— Да, — согласился Ринк. — Я действительно начал новую жизнь.

Он начал все заново. Новый дом так и остался для него чужим. Вечеринки раздражали Ринка — они были скучны и вульгарны. Женщины… женщины были все одинаковы, жеманные и фальшивые. Он видел их насквозь. Впрочем, они его тоже.

Жизнь в Атланте не удалась. И не потому, что ему не нравилось его дело. Еще как нравилось! Он гордился своей авиакомпанией. Он отдавал ей все свои силы и умение.

Но Ринк не отличался непомерным честолюбием. Его неудержимо тянуло в родной город, в эту прекрасную, плодородную низину, в отчий дом. В чужом краю ему все опостылело, и он в тысячный раз проклял Роско за то, что тот вынудил его уехать. Никогда он не простит этого отцу!

— Почему ты вышла замуж за Роско? — неожиданно спросил Ринк.

Каролина покачала головой.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой мою личную жизнь.

— А меня она и не интересует. Я спрашиваю только, почему ты согласилась стать его женой? Он ведь годится тебе в дедушки, Каролина! — Ринк подошел к креслу, в котором сидела Каролина, схватился за подлокотники, — он словно поймал Каролину в западню. — Почему ты вообще вернулась в этот город? Зачем тебе это понадобилось?

Каролина подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Тогда еще была жива моя мать. Я вернулась, получила работу в банке, и через несколько месяцев мы уже смогли снять более или менее приличное жилье. А потом в банке я познакомилась с твоим отцом. Он был со мной очень любезен, предложил мне работу на фабрике, и я согласилась. У него я получала вдвое больше, чем в банке. Вскоре мама умерла, и я смогла похоронить ее достойно.

Ринк слушал Каролину, впившись горячим взглядом в ее лицо. Темные пряди волос упали на лоб. Рубашка расстегнулась. Он дышал тяжело и шумно.

«И тогда он тоже был так взволнован», — подумала Каролина, упираясь взглядом в мускулистую грудь.

Господи, какой же он потрясающий мужчина! С ним опасно находиться рядом. Каролине хотелось зажмуриться, чтобы прогнать это наваждение. Но глаза не желали ей повиноваться.

— Потом случилось так, что я стала часто бывать здесь, в поместье. Я часто приезжала сюда и по делам, и тогда, когда твой отец просто приглашал меня.

— Не сомневаюсь, ты была на седьмом небе от счастья, когда тебя приглашали в Укромный уголок!

— Да, да! — выкрикнула вдруг Каролина. — Ты же знаешь, как мне нравился этот дом. Простушке, какой я была, когда ходила по лесной тропинке на работу, твой дом казался сказочным замком. И я не собираюсь этого отрицать, Ринк.

— Ладно, продолжай свою увлекательную историю. Уж не хочешь ли ты сказать, что мой отец стал для тебя этаким сказочным принцем?

— Нет, конечно. Все было иначе. После смерти мамы я стала задерживаться здесь подольше. Твой отец доверял мне серьезные дела. Я подружилась с Лаурой Джейн. Роско поощрял нашу дружбу, ведь у Лауры Джейн не было подруг среди ее сверстниц.

Каролина облизала пересохшие губы. Ринк не отрывал взгляда от ее лица.

— Мы сблизились как-то незаметно. Я проводила в Укромном уголке почти все время, и когда Роско сделал мне предложение, я без колебаний согласилась. Для меня тогда это был единственный способ осуществить мои мечты.

— Например, сменить свою фамилию на гораздо более уважаемую.

— Да.

— И получить возможность красиво одеваться.

— Да.

— И заиметь кучу денег.

— Да.

— И роскошный дом.

— Которым я восхищалась с детства.

— Понятно. И ради этого ты продалась моему отцу! — зло подытожил Ринк.

— В каком-то смысле ты прав.

Ринк смотрел на нее с нескрываемым презрением. Сжавшись под его взглядом, Каролина попыталась оправдаться:

— Пойми, мне хотелось остаться в вашей семье, в этом доме, быть ближе к Лауре Джейн. Да и отцу твоему нужна была помощь.

— А, значит, ты вышла за него из сострадания? Ты была так благородна, что решила посвятить свою жизнь отцу и бедняжке Лауре Джейн?!

— Нет, — честно призналась Каролина, опустив глаза. — Я мечтала жить в Укромном уголке. Я хотела, чтобы меня все уважали. И я этого не скрываю! Но разве ты можешь понять меня! Ты ведь не рос в лачуге, не боялся насмешек, не ходил в обносках, завидуя своим друзьям-модникам, не работал после школы и по субботам, когда твои одноклассники разъезжали по городу в собственных автомобилях, сидели в кафе или на стадионе. У тебя-то не было отца-забулдыги, над которым потешался весь город. А раз так, то и нечего меня осуждать, Ринк Ланкастер!

