Дениза (Деннис) Робинс - Сладкая горечь

Прошло три недели с того злосчастного звонка в Лондон, и сегодня Рейни почти не вспоминала о Клиффорде. Зато она не забыла, что накануне обещала встретиться с Арманом. Он сегодня был свободен, и они условились где-нибудь вместе позавтракать, а потом отправиться купаться.

Рейни думала об Армане с нежностью. Он был такой добрый и показал себя настоящим рыцарем. Несмотря на то, что Арман по-прежнему был в нее влюблен, он ни словом и ни намеком не нарушал своего обещания и не преступал в их отношениях границ чистой дружбы. Лишь иногда в его глазах мерцал пламень тайной страсти, но Рейни старалась этого не замечать. Она привыкла к его обществу, прониклась интересом к его работе и, как и графиня, уверилась в том, что в скором времени Арман прославится как художник-портретист. Кстати, Арман собирался написать и портрет графини, когда появится свободное время.

Точно в назначенный час Арман заехал за Рейни на своем «рено». Он всегда был пунктуален. Его кожу покрывал густой загар, и в белоснежной рубашке и белых брюках он выглядел весьма привлекательно. У него были стройные мальчишеские ноги, длинные вьющиеся каштановые волосы. И все же, глядя на него, Рейни невольно вспоминала о золотистых локонах Клиффорда, и ее сердце болезненно сжималось. Кроме того, Клиффорд был атлетически сложен, а крупные мужчины всегда привлекали Рейни. Возможно, потому что сама она была худенькой и женственной… Но она бы не отказалась, чтобы у нее был брат – такой, как Арман. Сдержанный, добрый и прекрасный друг. На него она могла положиться как на саму себя. Впрочем, иногда, ловя на себе его страстный взгляд, она чисто по-женски спрашивала себя: а что, если когда-нибудь он забудет о том, что обещал держаться с ней по-братски? Что, если однажды его страсть сделается неукротимой?… Как бы там ни было, но в себе Рейни была уверена. Вернее, она была уверена лишь в том, что ей ни в коем случае нельзя встречаться с Клиффордом. По натуре она очень доверчива, и, если они снова увидятся, она снова поверит ему, и ее любовь разгорится с новой силой.

Когда Рейни села рядом с Арманом в автомобиль, он ничем не выдал своих «не братских» чувств. Он смеялся и шутил, а потом положил на заднее сиденье корзину со съестным, которую служанка Елена приготовила специально для пикника. Он лишь мельком заметил, что Рейни, наряженная в лиловую юбку и белую блузку, сегодня особенно хороша. В ушах у нее красовались крупные золотые серьги, а на шее – золотой кулон. На голову Рейни надела соломенную шляпку с шелковыми лентами.

– Хорошо бы написать тебя в этой шляпке, – произнес он с напускным равнодушием.

– Тебе не надоело писать мои портреты? – удивилась она.

– И никогда не надоест, – заверил он. – Ты такая прекрасная натурщица. Главное, сидишь спокойно.

Произнося последнюю фразу, Арман вдруг вспомнил, что в свое время у него была еще одна натурщица – Ивонн, которая теперь носила фамилию Тибо. Мысль о ней слегка омрачила настроение. Перед тем как уехать в Шани, он получил от нее записку.

Мне нужно снова увидеться с тобой, – писала Ивонн. – Пожалуйста, позвони мне домой. Если ты не позвонишь, я сама позвоню тебе в офис. Если же ты вообще откажешься от встречи, то я приеду в Шани. Думаю, графиня будет рада знакомству с особой, которая искренне интересуется местными архитектурными достопримечательностями. Таким образом, у меня появится прекрасная возможность встретиться с тобой…

В записке содержалась недвусмысленная и нешуточная угроза. Ивонн была готова на все и была опасным противником. Арман порвал записку, но на душе у него было скверно. Его абсолютно ничего с ней не связывало, но ему было бы неприятно, если бы Ивонн появилась в Шани и свела знакомство с графиней и Рейни. Ее новое положение давало ей на это право.

Во избежание неприятных последствий в доме графини Арман был вынужден перезвонить Ивонн и пообещать, что вечером они встретятся.

«Нужно объясниться с ней раз и навсегда», – решил он.

Впрочем, как именно нужно объясняться с женщиной, которая давно его любит и которая готова на все, Арман не представлял.

Он решил не вспоминать об Ивонн и не отравлять себе прелести свидания с милой Рейни.

Арман был счастлив, что Рейни почти справилась с роковой страстью к Клиффорду и ее лицо все чаще озаряет улыбка. На портрете она тоже вышла не слишком опечаленной. Печаль таилась лишь в уголках губ…

Ради любви к ней, ради того, чтобы быть с ней рядом, Арман как мог обуздывал свою страсть.

