– Я думал, ты оставила ее там, – проворчал Дэниел.

– И где?

– Например, на пороге одной из лавок. Думаю, какой-нибудь торговец или покупатель был бы рад.

– Я думаю, это не случайно, что она оказалась у меня.

– Конечно, не случайно, если ты ее взяла. Не взяла бы – не оказалась.

– Дэниел! – недовольно воскликнула Айрин. – Я не это имела в виду! Да, я схватила ее не случайно. Но я хотела отдать! Просто у меня не получилось. А монетка не исчезла вместе со всеми этими повозками, лошадьми и людьми на площади. Значит, это имеет какой-то смысл, раз она осталась со мной. Нам нужно понять, в каком веке могли производить такие монетки. И это выведет нас к Вандерингу. Возможно, это было в Турции в то время, что правил этот Сулейман. Помнишь, Медифь произносила его имя?

– Мне кажется, если мы будем искать место, где их чеканили, это еще больше нас запутает. Но попробовать разобраться в надписях можно.

– Хорошо, прочитай их. А я посмотрю, кто таков был этот Сулейман.

В процессе поисков по просторам Интернета они переместились на уютную террасу у отеля, где заказали кофе, гезлеме и пахлаву. Обжигающе-горячий кофе с теплыми лепешками с начинкой из картофеля, толченого со специями, и ветер, приносящий морской бриз, напоминали своим запахом прогулку по набережной Сиде. И Айрин не понимала, чем она наслаждается больше – историей Турции, заточенной в маленький прямоугольник планшета, который был явно мал для такого длинного, древнего и, несомненно, увлекательного повествования, из каждой строчки которого сквозило величием страны, или этим невообразимо вкусным ужином вперемешку с прекрасным видом на море, усыпанное белыми барашками.

Она ела, пила кофе и читала, болтая ногой в золотистой босоножке с тоненькими ремешками. А полчаса спустя, когда дошла до удивительно вкусной пахлавы, с которой золотистыми капельками стекал мед, подняла голову и посмотрела на Дэниела:

– Правитель Сулейман правил в далеком 1520 году, а его жестокий и деспотичный отец Селим – еще раньше. Селим держал у себя в подземельях богатую египетскую знать. Которую Сулейман и отпустил, как только пришел к власти. Так что все прояснилось – и кто была Медифь, и почему ее отец был так недоволен ее общением с Сулейманом.

– И то, что Вандеринг жил в 1520 году… – протянул Дэниел.

– Ох! – Айрин как-то не осознавала, как это давно, пока читала информацию о Сулеймане.

– Ничего, – проговорил Дэниел, когда увидел, как Айрин пришла в замешательство. – Возможно, это какой-то его родственник.

– Но я видела его! Ты же помнишь фото, которое пришло на почту из офиса. Это точно был он! Одно лицо.

– Согласен, что человек на фото и тот, кого мы видели в Сиде, очень похожи. Но там было темно, Айрин! И я же не говорю, что это был кто-то посторонний. Прадедушка или прапрадедушка нашего Вандеринга, например.

Айрин чуть задумалась. Потом качнула головой, отгоняя какие-то свои мысли и спросила:

– А что ты узнал про монетку?

– Я думаю, не монетка это вовсе. А что-то наподобие кулона или подвески.

– Почему ты так решил?

– Я не нашел ничего похожего в валютах разных стран. И потом полагаю, на деньгах не могло бы быть выгравировано такое.

– А что там написано? – с любопытством поинтересовалась Айрин.

– «Ты мое счастье».

– Да, – протянула Айрин. – Пожалуй, ты прав, и вряд ли находка является монеткой. А на каком языке надпись?

– На чешском. А посередине нанесен какой-то герб… предположительно. Я не очень знаком с геральдикой, а похожих гербов по описанию нашлось много.

– Чешская республика. Что ж, это хороший вариант.

– Полагаю, я знаю, куда мы отправимся дальше? – Дэниел посмотрела на Айрин.

– Прага, – произнесла Айрин и улыбнулась.

Но от Дэниела не так-то легко было что-то утаить.

– О чем ты еще думала? – спросил он.

– О путешествии, – немного помолчав, ответила она.

– Путешествии?

– Вернее – пути. Нашем пути. Сиде – это не середина, это начало, если верить датам жизни тех людей, которых мы встретили. Время Византии – это было раньше, чем Контандино отправился покорять Южную Америку. Все перепутано. Почему, Дэниел? Почему мы движемся не по порядку?

