Джил Грегори - Сладкая мука любви

– Что здесь происходит?

Экономка открыла рот, но Уин метнул ей предостерегающий взгляд.

– Если я пророню хоть словечко, которое расстроит молодую хозяйку в день возвращения, хозяин даст мне расчет, так что придется мне держать мой болтливый язык за зубами. Это его собственные слова.

После этого она плотно сжала губы и умолкла, скрестив пухлые руки на груди.

– Даст расчет? Папа? Тебе? Какая нелепость!

Эмма не успела высказать все, что думала по этому поводу, – раздался стук копыт. В одно мгновение отец был на ногах: он вглядывался в темноту, сжимая в руке «кольт». Эмма и не заметила, когда он успел выхватить его. К счастью, нежданный гость приближался открыто.

– Уин, это я.

Эмма узнала голос шерифа Уэсли Гилла. Тот спешился точным, уверенным движением человека, полжизни проведшего в седле. Враскачку – так ходят моряки и ковбои – он подошел к дому и поднялся на веранду. Маллой спрятал «кольт» и уселся с видимым облегчением.

– Уин, Коринна, мои приветствия.

– И тебе того же, Уэсли.

Шериф прокашлялся, смущенно поглядывая на юную брюнетку, смотревшую на него с изумлением. Он рад был бы оказаться где угодно, только не на ранчо «Эхо» в день возвращения Эммы Маллой в родной дом. Однако этого было не избежать. Он быстро окинул внимательным взглядом эту девчонку, которая столько раз сидела за его воскресным ужином и с округлившимися глазами ловила каждое слово, когда он рассказывал сказки своим детям. Она играла в шашки с его сыном Сетом, его жена Сью Эллен учила девушку печь пироги, а однажды, в шестилетнем возрасте, эта юная особа чуть было не спалила его дом. Теперь это была молодая женщина – настоящая красавица, с роскошными черными волосами, свободно рассыпавшимися по плечам.

– Добро пожаловать в Уиспер-Вэлли, Эмма. Экой красоткой ты стала, вылитая мать! Ей-богу, ты прехорошенькая… почти как моя Сью Эллен или Коринна. – Он отвесил галантный поклон экономке, заставив ту замахать руками и хихикнуть.

– Присаживайтесь, шериф Гилл, спасибо вам за добрые слова. Хотите кофе?

Произнося все эти любезности, Эмма ломала голову над тем, что могло привести шерифа на ранчо в столь неурочный час. Никогда еще она не была так благодарна урокам вежливости, которые получила, занимая гостей тетушки Лоретты. Теперь слова автоматически срывались с языка, не мешая думать. В чем же дело? Это явно не дружеский визит, хотя долгие годы знакомства связывали их семьи.

– Спасибо, Эмма, но как-нибудь в другой раз, – ответил Уэсли Гилл, подтверждая тем самым ее подозрения. – Я заехал буквально на минутку, перемолвиться парой слов с твоим отцом. Уин?

– Само собой, Уэс. Проходи в дом.

У Эммы сжалось сердце. Отец плотно прикрыл за собой дверь. Сначала из-за нее были слышны удаляющиеся голоса, но вскоре наступила гнетущая тишина. Внимательно вслушиваясь, Эмма опустилась на стул. А затем решительно повернулась к экономке:

– Ну, Коринна, теперь, когда отца здесь нет, ты можешь с чистой совестью выложить мне все. Не нужно много ума, чтобы понять: что-то стряслось. Но что именно? Настолько, что требуется участие шерифа?

– Все дело в этих Гарретсонах! – выпалила экономка и, понизив голос, в сердцах добавила сочное проклятие.

Гарретсоны. Кто же еще? Можно было догадаться. Синие глаза Эммы потемнели, она бессознательно выпрямилась на стуле. Под ложечкой неприятно засосало.

– Что на этот раз? – отрывисто спросила она. – Теперь уже ни к чему играть в молчанку, Коринна, раз главное сказано. Ты ведь знаешь, что я не отстану.

– Кому и знать, как не мне, – заметила та, поджимая губы. – Может, внешне ты и похожа на мать, но характером вся в отца – упряма, как осел!

Эмма улыбнулась одними губами.

– Можно считать это комплиментом? – Лицо ее снова омрачилось. – А теперь рассказывай.

Коринна тяжело вздохнула, как бы признавая, что уступает невыносимому давлению.

– Чего спешить-то? Все равно завтра поутру хозяин рассказал бы все. Да уж ладно, раз тебе так не терпится. В последнее время дела между Маллоями и Гарретсонами идут не блестяще. Хуже еще не бывало.

– Ну, продолжай. – Эмма нервно сплетала и расплетала пальцы.

