Даже теперь, вспоминая слова отца, Ринк внутренне сжимался, словно стальная пружина. Негодяй! Подлый, коварный негодяй!

А Каролина, та самая Каролина, которой он, Ринк, признавался в любви под летним дождем на берегу реки, теперь жена этого негодяя. Его она теперь слушает, с ним разговаривает, ему дарит утешение и любовь. Да, ее сладкие губы, ее мягкие бедра и упругая грудь теперь принадлежат Роско.

Ринк с силой надавил пальцами на глаза, словно пытаясь выдавить из них откровенные картины, терзавшие его душу. Думать о физической близости Каролины с Роско было просто невыносимо.

Господи, как же больно! И главное, ой ничего, абсолютно ничего не может с этим поделать!


— Спасибо, Стив!

— Не за что.

— Я так рада, что ты починил тостер! Ринк уверял, что он уже отработал свое, и уговаривал Хейни купить новый. Но она не хотела — и, видишь, правильно делала! Теперь он опять как новенький. Слушай, Стив, а ничего, что я тебя попросила его починить?

— А что же в этом такого?! — буркнул конюх, деловито приводя в порядок свой рабочий стол в гараже.

— Ты на меня сердишься? Да?

Стив замер и впервые за время разговора посмотрел на Лауру Джейн. Она была в летнем сарафане, и при взгляде на ее нежную молочно-белую кожу Стиву пришло на ум сравнение с лепестками магнолии. Острое копье желания пронзило его тело, и он поспешил отвернуться.

— Из-за чего это мне на тебя сердиться?

Лаура Джейн, сидевшая на верхней ступеньке стремянки, прерывисто вздохнула и принялась теребить поясок сарафана. И этот жест, и низко опущенная голова — все свидетельствовало о крайнем смущении девушки.

— Из-за того, что я тебя вчера поцеловала. Я знаю, ты за это на меня рассердился.

— Да нет же, я не сержусь!

— Тогда почему ты на меня не смотришь? — Огорченный вскрик девушки вывел Стива из оцепенения.

Он и не подозревал, что Лаура Джейн способна на такое. Сколько Стив ее помнил, она даже голоса никогда ни на кого не повышала. Но сейчас перед ним был не ребенок, а оскорбленная женщина.

Стив с трудом поднял глаза.

— Я на тебя смотрю.

— Нет, твой взгляд все время скользит мимо. Почему, Стив? — Девушка спустилась с лестницы и приблизилась к конюху. — Почему? Я тебе совсем не нравлюсь?

Несколько минут взор Стива ласкал густые, шелковистые каштановые волосы Лауры Джейн, ее изящный стан и стройные ноги, обутые в легкие сандалии.

— Ты мне очень нравишься, Лаура Джейн, — охрипшим от волнения голосом сказал он.

Девушка улыбнулась, но тут же снова помрачнела.

— Тогда в чем дело? Может, я плохо тебя поцеловала вчера?

Стив вытер о джинсы вспотевшие ладони.

— Нет, это было прекрасно.

Лаура Джейн озабоченно нахмурилась.

— А мне кажется, нет. Женщины в телевизоре целуют мужчин гораздо дольше. И при этом покачивают головой. Туда-сюда, туда-сюда… И знаешь, что еще? Я думаю, что они даже открывают рот.

Стив чуть не застонал.

— Лаура Джейн, — сдавленно прошептал он, — ты не должна говорить о таких вещах с мужчинами.

— Но ты же не мужчина. Ты Стив.

— Все равно. О поцелуях и со мной говорить не следует.

Лаура Джейн искренне изумилась:

— Почему?

— Потому что есть вещи, которые неженатые люди не должны обсуждать.

— Погоди… Значит, получается, что делать можно, а говорить нельзя? — лукаво спросила Лаура Джейн.

Несмотря на всю серьезность ситуации, у Стива вырвался смешок. «Порой эта крошка проявляет куда больше здравого смысла, чем я», — подумал он.

А вслух пробормотал:

— Ну да… Что-то в этом роде…

Она положила руки ему на грудь.

— Тогда давай будем целоваться молча.

Ее легкое дыхание щекотало ему горло.

Стив отстранился.

— Нет, это тоже нельзя.

— Но почему, Стив?

Его сердце разрывалось от тоски. С огромным трудом он заставил себя отвести ее руки от своей груди.

— Потому что нельзя.

И, торопливо вернувшись к столу, Стив потянулся к уздечке, с которой возился в момент появления Лауры Джейн, взял ее и вышел из гаража.

Она уныло посмотрела ему вслед, взяла тостер — на самом деле тостер был лишь предлогом, чтобы увидеться со Стивом, — и понуро поплелась к дому. В этот момент во двор въехал автомобиль Каролины. Лаура Джейн остановилась, поджидая мачеху.