Каролина стремительно поднялась на ноги, но Ринк не разомкнул рук, чтобы выпустить ее. Он крепко схватил Каролину за локти и прижал к себе. Оба тяжело дышали, словно после долгого бега.

Каролина боялась поднять глаза на Ринка. Боялась, потому что не владела собой. Она задержала взгляд на сильной шее Ринка — там, где часто-часто пульсировала маленькая жилка. Теплая волна нежности, захлестнувшая Каролину, лишила ее сил. Она едва держалась на ногах, весь мир вокруг словно стал безмолвным. Она лишь почти явственно слышала ток крови Ринка, обозначенный в этой трогательной точке на его шее.

— Пожалуйста, отпусти меня, Ринк. Пожалуйста! — прошептала Каролина.

Но Ринк остался глух к ее мольбам и уткнулся губами в ее щеку. Каролина беспомощно запрокинула голову. Губы Ринка оставили влажный след на атласной коже.

— Почему… почему я так хочу тебя? Ты ведь жена моего отца. Я знаю, почему ты на это пошла, знаю и… все равно ничего не могу с собой поделать.

На этот раз его обжигающий поцелуй едва не лишил Каролину последних сил.

Но она не отстранилась, а лишь слабо протестовала:

— Не надо, Ринк. Пожалуйста, не надо.

— Я с ума схожу по тебе. — Поцелуи Ринка становились все более страстными. Он трепетно сжал губами нежную кожу на ее шее. — Хочу тебя. Почему? Черт возьми, почему?

Каролина застонала:

— О Господи, смилуйся надо мной!

Больше всего на свете ей хотелось сейчас отдаться ему. Ведь они нужны друг другу. Нужны как воздух. Пусть эта близость будет им наградой за годы мучительной разлуки. Мучительной, как оказалось, для них обоих. Пусть хотя бы на несколько кратких мгновений они позабудут обо всем остальном…

Но, увы, это было невозможно. Каролина очнулась от наваждения и, вырываясь из объятий Ринка, уперлась кулаками в его грудь.

Руки Ринка резко разжались. Он попятился, тяжело дыша. Каролина метнулась к двери.

— Постой!

Она покорно замерла.

— Прости меня, Каролина, — с усилием произнес Ринк. — Мне всегда бывает трудно смириться с тем, что я считаю не правильным. Но я не имел права осуждать тебя. Это все не мое дело.

Слезы застилали Каролине глаза. Она прекрасно понимала, чего ему стоило принести извинения. Ринк ведь всегда был отчаянным гордецом!

Каролина улыбнулась. Но улыбка получилась горькой, а глаза Каролины наполнились непрошеными слезами.

— Так уж и не твое, Ринк? — прошептала она и взбежала по ступенькам.

Упав на постель, Каролина разрыдалась. Она чувствовала себя совершенно разбитой, сил не было даже для того, чтобы раздеться… Она лежала и вспоминала. Вспоминала то давнее лето. Она не знала тогда, увидятся ли они еще когда-нибудь. Но наутро Ринк снова встретил ее в лесу.


— Привет!

— Что ты тут делаешь?

— Ловлю рыбу. — Он кивнул на удочку, воткнутую в илистый берег.

Похоже, рыболов из него был никудышный.

— А ты сегодня пришла пораньше.

Каролина покраснела, отводя взгляд. Выходя из дому на полчаса раньше обычного, она уговаривала себя не думать о Ринке и не надеяться на встречу. Но все равно надела лучшую юбку и блузку, тщательнее, чем всегда, причесала специально вымытые волосы и проверила, нет ли под ногтями грязи.

Расставшись с Ринком вечером, Каролина прилетела домой будто на крыльях. Ринк ее поцеловал! И нежно с ней попрощался… О Боже!.. Но все равно она не была уверена, суждено ли им увидеться вновь.

Но и следующим утром Ринк поджидал ее в лесу. Такой красивый, сильный, уверенный, в джинсовых шортах и в рубашке с короткими рукавами… Киноактер — да и только! Каролина никогда не видела вблизи молодых мужчин с оголенными руками и ногами, боялась задержать на них взгляд. Каролине казалось, что в этом есть нечто греховное. Греховное словно нарождалось и в ней самой: сердце билось сильнее обычного, в глубинах ее естества разгорался жар, который лишал ее сил и разума.

— Хейни, наша экономка, дала мне с собой сандвичи. Ты любишь копченую индейку?