Но этим утром, впервые за все время, у него появилось ощущение, что, может быть, надежды были не напрасны и что когда-нибудь Рейни выбросит Клиффа из головы. У него были на то кое-какие основания. Придвинувшись ближе обычного, Рейни сказала:

– Я так ждала, когда мы отправимся с тобой на пикник, Арман!

Он пробормотал в ответ что-то невнятное, но слегка притормозил и посмотрел на Рейни. В ее серых глазах было столько нежности, что у него зашумело в голове.

«Боже мой! – подумал он. – Почему я не решаюсь остановить автомобиль и обнять ее? Интересно, если я поцелую ее, она рассердится?»

Но он так и не заставил себя остановить машину и не поцеловал ее. И все-таки в его душе появилась надежда, что, может быть, именно сегодня дружеские чувства Рейни перерастут во что-то более существенное.

Бедняга Арман не подозревал, что как раз в эту минуту в Лондоне Клиффорд Калвер распорядился, чтобы секретарша забронировала для него авиабилет до Ниццы.

В жизни Клиффорда наступил решающий перелом. Неделю назад скончалась мать. На ее могиле Клиффорд заплакал впервые в жизни. Потом он вытер слезы и решил самым серьезным образом заняться устройством своего будущего.

После смерти старой миссис Калвер у него остался небольшой капитал. Достаточный по крайней мере для того, чтобы расплатиться с долгами. Престарелая тетушка уехала к себе в Шотландию. Съехав из дома на Риджинтс-парк, Клиффорд поселился в небольшой холостяцкой квартире на Шеферд-маркет. Дела на заводе шли не так уж плохо, но он понимал, что единственный шанс для него – это жениться и получить хорошее приданое. И как можно скорее.

Отношения с Лилиан неожиданно забуксовали. К сущей его досаде, поездка в Норвегию не дала никаких результатов. Вообще-то Лилиан по-прежнему была в него влюблена, как кошка – хотя иногда и утомляла его своей глуповатостью, – и он, пожалуй, женился бы на ней с разрешения ее папаши. Только вот беда: разрешения старая лиса Фитцборн не давал. Когда дошло до дела, старик, что называется, дал задний ход. Несмотря на то, что в общем и целом Клиффорд ему был симпатичен, хотя и показался слегка эгоистичным, Алек Фитцборн заявил, что дело нужно отложить по крайней мере на год. Да и то потом лишь объявить о помолвке, а не устраивать свадьбу.

Таким образом, Клиффорд снова обратил свой взор на Рейни. Он не забывал о ней, его все так же к ней влекло. Он чувствовал себя уязвленным. Как могла эта молоденькая девушка так внезапно вычеркнуть его из своей жизни, оказаться такой непреклонной? Она не ответила ни на одно его письмо, а ведь его письма были полны самых страстных и пламенных призывов.

Тетушка сообщила ему, что, когда он был в отъезде, звонила какая-то девушка из Канн. Конечно, это была Рейни. Кто же еще?… Но для чего ей было звонить, если она к нему охладела? А может быть, она приревновала его к Лилиан и потому не отвечала на письма? Но, с другой стороны, в каждом письме Клиффорд старался уверить Рейни в своей исключительной и беззаветной любви!…

Он решил, что должен во что бы то ни стало увидеться с ней и на месте разобраться, что к чему. Смерть матери дала ему вполне приличный предлог съездить во Францию.

Секретарша сообщила, что если он пожелает, то может вылететь в Ниццу сегодня же днем. Клиффорд ответил, что летит.

Перевернувшись на спину, Рейни блаженно раскинулась на искрящихся морских волнах. Глаза ее были закрыты, но даже сквозь веки она чувствовала горячее солнце. Со стороны берега доносились музыка и детские крики. Она слышала голос Армана, который был где-то рядом. Он был прекрасным пловцом и всегда заплывал дальше, чем она.

– Ты как? – беспокойно, словно боялся, что она утонет, спрашивал Арман, подплывая ближе.

– Прекрасно! – отвечала она со смехом.

Порой он казался ей заботливым, словно наседка.

Вдруг ее смех оборвался, сердце сжалось от тоски. Почему именно в эту счастливую минуту она вспомнила о Клиффорде?… Да потому, что он, Клиффорд, много раз говорил, что именно здесь, в этих благословенных местах, они проведут свой медовый месяц. Они во всех подробностях обсуждали то, как заживут после свадьбы. Как он мог забыть обо всем этом?

