Дениза (Деннис) Робинс - Сладкая горечь

Арман неохотно сел.

– Рейни приедет, чтобы встретиться с вами, в одиннадцать часов.

– Вчера она заявила, что больше вообще не желает меня видеть. Я обещал, что немедленно улечу…

– Тем не менее она приедет и просила вас отложить свой отъезд.

– Но для чего?

– Для того чтобы… – Арман даже закашлялся, так трудно давался ему этот разговор. – В общем, я сказал ей, что она больше не связана со мной обещанием. Графиня и миссис Оливент перехватывали ваши письма. Только так они могли уберечь ее от вас… Словом, наша помолвка не состоялась…

Клиффорд понимал, что перед ним благородный человек. Молодой француз продолжает заботиться о Рейни, позабыв про свои личные интересы. Клиффорду это казалось невероятным. Величие души Армана напоминало о ничтожности его собственной. А это ему не нравилось.

– Стало быть, я должен вас за все благодарить? – проворчал он.

– Мне не нужна ваша благодарность. Я лишь хочу уйти отсюда с уверенностью, что, если Рейни будет принадлежать вам, ей никогда не придется жестоко разочароваться…

Последние слова Арман выговорил с особенным усилием.

Клиффорд рассматривал его, словно инопланетянина. Впрочем, через секунду им уже владел всегдашний эгоизм. Его интересовала лишь собственная персона.

– А Рейни рассказала, о чем я ее вчера просил?

– Да. Вы предлагали ей немедленно уехать с вами.

– Так вы пришли передать мне, что она согласна?

– Нет, – резко сказал Арман. – Как вы могли подумать, что Рейни согласится на подобное?

– На подобное? – эхом откликнулся Клиффорд и неприятно рассмеялся. – Мой дорогой де Руж, ваша сентиментальность мешает вам реально смотреть на вещи. Вы видите предосудительное там, где этого нет. Неужели французы так высокоморальны?

– Рейни не желает бросать ради вас семью. Кстати, вчерашний инцидент дорого обошелся графине. Она едва не умерла. У нее был удар. Она и сейчас очень слаба…

– Боже правый, какая жалость… – пробормотал Клиффорд.

Однако в его мозгу, словно змея, тут же мелькнула мысль: а что, если старуха долго не протянет? Тогда Рейни получит наследство, не став совершеннолетней.

– Печально, печально… – протянул он, пристально глядя на Армана. – Но если Рейни не желает ехать со мной, то каковы ее намерения, позвольте узнать?

– Она вернется в Лондон, но окончательно решение примет, когда ей исполнится двадцать один год.

Клиффорд оживился. Притворяться было ни к чему.

– Если она думает, что я буду бегать за ней и надеяться, что она останется ко мне благосклонна, то очень ошибается! Она не единственная на свете, разве нет?

Воцарилось молчание.

За соседним столиком смеялись мужчина и женщина. Подошел одетый в белое официант и поинтересовался, не желают ли господа еще кофе. Из дверей шикарного отеля вышли две девушки в умопомрачительных пляжных нарядах и огромных соломенных шляпах. Они уселись в огромный сверкающий лимузин и отчалили.

Это было вполне обычное летнее утро в Каннах. Клиффорд обожал эту жизнь, а Арман был к ней равнодушен. Арман предпочитал тишину и уединение гористой местности вблизи Канн. Сегодняшнее утро казалось ему таким же отвратительным, как и физиономия его визави. Боже правый, как она могла полюбить такого человека? Она – такая умница, такая чувствительная ко всему высокому, – и вдруг влюбилась в этого грубого, развязного мужика, у которого нет ничего святого. Арман решил, что его внешние данные – красота и животная сила – ослепили Рейни, как ослепили бы любую другую девушку.

– Монсеньор Калвер, мы с вами никогда не поймем друг друга, – начал Арман на безукоризненном английском. – Что касается меня, то я считаю, такой девушки, как Рейни, не сыскать в целом мире. Ее счастье для меня превыше всего, и, если ей угрожает опасность, я готов отдать жизнь, чтобы защитить ее. Прошлым вечером она предлагала выйти за меня замуж, несмотря на то, что по-прежнему любит вас. Но я не согласился… И я готов уступить дорогу, если буду уверен, что вы достойны ее… Но мне сдается, что вы не тот человек… Впрочем, если вы готовы забыть о других девушках, меня это вполне устроит.

Клиффорд в раздражении дернул себя за мочку уха. Снова этот француз напоминал ему о его ничтожестве, а это Клиффорда бесило. Покраснев, как вареный рак, он ответил:

– Ты дьявольски благороден, милый де Руж. Но все-таки я не сомневаюсь, мы с Рейни придем к обоюдному согласию…

– Вы ведь не станете уговаривать ее уехать с вами без разрешения ее родных? – начал Арман. – Впрочем, она и не уедет…

– Если ты не будешь путаться под ногами, – проворчал Клиффорд, – я прекрасно обтяпаю свои дела!