— Здравствуй, Лаура Джейн! Куда это ты направляешься с тостером? — удивилась Каролина.

— Стив его починил по просьбе Хейни и вернул мне.

Тон, которым это было произнесено, насторожил Каролину.

— А как, кстати, Стив? Я его уже несколько дней не видела, — сказала она.

Лаура Джейн передернула плечами.

— Нормально. Только ведет он себя очень странно.

— Странно?

— Ну да. Как будто больше не хочет со мной дружить.

— Что-то мне мало в это верится.

— Нет, правда! Все началось тогда, когда я его поцеловала.

Каролина остановилась как вкопанная.

— Поцеловала?

Она в панике обернулась, моля Бога, чтобы их никто не услышал. Особенно Ринк…

— Ну да, — Лаура Джейн спокойно встретила испуганный взгляд Каролины. — Я ведь люблю его.

— И ты ему призналась?

— Призналась. А что, это плохо?

— Н-нет… не то чтобы плохо…

«Осторожней выбирай слова! — одернула, себя Каролина. — Ведь для Лауры Джейн это первая и, наверное, последняя любовь. Господи, как бы предостеречь ее и в то же время не напугать?»

— Но, может быть, ты поторопилась, — осторожно продолжала она, — и твоя горячность застала Стива врасплох. Вполне возможно, что он хотел поцеловать тебя первым.

— Нет… не думаю… он вряд ли решился бы, а я не могла больше ждать. Каролина улыбнулась:

— Если бы ты дала ему время собраться с духом, он решился бы.

— А ты думаешь, Ринк решится?

— На что?

— На то, чтобы тебя поцеловать. Я же знаю, ему очень хочется.

Второй раз за минуту Каролина потеряла дар речи.

— Лаура Джейн! — наконец пролепетала она. — Ты не должна так говорить. У Ринка ничего подобного и в мыслях не было!

— Тогда почему он с тебя глаз не сводит?

У Каролины пересохло во рту.

— Разве?

— Да, но только когда ты смотришь в другую сторону. И на фабрике он торчит день и ночь ради тебя.

— Нет, Лаура Джейн. Он старается для всех: и для рабочих, и для тех, чей хлопок мы обрабатываем, и для отца.

— Но ведь это ты попросила его помочь. По-моему, он сам туда не рвался.

Каролина вспомнила день, когда Ринк починил станок. Она упорно старалась наладить с ним отношения, и в какой-то момент ей даже показалось, что это удалось. Но, вернувшись домой и приняв душ, Ринк вдруг неизвестно почему стал злиться на нее, он держался так, словно и не было между ними понимания и теплоты. Однако Каролина отказывалась признавать свое поражение и за ужином постаралась быть внимательной и оживленной. В конце концов он сменил гнев на милость, и она отважилась попросить его, чтобы он посмотрел еще кое-какое фабричное оборудование. Ринк согласился и о тех пор уже три дня подряд трудился наравне с рабочими, хотя не получал за это ни цента.

— Я так благодарна Ринку за то, что он мне помогает. Твой брат очень много работает, Лаура Джейн.

— Ты тоже. У тебя усталый вид, Каролина.

Да, Лаура Джейн права, она и вправду устала. Ужасно устала. Мало того, что общение с Ринком было подобно ходьбе по канату, ведь Каролина стремилась беседовать с ним по-дружески, но без малейших намеков на интимность, так еще и Роско стал совершенно невозможным! Он постоянно говорил ей гадости, поэтому поездки Каролины в больницу — а она навещала мужа каждый день — превратились в мучительное испытание. О том, что Ринк работает на фабрике, Каролина даже не заикалась, заранее представляя себе возмущение Роско. Но хоть она и старалась не давать мужу повода для недовольства, ей все равно не удавалось ему угодить. Его раздражал каждый ее шаг. И одевалась она нелепо, и на врача, видите ли, молилась, бездумно принимая любые его советы…

— Да, я действительно устала, — призналась Каролина падчерице. — Ну а что касается Стива… — продолжала она, возвращаясь к тому, с чего начался разговор, — то он, может быть, просто не в настроении. Не приставай к нему. Мужчины этого не любят. И больше не целуй его. Лучше, чтобы он захотел тебя поцеловать первым.

— Да, ты права, — понурившись, вздохнула Лаура Джейн.

Каролина догадывалась, почему Стив вдруг стал так холоден с Лаурой Джейн. Он любил бедную девушку, но тем не менее боялся выказать свои чувства, чтобы не навлечь на себя гнев Ринка. Каролина всей душой была на стороне конюха.