Рейни перевернулась на живот и быстро поплыла к берегу. Арман немедленно последовал за ней. Ступив на песок, он встряхнул мокрыми волосами и с замиранием сердца взглянул на стройную, словно точеную, фигурку девушки. Рейни сняла резиновую шапочку и поправила волосы. Потом, надев солнцезащитные очки, они улеглись бок о бок на чудесный горячий песок. Не прошло и нескольких минут, как жаркое солнце высушило на их коже капли морской воды. Арман предложил Рейни перейти под зонтик.

– Как бы ты не сгорела! – забеспокоился он.

– Ты невыносим, как моя мамочка! – усмехнулась она и придвинула корзину с едой. – Может, поедим?

– Я не хочу быть твоей мамочкой! – шутливо обиделся он, и оба рассмеялись.

С тех пор как Рейни разочаровалась в Клиффорде, у нее еще не было таких счастливых минут. Нужно заставить себя вообще забыть о нем!…

Она с аппетитом набросилась на еду. В корзинке оказались ветчина, масло, яйца и мягкие булочки. Они запивали все это хорошим вином и безобидно дразнили друг друга. Потом Рейни легла на подстилку и видела, что Арман не сводит с нее восхищенных глаз. Она казалась ему маленькой девочкой. К ее коже пристали крупинки песка, а щеки сияли нежным румянцем. Ее губы алели, словно дикая вишня, и как будто взывали к поцелую. Она была такая свежая и пленительная, что у Армана заколотилось сердце.

– Ах, Рейни, Рейни! – вырвалось у него отчаянное.

Она подарила ему долгий и благожелательный взгляд.

– Что такое?

– Ты помнишь эти глупые стишки?

– Какие?

– «Когда смотрю я на тебя, мне делается страшно…»

Рейни от души расхохоталась, потом закопала в песок камешек и соорудила над ним что-то вроде могильного холмика.

– Какая чепуха! – воскликнула она. – Дай-ка мне журнал! Я хочу посмотреть картинки. Такая жара! Может быть, еще искупаться?

Арман прикусил язык. Он понял, что подобные высказывания все еще находятся под запретом. Он молча кивнул и протянул ей журнал. Это был свежий номер английского «Татлера». Рейни принялась лениво листать страницы. Внезапно ее лицо исказилось, как от боли, и она закусила губу. Арман сразу понял, что в разделе светской хроники она увидела фотографию Клиффорда.

Когда она протянула ему журнал и он взглянул на снимок, его глаза затуманились от ненависти. Да, это был именно он – златовласый, широко улыбающийся красавец. На фотографии он сидел за праздничным столом вместе с девушкой, которую Арман уже однажды видел. В офисе у Клиффорда. Внизу была подпись:

Мисс Лилиан Фитцборн и мистер Клиффорд Калвер на торжественном приеме по случаю дня рождения мисс Фитцборн.

– Что ты хочешь от меня услышать? – проворчал Арман.

Рейни пожала плечами. Увидев эту фотографию, Рейни кроме боли испытала неведомую доселе унизительную, адскую ревность. Она всегда гордилась тем, что совершенно не ревнива и сможет пережить мужскую измену…

Да как он посмел сидеть с этой глупой Лилиан да еще улыбаться ей своей белозубой улыбкой?! Между тем Рейни не преминула заметить, что Лилиан была весьма хороша – в белом платье и с цветами в волосах. Она смотрела на Клиффорда с нескрываемым восхищением… Как он мог оказаться рядом с Лилиан, если Рейни отправила ему столько нежных и страстных писем? Где же ее хваленая гордость? Как она дошла до жизни такой?… В один прекрасный день мать скажет, что пора ехать в Лондон. Не может же Рейни всю жизнь отсиживаться в Шани! Ей придется посещать рестораны, приемы и вечеринки, и там она неизбежно встретит его. Возможно, он, и правда, намерен жениться на Лилиан, и тогда она, Рейни, превратится в глазах друзей и знакомых в посмешище. Еще ужаснее, что ее начнет жалеть мамочка… Нет уж, нужно с этим кончать!

Рейни в ярости швырнула журнал на песок и закрыла лицо ладонями.

Арман все видел и все понимал. Сдерживать себя и дальше было выше его сил. В приливе нежности он протянул руку и погладил Рейни по голове, как маленькую.

– Ну что ты, Рейни! Любимая!… Не убивайся так снова! – просил он.

Она подняла голову и посмотрела на него. Слезы текли у нее по щекам, унося с собой частички песка. У Армана от жалости защемило сердце.

– Ради всего святого, Рейни, – дрогнувшим голосом воскликнул он, – не переживай из-за этого человека!