Zoe Archer - Сладкая вендетта

Далтону хватило сообразительности понять, что нужно подчиниться. Он напряженно кивнул. Саймон опустил руку и отошел в сторону. Далтон встал и со своеобразной грацией направился к кровати. Ева попятилась. Из-за огромных размеров Далтона она чувствовала себя весьма неуютно вблизи него. Она и сама была не маленького роста и не очень хрупкая, но отчетливо сознавала, что Далтон мог бы переломить ее, как спичку.

Джек сверкнул на нее глазами. Даже при том, что он двигался легко, пол под его ботинками дрожал. Ева где-то слышала, что заключенным выдают очень тяжелые ботинки, весом аж в четырнадцать фунтов, как будто пытаются пригвоздить их к земле. Однако от одной только мышечной массы Далтона, казалось, сотрясалась вся гостиница. Интересно, начальники тюрем понимают, что тяжелый труд превращает грубых мужчин в оружие? Руки Далтона казались толстыми и крепкими, как канаты. Он подошел к кровати с пологом и с опаской посмотрел на нее.

– Садитесь! – приказала леди Уоррик.

Джек сел, стиснув зубы. Странно, вид у него был такой, как будто ему неудобно. Ева уже сидела на этой кровати и знала, что она мягкая. Роскошная кровать. Человек может на ней хорошо выспаться… или провести очень приятную ночь, если будет подходящая компания.

И тут ее осенило. За последние пять лет Далтон знал только грубую постель в Данмурской тюрьме. Это означало в лучшем случае соломенный тюфяк на железной койке и грубые шерстяные одеяла. Такая роскошь, как перина и постельное белье из тонкого хлопка, должна быть для него непривычной, более того, кровать давала ему чувство комфорта, которого он не знал очень давно, а может быть, и никогда в жизни.

Ева покачала головой. Далтон для нее – только средство достижения цели. Вероятно, будь у него возможность ее убить, он бы это сделал, не сомневаясь ни секунды. Испытывать к нему сочувствие или приписывать ему сантименты, которые Далтону, возможно, и неведомы – такого она просто не может себе позволить.

Джек, излучающий животную энергию, сидящий в рваной и грязной тюремной робе на кровати розового дерева с пологом, отделанным кружевом, являл собой странное зрелище. По сравнению с ним все казалось хрупким до невозможности.

– Рассказывайте! – прорычал он. – Кто вы такие, откуда вы знаете, как меня зовут?

Ева сдержала улыбку. Пистолет в ее руках, однако Далтону хватает дерзости предъявлять требования.

– Мы все о вас знаем, – ответила она.

– У нас в штаб-квартире есть на вас досье, – добавил Саймон, – вот такой толщины. – Он раздвинул пальцы на несколько дюймов.

Ева изучила досье Далтона очень тщательно, в том числе и фотографию, сделанную, когда его привезли в тюрьму. Некоторые заключенные не хотят, чтобы их фотографировали, поскольку это означает, что их портрет останется в архивах. Поэтому они гримасничают, чтобы исказить черты лица, а некоторых, как было видно по снимкам, приходилось удерживать на месте силой. Но только не Далтона. Он смотрел в объектив дерзко, даже с вызовом. Выражение его лица словно говорило: «Смотрите как следует». Это было выражение лица человека, которому нечего терять. Но в действительности ему было что терять, и Ева и ее коллеги на это рассчитывали.

– В штаб-квартире? – Далтон посмотрел на нее с подозрением. – Вы копы?

– Нет, мы сугубо частная организация, – ответила Ева. – Мы действуем за рамками официальных каналов. Ни в Скотленд-Ярде, ни в правительстве о нашем существовании не знают.

– И нас это вполне устраивает, – добавил Марко.

– Наемники, – заключил Далтон.

Ева чуть заметно улыбнулась.

– В некотором роде.

– Значит, Рокли нанял вас, чтобы выманить меня из Данмура. – Далтон фыркнул. – Убить меня за решеткой он не мог, поэтому нашел способ сделать это по другую сторону стены.

– Мы не работаем на Рокли! – сказала Ева твердым голосом. Ее тошнило от одной мысли о том, чтобы работать с таким человеком, как этот заносчивый барон.

– Тогда чей заказ вы выполняете?

