– Я никогда не связывала свою жизнь с балетом… – Айрин покачала головой, уйдя от прямого ответа. Да, желание иметь семью было одной из причин, но не единственной. – Но я всегда хотела танцевать – в танце есть что-то завораживающее. Ты словно не принадлежишь себе, полностью отдавшись во власть музыке. И чтобы исполнить это желание, перешла из балета в латиноамериканские танцы. Это было почти перед самым приездом в Ричмонд. В тот дом, где сейчас живут мои родители.

«То есть перед тем, как я ее увидел, – подумал Дэниел».

– Ты никогда не говорила об этом… – произнес он.

– Мы редко обсуждаем эту часть нашей жизни даже дома. Не говоря уже о том, чтобы рассказывать кому-то. Особенно теперь, когда я не пошла по стопам прабабушки. В тот момент, когда учителя в один голос начали твердить, что у меня талант, почти все в семье решили, что я непременно должна стать балериной. Приходили на выступления. А потом я сменила балетную школу, оставив семейство в недоумении и недовольстве.

– Из-за этого вы переехали? – осенила Дэниела догадка.

– Нет. Я не привыкла бежать от трудностей, – улыбнулась Айрин. – Просто папе предложили работу в Ричмонде. И он согласился.

– И вы перестали общаться с семьей?

– Почему же? Отнюдь. Ездим иногда на праздники.

– Чувствуя на себе недовольство окружающих? – Дэниелу хотелось посочувствовать ей. Но Айрин была слишком гордой и независимой, чтобы разрешить кому бы то ни было жалеть себя. И сейчас, ведя разговор с ней, он это отчетливо понял.

– Нет, – она без промедления покачала головой. – Все слишком воспитаны, чтобы вслух напоминать об этом. Хотя до сих пор считают, что я зря растратила свой талант, уйдя из балета. Но я как-то привыкла. Тем более что это был не единственный раз, когда я ввела всех в недоумение, – Айрин улыбнулась.

– Не единственный?

– Конечно! Как же ты мог забыть про то, что я сделала по окончании школы?! – она рассмеялась. – Я же поступила на юридический и почти совсем забросила танцы.

– И ты расстроилась, что на них почти не осталось времени?

– Думаю, нет, – Айрин покачала головой. – Но разговоры про мои достижения в этой области стали табу даже у мамы с папой. Ну, да это мне это не в новинку. Однажды такое уже было – когда я оставила балет. А мамины родственники, как оказалось, все как один обладают убеждением, что если это не балет, то и танцем-то назвать нельзя. Так что мы и так редко говорили о них. Дома я почти не танцую. Только вот твоя мама порой просит исполнить что-то для нее. Иногда танцую дома в Нью-Йорке. И это все.

– Ты скучаешь по ним?

– По танцам? Да, бывает. И еще по некоторым вещам, которые были с ними связаны, – протянула Айрин.

– По каким вещам, например?

– По красивым нарядам – надевать подобные платья в обычной жизни неуместно, а особых случаев у меня не так уж и много. По восхищенным взглядам, когда ты, стоя на паркете, оглядываешь всех через блеск софитов, без помарок закончив танец. И, как ни странно, по цветам. Сейчас их никто не дарит, а после выступлений я приносила домой охапки! – Айрин взглянула на него. – Но это нормально. Ты не подумай, я не жалею, что избрала этот путь. Юриспруденция хоть и не дает такого количество поклонников и цветов, но тоже иногда вызывает восхищенные взгляды. Хотя танцы, конечно, это моя страсть. И я рада, что хотя бы сейчас могу заняться ими. Пусть и ненадолго – скоро наши поиски закончатся, и мы вернемся домой.

– Но ты могла бы могла танцевать просто так, для себя.

– В Нью-Йорке на это почти нет времени. Танцую в особых случаях. – Айрин покачала головой. – Дома в Ричмонде я редко делаю это, чтобы не расстраивать родителей. Даже в своей комнате стараюсь не включать музыку. А проделывать па без музыки скучновато.

– Но ты же любишь это занятие, – протянул Дэниел и подумал, что если бы Айрин стала его женой, то он непременно разрешил бы ей танцевать, когда и где ей захочется. Более того, даже постоянно просил бы об этом.