– Много тут всякого было, всего и не упомнишь. Вот, к примеру, как-то раз на северном пастбище пропало с полсотни голов скота. Опять же нашего надсмотрщика кто-то отлупил в городе ни за что ни про что. Доказать ничего нельзя, а только кому еще и быть, как не братьям Гарретсонам и их папаше?

– Эти никудышные, жалкие людишки! – вспылила Эмма; вскочив, она принялась мерить шагами веранду. – Так вот почему здесь шериф Гилл. Слава Богу! Раз он взялся за дело, скоро все выяснится…

– Не так все просто, девочка моя.

Экономка произнесла это таким тоном, что Эмма почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки.

– Тогда в чем же дело?

Как уже было однажды в ее жизни, ей вдруг показалось, что воцарилась полная тишина. Лишь чуть позже стал слышен отдаленный крик совы и шорох листвы под легким ветерком. Коринна мрачно смотрела на нее, потом опустила взгляд на чашку с недопитым кофе, которую по-прежнему держала в руках.

– Позавчера Бо Гарретсона нашли убитым, – наконец сказала она. – Он был застрелен в спину… на землях Маллоев.

– Что?!

– Это верно, – негромко подтвердила Коринна.

– Боже мой, какой ужас! Кто мог это сделать?

– Неизвестно, но Джед и Такер обвиняют твоего отца. Вроде бы он застал Бо на своих землях и велел его пристрелить… если не сам и пристрелил. – Коринна покачала головой, не скрывая неодобрения. – Говорят, они поклялись отомстить.

Бо Гарретсон мертв. Убит выстрелом в спину. Эмма мысленно произнесла это и содрогнулась. Но потом до нее дошел смысл сказанного экономкой, и она гневно сжала кулаки.

– Что за ерунда! Папа никогда не выстрелил бы в спину даже злейшему врагу!

– Поди объясни это Джеду. Да и сынку его, Такеру. Этот молодой чертенок будет похуже, чем старый черт. Они совсем извели шерифа Гилла. Пусть, мол, посадит твоего отца за решетку, пока суд да дело. – Да как они смеют!

Легкая тошнота усилилась, на висках выступил ледяной пот. Эмма вдруг озябла, словно на дворе стоял не июнь, а январь, словно она вышла на мороз в одном платье.

Так вот почему отец не отвечал на вопросы! Он не хотел превратить в кошмар первый же день ее пребывания под родным кровом! Он предпочел молчать. Как он добр! Но вместе с чувством горячей любви и благодарности усилились страх и тревога.

Эти Гарретсоны… Неужели это никогда не кончится? Где они, там проблемы. Эмма искренне жалела Бо, ушедшего из жизни так рано. Она ничего не имела против него, кроме того, что он был одним из Гарретсонов. Вообще говоря, она и лица-то его не помнила. Кажется, он тоже был высоким и широкоплечим, как отец и брат, вот только волосы имел более темные, каштановые… и он был на десять лет ее старше, поэтому их дороги никогда не пересекались. Ни разу они не обменялись и словом, ни разу не бросили друг на друга иного взгляда, чем чисто по случайности.

С Такером все иначе, он как будто находил удовольствие в том, что изводил ее, не важно каким образом. И даже его ей было жаль в этот момент – его и его отца. Впрочем, что их жалеть? Бо из той же породы и наверняка втравился в какую-нибудь историю, которая закончилась для него печально. Переспал с чужой женой или смошенничал в карточной игре, вот его и пристрелили.

На землях Маллоев.

Эмма сухо глотнула. Чего ради ей жалеть Гарретсонов, чего ради им сочувствовать? Сочувствовать надо отцу, потому что именно его подло обвинили в убийстве, которого он никак не мог совершить. Надо совсем не иметь мозгов, чтобы счесть Уинтропа Маллоя убийцей в спину.

– Ладно, Коринна, не переживай, – сказала девушка, убеждая больше себя, чем экономку, медленно покачивающуюся в кресле-качалке. – Все обойдется, все встанет на свои места. Шериф Гилл недаром взялся за это дело. Он во всем разберется…

– Хотелось бы верить.

Это прозвучало из темноты, окутавшей ранчо, и было сказано низким, резким от напряжения мужским голосом. От неожиданности Эмма схватилась за сердце и круто повернулась. Понурая седовласая голова Коринны дернулась вверх, кресло прекратило раскачиваться.

Темное пятно, похожее на сгусток самой тьмы, возникло перед верандой, приблизилось и превратилось в Такера Гарретсона.

Никогда, даже в самом кошмарном сне, Эмма не воображала себе одного из Гарретсонов около своего дома. Он был не просто на землях Маллоев – он был едва ли не на пороге!

– Откуда ты взялся?.. – воскликнула девушка, все еще держась за сердце.