– А это имеет значение? Если мы в итоге придем туда, куда нам нужно, – успокаивающее произнес он, понимая, что она нервничает.

– Нет, – Айрин покачала головой, успокоившись. – Определенно, нет.

Вечером того же дня они отправились в город, чтобы немного пройтись перед долгим перелетом. На дома уже начали спускаться сумерки, солнце грело не так, как днем, и отдыхающие облачились во что-то более существенное, чем шорты и майки.

Через полчаса прогулки Айрин с Дэниелом набрели на хорошенький ресторанчик с деревянными столами и стульями с коваными железными ножками и решили поужинать, выбрав столик на улице. Окруженный цветущей бугенвиллией и овеваемый морским бризом он был чистым воплощением того, что Айрин так полюбила здесь – покоя и неспешности с неповторимым восточным колоритом.

За пару столиков от них сидела супружеская пара, которой уже принесли заказ. Он выглядел очень аппетитно – мясо с большим количеством овощей. И внешний вид блюда стал еще одним фактором, повлиявшим на выбор ресторана. Они присели за столик, и официант принес им меню. Было тихо – никакой музыки, лишь мерный шум голосов, – все, как любила Айрин.

Но через несколько секунд, даже не напрягая слух, она услышала недовольные возгласы – мужчина, еда которого так понравилась Айрин, стал возмущаться по поводу ее непривычности и остроты. И она внезапно задумалась.

Как часто мы сами создаем рамки, не желая понять то новое, что окружает нас. Думая, что наше мнение единственно верное, и никто не может изменить его. Живем в своем мире, не замечая людей вокруг – того, что они отличаются от нас и их мнение, образ жизни, эмоции и желания тоже нужно учитывать.

В этом мужчине не было ничего – он был эгоистичен и считал, что мир сконцентрирован на нем. Зачем этому человеку ехать куда-то? Он не только не увидит ничего по-настоящему нового, он попросту не захочет это увидеть. Даже краешком глаза.

Как же глупо! Айрин было жаль его. Он сам себя наказал. Неужели не понимает, что перед ним целый мир? Такой разнообразный, страстный, увлекательный.

Раньше, чтобы преодолеть даже незначительное расстояние и увидеть другую культуру, уходили годы. Сейчас же мы имеем практически неограниченные возможности. А этот человек засадил душу в клетку и не понимает, что мир нужно познавать. Не просто смотреть – но и видеть. Не просто слышать – но понимать.

Не нужно ждать, что все и всегда будет похоже на то, к чему ты привык. Так ведь это и хорошо! Люди боятся нового, думая, что оно принесет им негативный опыт, и обращаются к привычному.

Нет, речь не о нормах морали и правилах поведения – это останется незыблемым. Любовь мужчины и женщины, где даже третий, не говоря о четвертом и пятом – лишний. Дети. Семья. Настоящая. Со своими ценностями и устоями. Это должно быть неизменно.

Но новые города и страны. Новые люди. Их нравы и обычаи. Новая кухня. Хочется увидеть все это. И понять. Понять этих людей. То, что движет ими. Сейчас и много лет назад. Нужно делать шаг навстречу неизведанному. Научиться смотреть вокруг. Видеть людей. То, что они на самом деле из себя представляют. Что ложно, а что нет.

Как порой мы боимся любви! – как этот мужчина боится сейчас попробовать новое блюдо – так, как это принято в стране, в которой он находится. Придумывая отговорки. Мы не видим людей вокруг, хотя точно могли их заметить. И пусть они так не похожи на то, что у нас было раньше, но это-то как раз и замечательно.

Пройдя через боль неудавшихся отношений не с тем человеком, поняв, что эти отношения могут привести не к тому, что нужно тебе – из этой пустоты есть два пути. Или остаться в прошлом со своей болью, или открыться новому чувству. Поняв и исправив ошибки. И пусть это не то, что ждут окружающие.

Эти пары, повстречавшиеся им в путешествии, выбрали явно не то, что им привычно. Лиза, вышедшая замуж не за того молодого человека, каких она привыкла встречать на приемах. Жена Умберто Контандино, решившаяся на брак с иноземцем. Медифь, не испугавшаяся сложностей, которые несут в себе отношения с султаном. Они стали счастливыми, забыв об условностях окружения.

Сама Айрин выбирала тех, кто восхищался ее внешностью, грацией, умением танцевать – ее внешней оболочкой. И каждый раз это оказывался неверный выбор – никто из них не замечал ее душу. Не знал ее настоящую.