– Я много чего люблю, – улыбнулась Айрин. – И русскую историю, такую сложную и временами запутанную. И русскую кухню, и язык. Но это тоже все редкость. Даже приезжая к родственникам, мы не часто говорим на родном языке, так как папа мало что понимает, да и половина родственников тоже. Так, отдельные слова. И историю семьи почти не вспоминаем. Она неразрывно связана с балетом, а это обсуждать никому не хочется, чтобы не думать лишний раз про мою вольность и то, что я, как все говорят, «похоронила талант». А так как разговоров о танцах и балете почти нет, то нет и разговоров о России, и о том, что нас с ней связывало. Конечно, мы с мамой говорим по-русски, чтобы не забыть язык, готовим иногда что-то из русской кухни – но это все.

– А кто-то еще знает? – Дэниел стал гадать, слышал ли он когда-нибудь, как Айрин или ее мама говорят на каком-то другом языке, кроме английского, или ел что-то необычное, когда бывал у них. Но пришел к выводу, что нет.

– Ты про своих родителей и Райана? Нет, – она качнула головой. – Никто не знает. Никто ничего не знал ни в школе, ни позже, в университете. Ни сейчас, на работе. Я уже и сама почти все забыла. Только это внезапное путешествие на родину прабабушки снова вернуло воспоминания. И как будто стерло все неудачи, что были раньше. Здесь я снова чувствую, что начинаю жить. Точно начала все сначала.

Спустя несколько недель Айрин поймет, как правдивы были эти ее слова. Ей так было нужно – начать все сначала. Забыть прошлое, разбитое сердце и то, что она не оправдала чьих-то ожиданий. Ведь то, что у нее не получилось много лет назад – не ее вина. Она не просто красивая картинка, которая должна подчиняться чьим-то желаниям и амбициям. Даже если это желание родных, решивших, что она должна непременно доделать то, что не закончила прабабушка – завоевать балетный мир. У нее есть свои чувства и желания и она хочет жить и поступать сообразно им, а не руководствуясь тем, что от нее ждут. И что Дэниел совершенно другой, уже совсем не тот человек из ее прошлого, пусть на первый взгляд и кажется иначе. Но Дэниел никогда не заставит ее делать то, что ей не нравится или не хочется. Он позволит ей жить по своему сценарию.

А сейчас эти слова взволновали больше Дэниела и он внимательно посмотрел на Айрин. Так что же в ее прошлом есть такого, чего он не знает? Но спросить он не решился.

Айрин присела на беговую дорожку и распустила волосы, стянутые резинкой, отчего они рассыпались волной по ее плечам, и прислонилась головой к холодному металлу стойки с табло тренажера.

– Я так устала, – тихо произнесла она.

– Не нужно было так много повторений, – ответил Дэниел. – У тебя хорошо получался этот танец.

– Нет, я не об этом. Не получается у меня найти ниточку, связывающую Вандеринга и этот город. А значит, мы не можем двигаться дальше.

Дэниел, повинуясь порыву, присел с ней рядом и обнял за плечи.

– Знаешь, это расследование, оно как танец, – продолжила говорить Айрин, впервые за долгое время не отстранившись от него. – Кусочки наших фактов, как па в танце, должны сложиться в единую картину. А этого не происходит. И я не пойму, что делаю не так. Я уже посмотрела документы не только на кораблестроителей, но и на купцов и просто их работников. Но ничего.

– Ты поэтому танцуешь? – Дэниела осенила догадка.

– Да, – Айрин кивнула и положила голову ему на плечо. – Я всегда танцую, когда решаю что-то особо сложное. Голова прояснятся. И все складывается, как и должно быть – каждый кусочек на своем месте. Но сейчас этого не происходит. У каждого из нас свой способ отвлечься от проблем.

Что-то насторожило его в последней фразе, вернее, в интонации, с которой все это было сказано, поэтому Дэниел спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Я танцую – ты ведешь переписку. – Она подняла голову от его плеча и посмотрела в упор.

– Переписку?

– Ты не расстаешься с компьютером, – в ее голосе явно слышался укор. – И с телефоном.

– Что ты хочешь этим… – начал было он, но осекся. Догадка поразила его и он решил все объяснить: – Это моя работа, Айрин.

– Работа? – недоверчиво отозвалась она. – Это довольно нелогичное объяснение, ты не находишь? Проект по Мэджик Индастриалс готов, других заданий тебе не поручали… И я не думаю, что обсуждение наших поисков или чего-то еще, связанного с работой, требует, чтобы ты выходил за дверь, когда делаешь звонки. Если только ты не ведешь самостоятельную игру.

– Айрин, проект в Мэджик Индастриалс – не единственное мое задание. – Не понятно – почему, но он немного стеснялся раскрывать все карты.

– Ах, вот как! Ну ладно… – И она сложила руки на груди. Она ему не поверила, это он понял по ее голосу.

– Ты ревнуешь? – подозрительно произнес он.