– Ах, вот кто здесь произносит умные речи! Явилась – не запылилась, – пренебрежительно бросил Такер, ставя ногу на ступеньку веранды.

Наступила долгая, напряженная тишина. По-прежнему сияли в небе яркие звезды, все так же глухо ухала где-то сова, но все изменилось. Высокий, сильный, широкоплечий мужчина стоял не далее чем в трех футах от Эммы. Бог знает почему, сердце ее продолжало болезненно биться.

– Это ч-частная собственность! Ты не имеешь права здесь находиться!

Ответом был смешок, не менее оскорбительный, чем недавняя реплика. Возмущение боролось в девушке с любопытством – Такер Гарретсон изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Изменился очень сильно.

Возможно, при свете дня Такер выглядел иначе, но в скудном освещении керосиновой лампы и звезд он казался могучим гигантом. До сих пор Эмме не приходило в голову выискивать параллель с живой природой, мысленно характеризуя мужчину, но на этот раз в памяти сам собой возник образ тигра, подкрадывающегося к беспечному охотнику сквозь густые джунгли. Такер, казалось, весь состоял из мышц и сухожилий – воплощенный облик идеального ковбоя. Плечи – словно высечены из гранита. Белокурые волосы стали как будто еще гуще. От него прямо-таки веяло надменностью и презрением, и у Эммы мимолетно мелькнула мысль, что причиной тому может быть нелегкая и не особенно приятная жизнь, ожесточающая его душу.

Но более всего ее поразили его глаза. Этот взгляд, острый и холодный, отнюдь не напоминал небесную синеву. Скорее, он приводил на память лезвие опасной бритвы.

Трудно сказать, сколько времени Эмма стояла бы, словно зачарованная, если бы за ее спиной Коринна не поднялась, громко скрипнув креслом-качалкой.

– Тебе здесь не место, парень, – проворчала она. Такер не удостоил ее не только слова, но и взгляда. Он продолжал бесцеремонно разглядывать Эмму.

– Если кому где и не место, – заметил он, – так этой дамочке в Монтане.

– А тебе, – огрызнулась Эмма, – пора убираться подобру-поздорову!

Раздался новый смешок, но на этот раз, кроме пренебрежения, в нем слышалось что-то еще, – что именно, девушка не смогла сообразить. Последний раз они виделись в тот день, когда она растянула лодыжку. Вспоминает ли об этом Такер, когда смотрит на нее вот так, сузив глаза?

– Сходи за отцом и шерифом, – сказала экономка, приближаясь и трогая Эмму за локоть. – Они сумеют с ним управиться.

С тем же успехом она могла бы молчать, как рыба. Поединок взглядов продолжался. Неожиданно Такер отвернулся и быстро взбежал на веранду. Эмма не менее быстро заступила ему путь к двери.

– Мне нужен твой отец.

– Он занят.

– Само собой, занят. Я вижу лошадь шерифа Гилла. – Он снова смерил девушку презрительным взглядом. – Детка, если ты думаешь, что я не войду в эту дверь, когда захочу, то очень ошибаешься. Я пришел посмотреть, как шериф надевает наручники на твоего папашу, – и я увижу это.

– Только через мой труп!

На миг ярость заглушила доводы рассудка. Эмма попыталась оттолкнуть Такера, уперев ладони ему в грудь, но это было все равно что отталкивать скалистый утес. Тогда она сжала руки в кулаки и замахнулась… Руки оказались пригвожденными к ее бокам. Хватка у Такера была почище иных наручников.

– Отпусти руки! – прошипела она. – Все равно я не позволю тебе безнаказанно оскорблять папу! Мне жаль твоего брата…

– Скажите на милость!

– Нет, правда. Мне и в самом деле его жаль.

– Тебе, дочери Уинтропа Маллоя? Солнышко, жизнь Бо значит для тебя не больше выеденного яйца. Дай дорогу. До тебя мне нет дела, мне нужен только твой отец.

Без остатка поглощенные схваткой и перепалкой, они не заметили, что дверь открылась, выпуская шерифа и хозяина дома. Голос Уина Маллоя заставил обоих вздрогнуть.

– Немедленно убери свои грязные лапы от моей дочери, – прогремел он, – иначе в тебе появится столько дырок, что даже твой папаша не опознает труп!

Уин нацелил дуло «кольта» Такеру в висок. Коринна приглушенно ахнула, шериф Гилл торопливо шагнул вперед.

– Уин, олух ты царя небесного, что ты делаешь? Прекрати, слышишь!

Такер и не подумал ослабить хватку. Эмма едва ощущала собственные руки, и ей было совершенно ясно, что она окажется свободна не раньше, чем на то будет воля Такера.