мэтти.

Все вскочили и столпились вокруг Мэтти, наперебой пожимая ей руку.

— Добро пожаловать в «Группу»! — сказала Крис Фредерикс. — Как вы думаете, не пойти ли нам в кабачок отпраздновать это дело?

В кабачке они разместились за двумя столиками, болтая, перебрасываясь шуточками и остротами. В центре этой большой раскрепощенной группы женщин Мэтти почувствовала себя уютно и защищенно. Глядя на Джослин и Крис, сидевших рядышком за другим столиком, на кучки мужчин, лениво развалившихся на стульях бара, Мэтти испытывала какое-то новое ощущение.


За день до того, как Александр привез подросшую, посвежевшую Лили обратно в Гордон Мэншинз, какой-то молодой человек с большой дорожной сумкой вошел в магазин Джорджа Трессидера. У него было живое лицо, длинные волосы и куртка поверх полосатой тенниски. Он так разительно отличался от респектабельных посетителей «Трессидера», что Джулия неодобрительно нахмурилась. Подойдя прямо к ее конторке, он заявил:

— У меня есть для вас новая продукция. Я хочу заключить с вами договор на ее реализацию, с учетом исключительности прав.

— Если речь идет об исключительности, то вы попали как раз в нужное место.

Он светился энтузиазмом, а это всегда заразительно.

— Дайте мне лучше взглянуть на эту вашу прекрасную продукцию, — предложила Джулия.

Широким жестом, присущим магам и волшебникам, он стал вытаскивать из сумки полосу ярко-розового пластика. Пока Джулия смотрела во все глаза, он вставил в насадку ножной насос и стал надувать пластик. Прямо у нее на глазах бесформенный кусок пластика стал приобретать форму. Он все увеличивался в размере, пока не превратился в кресло с подлокотниками и спинкой, и даже с аккуратной пластиковой салфеточкой.

Джулия захлопала в ладоши и уселась в кресло. Оно поскрипывало, но зато было очень удобным.

— Надувная мебель, — пояснил он. — Это дешево и забавно.

— Думаю, вы правы: именно забавно.

Кресло было яркое, как детский надувной шарик, и представляло грубый контраст с бросавшимися в глаза предметами солидной обстановки, сделанными из старинного дуба и украшенными позолотой, расставленными вдоль стен магазина Джорджа Трессидера.

Дверь во внутренний офис открылась, и явился Джордж собственной персоной. Его взгляд быстро скользнул по посетителю и его тенниске, по дорожной сумке и сверкающему розовому креслу, на котором сидела Джулия.