Однако она все как на духу выложила Джеку. Его реакция была поистине неожиданной. Он не смеялся над ней, подобно Кандейс. И в первую очередь забеспокоился о ее безопасности.

— Все могло бы кончиться куда более плачевно, Анжелика. Никогда нельзя впускать в дом человека, которого ты едва знаешь. — В его голосе слышалась тревога. — Пообещай мне, что больше так не сделаешь!

— Можешь быть в этом уверен. Не могу же я позволить, чтобы Оливье лишился еще одного пальто!

— Да при чем тут пальто! Я волнуюсь о тебе.

— Ты такой добрый.

— Ты должна быть более осмотрительной. У тебя надежные замки на входной двери?

— Думаю, что да.

— Не относись к этому легкомысленно. Окружающий мир — опасное место.

— Мы живем во вполне благополучном районе.

— Не смеши меня. Безопасных мест просто не бывает. Ты должна поставить на двери добротные замки и установить камеру, чтобы иметь возможность видеть, кто находится снаружи. И еще: никогда не открывай дверь, не попросив показать удостоверение личности, если человек, к примеру, представился разносчиком. Не доверяй микроавтобусу и униформе. Все это можно изготовить так же легко, как маскарадный костюм для ребенка.

— Это ведь не Йоханнесбург. — Она засмеялась, чувствуя прилив нежности.

— И я благодарен за это Богу.


Как и следовало ожидать, Оливье обнаружил пропажу пальто спустя два дня. Анжелика сказала, что позвонит в химчистку и выяснит, куда оно могло подеваться.

— Если они потеряли его, то заплатят за новое, — сказал он и тут же позабыл об этом.

Прошло пару недель. Теперь, делясь воспоминаниями с подружками, которые любя подтрунивали над ней, Анжелика могла и сама от души посмеяться над случившимся. Эта история вскоре была забыта, и Кейт снова очутилась в центре всеобщего внимания.

Анжелика подготовилась к путешествию в Южную Африку за несколько дней до отъезда. С чрезвычайным волнением она раскладывала одежду на кровати, чтобы потом аккуратно сложить ее в чемодан. Поскольку погода обещала быть жаркой и солнечной, она прихватила несколько туник от Мелиссы Обадаш, белые брюки-клеш и сандалии, а также записалась в салон Ричарда Уорда, чтобы сделать мелирование и педикюр.

Дети были не в восторге оттого, что мама их покидает. Однако Анжелике удалось уговорить Дениз, их прежнюю няню, поработать у них в течение недели, дав ей строгий наказ баловать Джоэ и Изабель сверх всякой меры. Сейчас Анжелика наблюдала, как они весело побежали, чтобы поиграть наверху, и ощутила болезненную тоску при мысли о предстоящей разлуке.

Вечером, как раз накануне ее отъезда, на пороге появился полицейский. Оливье был дома. Анжелика была в кухне с Джоэ, слушая, как тот вслух читает «Гарри Поттера». Оливье случайно оказался в холле, чтобы проверить почту, и поэтому именно он открыл входную дверь. Анжелика напряглась, слушая их разговор. Хотя она и не все разобрала, но уловила достаточно, чтобы понять, что Оливье поведали о плотнике и о пальто. Ругая себя за то, что пошла в полицейский участок, Анжелика почувствовала, как земля поплыла у нее из-под ног. Ну почему она не держала рот на замке? Джоэ потребовал, чтобы она не отвлекалась. Анжелика сглотнула слюну, стараясь скрыть свое волнение, и выдавила улыбку, поощряя его.

— Я слушаю, — сказала она.

Джоэ читал, а Анжелика лихорадочно искала оправдания, понимая, что Оливье будет взбешен.

Она услышала, как захлопнулась дверь, и порыв холодного ветра ворвался в кухню. Анжелика задрожала. Оливье стоял на пороге. Его лицо было серого цвета.

— Джоэ, иди поиграй с сестрой, я хочу поговорить с твоей мамой.

Мальчик понял, что случилось что-то неладное. Он взволнованно взглянул на мать.

— Мы почитаем позже, — произнесла Анжелика, желая избавить сына от беспокойства.

Она закрыла книгу и проследила взглядом, как Джоэ с большой неохотой вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, она подняла глаза на мужа. В отличие от Джека главное, что волновало Оливье, был отнюдь не вопрос ее безопасности, а пропажа пальто.

— Это было мое любимое пальто. Я носил его на протяжении двадцати лет. Почему ты мне не сказала?