Арман побелел.

– Это и мои дела! Можете считать меня ее братом!

– Даже если бы ты, и правда, был ее братом, – заметил Клиффорд, – я все равно спрашивал бы разрешения не у тебя, а у нее.

– И тем не менее вы не сможете уйти от ответа. Я хочу знать, порвали ли вы с мадемуазель Лилиан или она у вас – запасной вариант?

Клиффорд встал.

– Послушай… – в ярости пробормотал он. – Ты что, забыл, что случилось в прошлый раз? Лучше не выводи меня из себя!

Арман тоже поднялся и холодно оглядел этого разъяренного атлета.

– Я ничего не забываю, монсеньор. Вы тренированный боксер, но я предлагаю вам сразиться на шпагах.

Клиффорд расхохотался, но все же подумал: «Этот французишка – храбрец! Кажется, он с удовольствием проткнул бы меня, если бы ему представилась такая возможность. Но я не дам ему шанса…»

– Ну так как же, монсеньор? – повторил Арман.

– Все это зашло слишком далеко, – сказал Клиффорд, – и становится нелепым. Я признаю, что тогда, в Лондоне, мне не следовало поднимать на тебя руку. Будем считать это недоразумением. Давай условимся: ты не будешь совать нас в мои дела, а я обещаю, что со мной Рейни будет счастлива. Ты доволен?

Такой ответ не мог удовлетворить Армана. От отчаяния у него кружилась голова. От этого человека нельзя было добиться правды. Он так и не ответил на вопрос о Лилиан Фитцборн. Совершенно очевидно, что он решил возобновить осаду Рейни, но не знает, чем все это кончится. Арман пришел, чтобы защитить свою возлюбленную и, увы, уже во второй раз терпел поражение.

– Обещаю вам, что буду честен и дам Рейни возможность забыть все происшедшее, – хрипло сказал он. – Больше мне нечего вам сказать. Прощайте.

– Прощай и предоставь это дело мне, – кивнул Клиффорд. К нему вернулось чувство юмора. – Я не такой уж плохой парень.

Он понял, что дела пошли на лад. В Лондоне он возобновит свидания с Рейни и в самое ближайшее время сумеет убедить ее выйти за него замуж – даже вопреки воле семьи.

По дороге в отель, где остановился Клиффорд, Арман рассказал Рейни о том, что встречался с англичанином.

Это удивило и смутило ее.

– Зачем тебе это понадобилось, Арман?

Он замялся. Слишком трудно было объяснить некоторые вещи. Ему хотелось предостеречь ее, но не находились нужные слова.

– Просто я сказал ему, что ты больше не моя невеста и что… в Англии у тебя будет время все спокойно обдумать.

– Понятно, – протянула Рейни.

Несмотря на загар, она выглядела неважно – очень усталой, и у Армана при взгляде на нее разрывалось сердце.

– Не нужно слишком переживать из-за всего, – мягко сказал он. – Все будет хорошо…

– Ах, Арман, как бы мне этого хотелось! Ты так добр ко мне. Кажется, я этого не заслуживаю… Но ты сам понимаешь, что метаться от мужчине к мужчине довольно утомительно… Я чувствую себя ужасно.

Он хотел непринужденно рассмеяться, но вместо этого лишь неопределенно хмыкнул.

– Милая, не нужно так говорить. Метаться от мужчине к мужчине – это слишком преувеличено. Кроме того, нашей помолвке было всего несколько дней…

– Но мои чувства, мое уважение к тебе гораздо серьезнее, – возразила она.

Он рад был это слышать, но что толку!… Утро выдалось безрадостным.

– Ты лучше разберешься в своих чувствах, когда возобновишь отношения с господином Калвером. Сегодня утром я объяснил ему, что тебе понадобится время, чтобы разобраться в себе. Не так-то легко снова сблизиться с человеком, которого долго подозревал в предательстве…

Последние слова Арман выдавил из себя с огромным трудом. Девушка, которая сидела рядом, даже не подозревала, что творится у него в душе. У нее у самой голова шла кругом. Прошлую ночь она думала лишь о бабушке. Утром старая графиня смогла прошептать: «Прости меня!» – и, чтобы успокоить ее, Рейни нежно поцеловала бабушку в лоб. Даже если она совершенно оправится после удара (как надеялся доктор де Витт), у Рейни все равно будет много проблем. Для начала уже сегодня ей предстоит неприятная сцена с мамочкой. Совершенно ясно, что и бабушка, и мать, узнав, что их план провалился, быстро перегруппируются и снова направят усилия на то, чтобы оторвать Рейни от Клиффорда и выдать замуж за Армана. Как все ужасно запуталось! Мамочка получила сегодня сразу две телеграммы. Одну – о помолвке Рейни и Армана, а другую – о том, что с бабушкой случился удар. Каково же будет объяснять ей, что ее дочь расторгает помолвку и отправляется в Лондон, чтобы встречаться с Клиффордом!…