А когда сталкивался с ней реальной – с ее слабостями, слезами, капризами и страхами – предпочитал этого не замечать, оставляя ее один на один с ними, пережидая, пока она справится со всем этим сама и снова станет веселой и беззаботной.

Как в тех словах – «и в горе, и в радости». Только вот никто «в горе» с ней не был. Никто, кроме Дэниела.

Мужчина за соседним столиком заговорил громче, ругая еду и жену, которая невесть зачем притащила его «в эту страну», и Айрин вздрогнула. Она действительно не понимала, как этот человек может обижать женщину рядом. А тем более – жену. Для настоящего мужчины подобное поведение немыслимо. Да и какие глупости он говорит! Как можно куда-то «притащить» человека в его возрасте, да еще и обладающего немалыми «габаритами».

Его бедная жена уже не пыталась утихомирить мужа, как делала несколько минут назад, спокойно убеждая в том, что любому взрослому и здравомыслящему человеку и так было известно – каждая кухня имеет свои особенности, и нужно их учитывать. Тем более что еда была совсем не остра, если есть ее правильно – так, как делают местные жители. Перед ним лежит кусок мяса, – да, он со специями, но в стране, в которой большую часть года тепло – это вынужденная мера, иначе еда повредит здоровью. Только вот эту остроту принято «разбавлять» овощами, рисом, нутом.

Сейчас женщина просто опустила голову и вжала ее в плечи – слишком некультурным было поведение человека напротив нее. На этого мужчину смотрели почти все, кто слышал этот странный и непонятный для любого рассудительного и благоразумного человека разговор – смотрели с явным осуждением. И в то же время им было жаль его, застрявшего в своих комплексах.

Да, пусть он был дорого одет, но весь его пафос перекрывало недостойное поведение – рядом с таким человеком Айрин точно не хотела бы быть.

Ей нужен настоящий мужчина, который будет защищать и оберегать, а не устраивать скандалы из-за собственной ограниченности.

Она взглянула на Дэниела и поняла, что тот уже давно пытается поймать ее взгляд.

– Хочешь, уйдем отсюда? – тихо спросил он, в тоже время, передвинув стул так, чтобы оградить ее от дебошира, если тот вдруг начнет буянить.

– Нет, не хочу портить вечер. Да и ресторан не виноват, что сегодня им попался такой клиент.

– Хорошо, – Дэниел кивнул и чуть улыбнулся. Но стул оставил на прежнем месте.

И Айрин вдруг почувствовала себя в полной безопасности за его широкими плечами и спокойным взглядом. Спокойной рядом с человеком, готовым защитить ее от любых невзгод, какими бы они ни были. Человеком, который не только не даст ее в обиду, но и сам никогда не причинит вреда – ни словом, ни делом.

Через пару минут дебошир успокоился, выплеснув на окружающих то ли свое плохое настроение, то ли свой характер, требующий периодического выражения недовольства без повода, и они спокойно поужинали.

За едой Айрин поняла, что именно она видела все это время в глазах Дэниела – нежность и готовность оградить ее ото всех опасностей мира. И этот взгляд не исчезал ни на минуту, сколько бы она ни заглядывала в них – явно или с утайкой.

Они поели и спустились на пирс. Широкий настил уходил в море, где тихо плескались волны, отражая лунный свет. Айрин отправилась по нему, чувствуя, что хочет провести еще немного времени рядом с морем прежде, чем отправится дальше.

Дэниел отправился за ней на расстоянии нескольких шагов, словно почувствовав, что она хочет побыть одна. Только вот пройдя немного, Айрин осознала, что его присутствие нисколько не мешает ей чувствовать себя в одиночестве, когда ей это нужно. Даже если она совсем близко с ним – в одной комнате, например. Или – в его объятьях.

Она остановилась, не дойдя пару метров до края пирса, и посмотрела на него. Дэниел стоял чуть поодаль.

– Холодно немного, – произнесла Айрин, удивившись нежности в своем голосе.

– Подожди.

Дэниел стянул с себя толстовку и накинул ей на плечи, задержавшись на них руками. И она, сама не понимая, зачем это делает, прислонилась спиной к его груди, а Дэниел заключил ее в кольцо своих рук. Так они и простояли почти полчаса, под темным покрывалом неба с тысячами звезд, погруженные каждый в свои мысли, пока так же молча не отправились каждый в свой номер в отеле. И сказали друг другу этим молчанием что-то такое, что и тысячами слов не объяснишь.