– Одной девушки. Вы ее не знаете. – Ева по-прежнему направляла на него револьвер. Далтон ожидал, что она опустит оружие, но этого не произошло. – Примерно месяц назад эту молодую женщину, назовем ее мисс Джонс, подло соблазнили и бросили. Ее репутация была погублена. И теперь она и ее родители желают компенсации, и мы поможем им ее получить.

– Какая-то дворянка соблазнилась сладкими речами и легла на спину, и я должен по этому поводу переживать?

– Когда женщину обесчестили, любую женщину, к этому нельзя относиться легко, – процедил сквозь зубы Саймон. – И она не дворянка, а дочь простого купца.

Далтон пожал плечами.

– Это мало что меняет. Кто-то вскружил девушке голову, она раздвинула ноги и в результате осталась с внебрачным ребенком или просто ни с чем. А джентльмен пошел себе спокойно своей дорогой. Я не говорю, что это правильно, но эта история стара как мир.

– На этот раз у истории будет другой конец, – сказала Ева.

– Если вы заставите этого малого заплатить, я за вас рад. – Голос Далтона был насквозь пропитан цинизмом. – Но то, что случилось с этой девушкой, меня не касается.

– Будет касаться, – возразила Ева.

Далтон скрестил руки на груди, и грубая ткань рубахи натянулась на мышцах. И Марко, и Саймон были в прекрасной форме, как того требовала их работа, но Далтон обладал поистине животной силой, варварской. Саймон, Марко и другие ее коллеги были тренированными бойцами. Далтон был зверем.

– Милая, – прогремел он, – у меня на хвосте тюремная стража. Они будут здесь через час, и…

– Раньше, – вставил Марко.

Далтон метнул на него свирепый взгляд и снова уставился на Еву. Он говорил резко и нетерпеливо, но по тому, как он на нее смотрел, она подумала, что этот человек очень давно не видел женщин.

– Так что или говорите понятнее, или пристрелите меня, – продолжил Джек. – Потому что я не собираюсь здесь засиживаться.

Ева втянула воздух.

– Человек, который соблазнил мисс Джонс, – лорд Рокли.

После этих слов Далтон выпрямил руки, словно готов был прямо сейчас броситься в бой. Ухмылка сбежала с его лица, сменившись холодной убийственной ненавистью. Ева не ожидала увидеть такую откровенную враждебность без малейшей примеси жалости, хотя и знала историю Далтона в подробностях. По ее спине пробежал холодок, но она смогла сдержаться, чтобы не поежиться. Далтон – из тех людей, кто может использовать любое проявление слабости.

– Мы заставим Рокли заплатить. – Ева тщательно следила за тем, чтобы ее голос звучал ровно, как будто опасалась, что малейший намек на эмоции вызовет у Далтона взрыв безумной ярости. – И вы, мистер Далтон, нам поможете. Если вы не согласитесь это сделать, мы продержим вас здесь до тех пор, пока не прибудут тюремщики. Побег из тюрьмы – серьезное преступление. И мы проследим, чтобы вы были за него должным образом наказаны. – Леди Уоррик холодно смотрела на Джека. – Мистер Далтон, время идет. Вы должны принять решение.

Несколько мгновений он ничего говорил и не шевелился, потом наконец произнес:

– Кто вы, черт подери, такие?

Ева ответила раньше, чем Марко или Саймон успели открыть рот.

– Корпорация «Немезида».

«Тюремщики уже приближаются. Что делать? Остаться и плясать под дудку этой кучки сумасшедших или раскидать их и попытаться уйти через вересковую пустошь?» Оба варианта Джеку не нравились. Однако у него уже очень давно не было возможности выбирать что бы то ни было, и выбор между двумя даже плохими вариантами все равно можно было считать роскошью.

– Не тяните с решением, – сказала леди, холодная, как нож между ребер. – Нам нужно время, чтобы выбраться отсюда до того, как появится тюремная охрана.

Джек уставился на нее. Такая хорошенькая штучка, и столько яда. Джек знавал женщин вроде нее, только у них не было приятных манер и они не говорили красивых слов, чтобы замаскировать свою беспощадность.

Она в ответ тоже посмотрела на него – с вызовом. Может быть, все дело в том, что он пять лет не видел женщин, за исключением тюремных прачек. Может быть, он грязный ублюдок, который за время заточения стал еще грязнее. Но что-то в этой женщине с ее несгибаемой спиной и янтарными глазами, в том, как она смотрела и говорила, его заводило.