– Нет… конечно, нет! – недовольно отозвалась она. – С чего ты взял?

– Чувство собственничества не лучшее, что можно испытывать, – протянул он.

А в его глазах заплясали чертики – они опять начали свою любимую игру: подтрунивать друг над другом. И по тому, с каким подозрением посмотрела на него Айрин, он понял – она догадалась о ее начале.

– Это не оно! С чего бы мне ревновать тебя?! – опять недовольный тон.

– Договоримся? – ухмыльнулся Дэниел. – Ты рассказываешь правду, почему тебя задевает, что я выхожу за дверь во время разговоров и просиживаю с ноутбуком. А я говорю, чем занимаюсь.

– И откуда я догадаюсь, что ты говоришь правду?

– Я тебе все покажу. А вот откуда мне знать, что правду скажешь ты – большой вопрос! Так что я в менее выгодном положении, Айрин.

– Так и быть. Пусть я пока не понимаю, что ты мне там собираешься показать в подтверждение своих слов, но согласна. И вот мой ответ – я не ревную, просто не понимаю, почему ты не хочешь посветить меня в подробности, если действительно ведешь поиски сам? Хочешь раскрыть загадку Вандеринга самостоятельно? И потому я не должна слышать, о чем ты говоришь по телефону?

– И это все? – скептически произнес он. – Мысли на счет того, что я один веду поиски, для которых мы преодолели половину земного шара? Больше никаких идей в этой прелестной головке?

– А этого мало? – Айрин фыркнула.

– Действительно боишься, что я могу раскрыть тайну без тебя? Не слишком-то убедительно. Тем более когда сама молчишь о многом. Да еще в стране, где я не понимаю языка.

– Хорошо, – Айрин кивнула, – это не все. Еще мне не нравится, когда ты уделяешь внимание каким-то девушкам.

– Вот как?! То есть я угадал – это ревность?

– Да, мне не нравится, потому что этот флирт происходит в ущерб работе! – уточнила она.

– Но ты сама отстранила меня от всего, отвергаешь мою помощь…

– Ну и пусть! Ты все равно не должен был разговаривать не пойми с кем! – Сейчас она была похожа на маленькую девочку, которая злилась, что у нее отняли ее любимую игрушку – только что косички с бантиками не подпрыгивали от негодования. – Ты же всегда был рядом. А сейчас ходишь неизвестно где и с кем.

– Так вот в чем дело – тебе не нравится, что я не бегаю рядом, как делал все эти годы?

– А вот и нет – ты не бегал. Тебя не было рядом со мной много лет! После школы ты пропал неизвестно куда и все.

– Я пропал? – усмехнулся Дэниел. – Я оканчивал школу, Айрин. А ты думала, что я помчусь за тобой в университет?

– Нет, на такое я не рассчитывала, – недовольно отозвалась Айрин. Неужели он думает, что она так глупа и рассчитывала на то, что он бросит школу, когда все детство твердила о том, как важна учеба. – Но ты даже не звонил!

– Тебе действительно нужны были мои звонки? У тебя была своя жизнь, – Дэниел прищурился. – А ты сама хоть раз набрала мой номер?

– Я приезжала на праздники!

– И проводила время где угодно – только не со мной! Если я был так нужен, почему ты носилась по городу? Школа, танцевальный класс, Райан.

Возможно, он и не имел право говорить ей все это – он же не ее парень, чтобы предъявлять требования. Да, они были друзьями, проводили вместе время… вернее, это он следовал за ней по пятам. Но все когда-нибудь заканчивается. Особенно то, что происходит без взаимности.

– Я скучала… – вдруг жалобно протянула Айрин и опять прислонилась головой к его плечу. – Рядом с тобой было так весело… все эти шалости. Только ты один всегда меня поддерживал. А когда я уехала, ты забыл обо мне.

– Я тоже скучал… – Дэниел поцеловал ее висок.

Он и правда тосковал по ней. И много раз позвонил бы, если б только знал, что ей это нужно.

– Тогда почему ты сторонился меня, когда я возвращалась на каникулы?

– Ты была с Райаном. И я не знал, возможно ли, чтобы мы продолжали общаться.

– Я всегда с ним. Но это не мешало тебе, когда я училась в школе. А потом ты совсем отстранился… как те ребята из класса. Я была нужна им, только чтобы все вокруг завидовали, что они рядом со мной. А когда этот блеск пропал, и уже не перед кем было хвастаться, все вдруг исчезли, – она усмехнулась. – Конечно, я понимаю, тебе стало не до меня – после поступления у тебя началась новая жизнь… – протянула Айрин.