— Не знаю. Я никогда не ела ее.

— Значит, сейчас попробуешь, — улыбнулся Ринк.

Он расстелил на траве плед, открыл сумку и протянул Каролине сандвич, завернутый в целлофан. Каролина быстро расправилась с упаковкой и с удовольствием откусила огромный кусок.

— А ты будешь работать на фабрике? — едва смогла выговорить она. — Индейка, кстати, очень вкусная.

— Я рад, что тебе понравилось, — Ринк привалился спиной к стволу дерева. — Наверное, буду… — Он немного подумал и прибавил:

— Если только мы с отцом сможем найти общий язык.

Каролина хотела спросить, что он имеет в виду, но вовремя сдержалась. А то еще подумает, что она сует свой нос в чужие дела.

Но Ринк заметил ее колебание и сам сказал:

— Понимаешь, отец не особенно заинтересован в увеличении прибыли. Его вполне устраивает то, что есть. А ведь можно многое усовершенствовать, тогда и доход будет больше и техника безопасности повысится. Но пока что мне не удалось убедить отца. Ему подавай только сиюминутную выгоду, долговременная перспектива его не интересует.

— Но, может быть, ты в конце концов уговоришь его?

— Может быть, — с сомнением откликнулся Ринк и, достав из пакета банку пепси, подмигнул Каролине. — Вообще-то я предпочел бы выпить холодного пива, но я побоялся, что, если меня застукают за распитием спиртного с малолеткой, мне несдобровать.

На самом деле если бы их застукали вдвоем, им бы не поздоровилось прежде всего по другой причине. И оба это знали.

Когда бутерброды были съедены, Каролина помогла Ринку сложить мусор в пакет. Потом она пересела на его место, прислонившись спиной к стволу, а он растянулся рядом.

— О чем ты думаешь? — спросил Ринк.

— О твоей маме.

— О моей маме? — с нескрываемым удивлением переспросил Ринк.

— Да. Мне жалко, что она умерла. Она была такой милой женщиной.

— Да, но когда ты успела с ней познакомиться?

— Мы не были знакомы, но она иногда заходила в «Вулворт». Она была всегда так… чисто одета!

Ринк рассмеялся:

— Что верно — то верно. Мама обожала чистоту и опрятность.

— Меня поражала ее красота. И одевалась твоя мама прекрасно, — с восхищением продолжала Каролина. — Ринк… А от чего она умерла?

Не зная, куда девать глаза, юноша уставился на подол Каролининой юбки и рассеянно провел указательным пальцем по мелким стежкам, явно сделанным вручную.

— От разбитого сердца, — еле слышно проговорил он.

Острая жалость к Ринку вдруг пронзила Каролину. Ей захотелось прижать его голову к своей груди, приласкать и утешить.

— Но как можно быть несчастным, живя в таком роскошном доме?

— А тебе нравится Укромный уголок? — вопросом ответил ей Ринк. Глаза Каролины заблестели.

— О, это самый прекрасный дом в мире!

Ринк рассмеялся. Каролина смутилась и покраснела.

— Ну… во всяком случае, я лично ничего красивее не видела.

— А ты разве была у нас дома? — изумился Ринк.

— Нет, что ты! Но я часто прохожу мимо. И всегда останавливаюсь, чтобы полюбоваться. Я бы все на свете отдала, лишь бы иметь такой дом! — воскликнула Каролина и пристыженно добавила:

— Ты, наверное, думаешь, что я с приветом?

Ринк покачал головой.

— Нет, я ведь и сам его обожаю. И тоже не устаю им любоваться. Когда-нибудь я приглашу тебя в гости.

Однако они оба понимали, что этого не случится, и боялись посмотреть друг другу в глаза.

Наконец Каролина сказала:

— У тебя очень милая сестренка. Она приходила к нам в магазин вместе с твоей мамой.

— Ее зовут Лаура Джейн.

— А в школе я ее почему-то не вижу. Она что, ходит в частную школу?

Ринк сорвал травинку и сунул ее в рот. Каролина втайне восторгалась его ровными, белыми зубами.

— Она учится в школе для умственно отсталых. Лаура Джейн… ну, понимаешь… она, конечно, не совсем дурочка, но… отстает в развитии. Ей трудно учиться.

Каролина покраснела:

— Ой… извини… я не знала…

— Ничего, — Ринк взял ее за руку. — Ничего страшного. Лаура Джейн все равно очень хорошая, и я ее очень люблю.

— Как ей повезло, что у нее такой брат!

Он подпер голову рукой. Его черные густые ресницы блестели на солнце.

— Ты полагаешь?

— Да!