— Мне было очень стыдно, — искренне ответила Анжелика. Притворяться не имело смысла.

— Ты лжешь. Ты сказала, что оно в химчистке.

— Да, я сожалею об этом. Я лишь хотела избежать твоего гнева.

— Вообще-то ты только отсрочила его на какое-то время.

— Я вижу.

— А почему ты не показала ему наш сейф и не предложила свои драгоценности? Почему ты ограничилась лишь пальто?

— Не будь таким язвительным.

Нахмурившись, Оливье прислонился к буфету.

— Иногда ты ставишь меня в тупик, Анжелика. Твоя глупость порой очаровательна. Однако иногда это начинает меня бесить. Я не уверен, что могу доверять тебе.

Это оскорбление задело ее за живое.

— Речь идет не о доверии. А вернее, не о том, что ты доверяешь мне, а о том, что я глупо доверилась незнакомцу. Это случается с людьми сплошь и рядом. Уверена, в подобной ситуации Кейт поступила бы точно так же.

— Да Кейт отдала бы и ключи от собственного дома. Это не совсем удачный пример.

— Послушай, я совершила ошибку. Но ведь это всего лишь пальто.

— Ты позволила незнакомцу, войти в наш дом. Он мог причинить вред нашим детям! — Оливье театрально вздохнул. — Полагаю, мне следует сказать спасибо, что ты и с ними не рассталась с таким же простодушием.

— Но это же просто смешно.

— Даже не знаю, можно ли тебе доверять, когда дело касается детей. Ты подвергла их жизнь опасности.

Анжелика встала, сжав руки в кулаки и уперев их в бока, словно собиралась ударить Оливье.

— Да как ты смеешь сомневаться в моей осторожности? Ты можешь лишь догадываться об этом. Ты целый день проводишь в офисе, возвращаясь домой поздно вечером в плохом настроении. А кто смотрит за детьми изо дня в день? Кто заботится о том, чтобы забрать их из школы и накормить? Кто каждый день делает с ними домашние задания, так чтобы они поняли предмет? Кто поднимает их, когда они падают? Кто их целует? Кто поправляет им одеяло по ночам? — После этих упреков она нанесла последний удар: — К кому они бегут, когда нуждаются в утешении? Никогда не называй меня плохой матерью. Я наверняка плохая жена, и принимаю это. А знаешь что? В данную минуту мне плевать. Я отдала твое пальто… Жаль, что я не отдала вместе с ним и тебя!

Оливье проводил ее взглядом, наблюдая за тем, как она зашагала прочь из комнаты. В холле Анжелика схватила пальто и сумочку и решительной походкой вышла на морозный воздух. Оливье слышал, как захлопнулась дверь. Он стоял как вкопанный, с выражением крайнего удивления на лице. Немного успокоившись, он понял, что перегнул палку.

Анжелика бежала по Кенсингтон Черч-стрит, повернув возле церкви направо, чтобы присесть на одну из деревянных скамеек в расположенном позади церкви саду. Старинное каменное здание поблескивало от сырости. Она плотнее укуталась в пальто, судорожно всхлипывая. Несправедливые обвинения глубоко ранили ее душу, словно Оливье ударил ее по лицу, нанеся пощечину ее гордости. Джоэ и Изабель были смыслом ее жизни.

Перестав плакать, Анжелика вытащила мобильник и набрала номер Джека. Телефонные гудки продолжались, казалось, целую вечность, однако, когда он наконец-то ответил, звук его голоса успокоил ее гнев, сменив ненависть в ее сердце на любовь. Анжелика вдруг мысленно представила себе Джека, находящегося на вершине горы, залитой ярким светом, в то время как Оливье пребывал в долине, окутанной тенью. Она всей душой стремилась очутиться рядом с Джеком, там, где было тепло и сиял свет.

— Оливье относится к разряду людей, которые сгоряча говорят то, что на самом деле не думают. Не злись на него за то, что он испытывает страх, Анжелика, — посоветовал Джек после того, как она рассказала ему о случившемся.

— Он причинил мне боль, — сказала она, и ее глаза снова наполнились слезами.

— Милая моя, не плачь. Послезавтра ты будешь здесь и окажешься в моих объятиях, как только доберешься до отеля.

— Если бы не дети, я бы ни за что не вернулась домой.

— Когда ты рассказала мне об этом происшествии, я тоже испугался.

— Однако ты отреагировал совсем по-другому.