Но куда же подевалось то страстное чувство, которое, казалось, все сметет на своем пути? А прошло-то всего несколько месяцев… С какой стати Рейни так заботит то, что подумают о ней другие? Почему ей просто не прийти к Клиффорду в отель со словами: «Забери меня в Лондон! Мне никто не нужен, кроме тебя!»

Ответа не было. Она лишь была уверена, что все еще его любит. Но что-то изменилось. Что-то важное и неуловимое. Может быть, из-за Армана? Этого она не знала. Этим утром ей вдруг захотелось убежать куда-нибудь далеко и спрятаться – и от Клиффорда, и от Армана.

И вот бледная и подавленная Рейни сидела под пестрым зонтом на террасе отеля, а напротив нее расположился высокий блондин, одетый, как истый англичанин, в сплошную фланель. В петлице у него была гвоздика, а на столе красовался обернутый в целлофан букет отменных гвоздик. Клиффорд, естественно, подготовился к ее появлению. Он держался с исключительным тактом и умом, зная, как затронуть струны ее души.

Он говорил, что впал в отчаяние и ужаснулся, когда она заявила, что им больше не нужно встречаться. Он на седьмом небе от счастья и даже на один день отложил свой отъезд.

Он снова повторял, какое это было потрясение – узнать, что она не получала его писем. Но еще ужаснее, что она едва не повенчалась с другим – с каким-то французом архитектором. Впрочем, Клиффорд поспешно добавил, что де Руж – довольно симпатичный малый.

– Он поступил очень правильно, дорогая, – сказал Клиффорд. – Безрассудно было заставлять тебя выходить замуж, зная, как мы любим друг друга.

Рейни молчала. В это утро ее одолевала смертельная печаль, которая не исчезла даже тогда, когда ее рука оказалась в сильных ладонях Клиффорда. Конечно, ей было очень приятно снова слышать его голос, чувствовать любовь, которую излучают его голубые глаза… Но ее непрестанно преследовала мысль об Армане. Он был для нее не только верным другом, но и несостоявшимся возлюбленным. Этот мужчина не покидал ее в самые трудные минуты жизни – не отходил от нее ни на шаг, когда она маялась ожиданием известий от Клиффорда.

– Ах, Клифф, – наконец произнесла она, – мне так плохо! Я ужасно обошлась с Арманом…

Клиффорд нахмурился, но постарался сдержать эмоции.

– Ну да, конечно… Это настоящая драма. Мне нужно было приехать немного пораньше. Между прочим, ему было известно, что ты уже дала слово мне и решилась ответить ему согласием только потому, что считала наши отношения разорванными…

– Все это так, – кивнула она, – но мне от этого не легче.

Он погладил ее тонкие пальцы.

– Радость моя, ты огорчена. Это вполне понятно. Ты слишком долго сидела в заточении – в этом мрачном замке и не видела никого, кроме матери, бабушки и де Ружа. Он славный малый, но у него напрочь отсутствует чувство юмора.

– Я бы не сказала, – возразила Рейни.

– Как бы там ни было, – перебил Клиффорд, – никто из них не отличается особой жизнерадостностью. Тебя принуждали не только смеяться, но и любить. Ах, моя дорогая Рейни, как бы мне хотелось вырвать тебя у них! Нам было бы так хорошо вместе. Ты помнишь, как мы мечтали?…

Он стал вспоминать прошлое – их свидания, танцы, жаркие поцелуи. У них был настоящий страстный роман.

– Ты и я созданы друг для друга, – закончил он. – Арман – просто знакомый. Этой связью нечего дорожить. Ты моя, а я твой. Я единственный мужчина в мире, который может сделать тебя счастливой. Я твоя душа, милая!

Она молча слушала. Все было так и не так. Что же случилось?

Что-то кончилось… Что-то неуловимое исчезло… Может быть, Рейни утратила безбрежную веру в Клиффорда? А может быть, в саму себя?… Она изо всех сил старалась убедить себя, что бросилась к Арману лишь из-за своей отчаянной тоски. Между ними, и правда, установились необыкновенно теплые отношения. Он такой артистичный… Он одновременно художник и поэт… Она не могла остаться равнодушной. Клиффорд, обожавший автомобили, вечеринки и культуризм, был совершенно другим. Рейни часто думала, что, если бы ей удалось проникнуться его интересами, ничто на земле не смогло бы их разлучить.