— Ладно, пошли ужинать, — ласково сказала она, беря падчерицу за руку.

— А где Ринк?

— Не знаю. Обещал приехать…

Громкий автомобильный гудок не дал ей договорить. Обернувшись, Каролина и Лаура Джейн изумленно воззрились на блестящий новенький грузовичок, подъехавший к «Линкольну». Из кабины выпрыгнул Ринк.

— Ну как вам мое приобретение?

Он сиял от радости, и Каролине вдруг показалось, что перед ней все тот же юноша, с которым она встречалась в лесу. Еще мгновение — и она, пожалуй, бросилась бы ему на шею.

— Ты что, грузовик купил? — захлопала в ладоши Лаура Джейн. — Здорово! И цвет мне нравится…

— Ага, благородно-синий, — отвесив сестре низкий, шутливый поклон, откликнулся Ринк. — Вот… решил, что пока я здесь, нужно обзавестись собственным транспортом. Правда, ума не приложу, как потом буду перегонять его в Атланту. Я же полечу туда на самолете… Ну да там видно будет!

Все рассмеялись. У Каролины даже на душе потеплело.

— Я умираю с голоду. Надеюсь, ужин готов? — Ринк одной рукой обнял за плечи Каролину, а другой Лауру Джейн. — Позвольте, милые дамы, сопроводить вас в столовую.

Но не успели они дойти до крыльца, как из дому выскочила Хейни.

— Ринк! Каролина! Ох, слава Богу, вы оба здесь! Только что звонил врач. Мистеру Ланкастеру совсем плохо. Срочно поезжайте в больницу!

7

В палате было полутемно. Только одна слабая лампочка горела над постелью Роско. Рассеянный свет падал на искаженное болью лицо. Сестра склонилась над умирающим, но он, завидев входящих в палату Ринка и Каролину, махнул рукой, к которой были присоединены трубки капельниц.

— Уходи отсюда! — задыхаясь, произнес он. — Оставь меня. Все равно от тебя нет никакого толку.

— Но, мистер Ланкастер…

— Убирайся, — свистящим шепотом повторил Роско. — Я хочу поговорить с моей женой и сыном.

Странное дело! Он произнес слова «жена» и «сын» так, словно это были страшные ругательства.

Медсестра вышла с обиженным видом. Каролина взяла Роско за руку.

— Как только врач позвонил, мы сразу выехали.

Темные глаза вонзились в ее лицо. Вид у Роско был кошмарный. Он как бы гнил заживо, причем теперь вдруг стало понятно, что недуг его не только физический, но и душевный. Ему очень долго удавалось это скрывать, но в последние часы его земной жизни истина стала очевидной.

— Надеюсь, я не оторвал вас от каких-нибудь важных дел, — чуть слышно произнес он, с усилием высвобождая свою руку из ладоней жены.

Каролина понимала, что сейчас не время реагировать на колкости, поэтому спокойно ответила:

— Нет, конечно. Ты же знаешь, что я вообще готова оставаться здесь, с тобой.

Хрипящий свист вырвался из груди Роско, когда он хотел рассмеяться.

— Чтобы присутствовать при моей смерти? Не терпится обрести свободу, да?

Каролина отшатнулась, как от удара.

— Почему ты так говоришь? Неужели ты и вправду считаешь, что я хочу твоей смерти? Но ведь это я умоляла тебя обратиться к врачу, а ты и слушать об этом не желал! Опомнись, Роско! Я никогда не давала тебе повода сомневаться в моей верности.

— Э, нет… Просто раньше у тебя не было такой возможности, — Роско перевел взгляд на Ринка, стоявшего в изножье кровати. Лицо сына было бесстрастно.

— Что ты имеешь в виду? — с тревогой спросила Каролина.

— А на то, что теперь, когда мужчина, о котором ты всегда мечтала, живет с тобой под одной крышей, тебе, естественно, хочется наставить мужу рога. Хоть ты и клянешься ему в верности до гроба, который скоро и появится. Так что ждать осталось недолго.

У Каролины перехватило дыхание. Она в замешательстве, не находя слов, уставилась на Роско. Губы старика кривились в мерзкой усмешке, а в полуприкрытых глазах сверкнул злой огонек.

— Это ты про Ринка говоришь? — ахнула Каролина.

— Про Ринка? — передразнил он. — Ринк… Ах, этот Ринк… Да, черт побери! Про кого же еще!

Каролина облизала пересохшие губы.

— Но мы с Ринком не… были… мы никогда не…

— Не ври! — рявкнул Роско.

Он с трудом приподнялся на кровати. Сейчас Роско напоминал страшного демона, прикованного к кровати прозрачными цепями пластиковых трубок.