— Это моя натура. Я не вспыльчивый. Я мыслю философски, а кроме того, не представляю, чтобы ты снова впустила в свой дом незнакомца или же отдала одно из любимых пальто Оливье.

— Ему так дороги его тряпки!

— Нет смысла сердиться на кого-то, если этот кто-то прекрасно знает, насколько глупо он себя вел. Не существует лучшего учителя, чем опыт.

— Жаль, что Оливье этого не понимает.

— Опыт и его лучший учитель тоже. Держу пари, твой муж сожалеет, что наговорил тебе лишнего. Он научится думать, прежде чем что-то сказать.

— Я не хочу идти домой.

— Ты должна встретиться с ним лицом к лицу и пойти на примирение перед разлукой.

— Мне не хватит на это душевных сил.

— Ну, тогда немного прогуляйся, пусть твой гнев унесется вместе с ветром. Думай о хорошем.

— Например, о тебе.

— Ну, если это поможет. — Джек усмехнулся, и она почувствовала, как ее мрачное настроение немного рассеялось.

— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить на злость хотя бы одно мгновение. Каждая секунда драгоценна. Так что отправляйся домой, поскорее обними своих детишек, и ты сразу же почувствуешь себя намного лучше. А потом прильни к Оливье и помирись с ним.

— Я ни за что не сделаю этого. Он должен извиниться первым.

— Возможно, в этот раз тебе следует проявить великодушие.

— Но я вовсе не считаю себя великодушной. Слова Оливье задели меня за живое, и я в бешенстве и чувствую себя беспомощной.

— Совсем не такой я знаю Сейдж, которая размышляет над секретом достижения счастья, легко говорит о необходимости любить безусловной любовью и уметь устраняться от эгоизма. Если ты сделаешь это, твоя боль исчезнет, потому что она привязана к твоему эго. Нет эго — нет боли.

— Как же это просто на словах. Однако, чтобы прийти к этому, мне придется проделать большой путь.

— Возможно, но как раз сейчас ты могла бы сделать огромнейший скачок вперед, чтобы сократить это расстояние.

— А с чего это ты вдруг стал таким мудрым?

— Я лишь говорю то, что ты сказала бы мне в аналогичной ситуации. Я голос твоей высшей личности.

— Если бы моя высшая личность говорила что-нибудь подобное, я прислушивалась бы к ее голосу постоянно. — Она засмеялась и вдохнула полной грудью, больше не испытывая злости.

Анжелика взглянула на часы. Она отсутствовала уже целый час. Не было смысла и дальше бродить по улице. Медленным шагом она возвращалась под моросящим дождем обратно, склонив голову от ветра. Анжелика увидела, что в окнах их дома горит свет, и подумала о детях, которые наверняка спрашивают, где она. Мысль о том, что они в ней нуждаются, привела ее домой, словно она была привязана к ним невидимой нитью.

Оливье услышал, как открылась дверь, и выскочил в холл с взволнованным видом. Он был бледен как полотно, и даже глаза утратили свой блеск.

— Где ты была? — По тону его голоса было ясно, что он очень огорчен.

— Просто прогулялась. Мне необходимо было выйти на свежий воздух.

Он наблюдал, как она сняла свое пальто и повесила его в шкаф.

— Я сожалею, что поддался эмоциям.

Анжелика пожала плечами, не в силах избавиться от обиды.

— Мне не следовало обвинять тебя в том, что ты плохая мать.

— Верно, не нужно было этого делать.

— У меня этого не было в мыслях. Я просто рассердился. Я могу купить другое пальто.

— Как угодно.

— Но я не смогу купить другую жену и детей. — Оливье робко улыбнулся, надеясь, что она скажет, что простила его, однако Анжелика оставалась непреклонной. — Ты хочешь знать, что сообщил полицейский?

— Вообще-то нет.

— Им удалось арестовать того мужчину. Ты должна пойти завтра утром в участок, чтобы его опознать.

— Я обязательно спрошу его о судьбе твоего пальто.

— Да плевать мне на пальто! — нетерпеливо воскликнул Оливье. — К тому же он не сможет тебя видеть.

— Какое счастье.

— Я беспокоюсь о тебе. Прости меня, ма шерри.

Она позволила ему заключить себя в объятия, однако оставалась отстраненной, словно наблюдала за тем, как он обнимает кого-то другого.

— Так ты простишь меня? — кротко спросил Оливье и, отступив на шаг, взглянул ей в глаза.

— Ты причинил мне боль, Оливье. Я не могу так же, как ты, взять и перестать думать об этом.