«Черт подери, она же держит меня на мушке револьвера!»

– Они здесь, – сказал брюнет, стоявший у окна. «Кажется, она называла его Марко».

Снаружи донеслись крики тюремщиков и голоса переполошенных жителей деревни.

– Мистер Далтон, настал критический момент, – сказала красотка. – Решайте.

Джек встал и с некоторым удовлетворением отметил про себя, что женщина сделала шаг назад.

– У вас есть какой-нибудь план, как выбраться из этого места?

Она задрала подбородок.

– У нас всегда есть план.

– Тогда пошли.

Его пленители переглянулись. Джека насторожил этот молчаливый обмен взглядами, но, по крайней мере, ни один из них не казался напуганным перспективой удирать от тюремщиков. И это хорошо, потому что когда люди паникуют, они принимают неправильные решения.

Сам Джек не паниковал, он просто был настроен решительно. Женщина спрятала револьвер так спокойно, словно убрала баночку леденцов.

– Делайте все, что вам скажут, – велела она Джеку.

На это он ответил:

– Если вы хотели завести собачку, надо было пойти на пристань.

– А если вы хотите не попасть обратно в тюрьму, вы будете делать то, что вам говорят.

Она открыла дверь и целеустремленной походкой вышла из комнаты. Голоса тюремщиков гремели уже на первом этаже гостиницы. Джек узнал голос надзирателя Линча. Небось у этого гада уже руки чешутся добраться до него.

Брюнет закрыл дверь и запер ее, и звуки, доносившиеся снизу, сразу стали глуше.

– Куда она направилась? – требовательно спросил Джек.

– Ева выиграет для нас время, – ответил темноволосый. – Которое мы здесь тратим на препирательства.

Джек подумал, означает ли это «выиграет время», что женщина – Ева – может пустить в ход револьвер. Вступать в перестрелку с тюремщиками – дело опасное и грязное, и хотя она уже доказала, что весьма бесстрашная, в неаккуратности ее не упрекнешь. Нет, она опрятная штучка с головы до ног – от заколотых шпильками кудрей до подола платья, под которым скрывается о-го-го какой темперамент.

– Саймон, как там обстановка? – спросил темноволосый напарника.

– Эти чертовы тюремщики – просто жалкие дилетанты, – пробормотал тот. – Они никого не поставили дежурить снаружи.

– Что ж, порадуемся, что персонал тюрьмы плохо обучен.

Брюнет протянул к Джеку руку, но тут же убрал ее, потому что Далтон шарахнулся от него, как от чумы. Джек не хотел, чтобы к нему кто-то прикасался. До того как ему попасть в тюрьму, никто этого не делал, и он терпеть не мог, когда тюремщики толкали его по дороге к часовне или к каменоломне. Больше они к нему не прикоснутся.

Джек отвернулся от брюнета и увидел, что второй – Саймон – уселся на подоконник открытого окна и перекинул одну ногу наружу.

– Надо полагать, ты умеешь спускаться так же хорошо, как забираться наверх.

С этими словами он легко вылез в окно и скрылся из виду. Джек не мог не признать, что этот щеголь двигался с легкостью профессионального грабителя, вылезающего из окна второго этажа.

– Между прочим, его зовут Саймон, а я – Марко, – сказал брюнет.

– Мне до этого дела нет.

– А зря, тебе должно быть дело, потому что только мы уберегаем твою шею от веревки. – Марко закинул за плечо ранец и махнул рукой в сторону окна. – Теперь ты вылезай.

Джек проглотил проклятия. Пока что ему придется побыть марионеткой. Но когда придет время, он перережет эти чертовы веревочки, а заодно, может статься, и несколько глоток. Бросив на Марко свирепый взгляд, Джек быстро подошел к окну и вылез наружу. Холодный воздух щипал его тело сквозь тонкую отсыревшую робу. Голая неприютная пустошь простиралась в темноте под таким же голым безоблачным небом. В это время года он бы не пережил ночь на вересковой пустоши и без укрытия к утру превратился бы в кусок замороженного мяса.

«Надеюсь, эти ребята из «Немезиды» что-нибудь подготовили, а не то мы все отморозим задницы».

Далтон вцепился в изъеденные временем кирпичи и стал cкарабкиваться вниз по стене. Посмотрев наверх, он увидел, что Марко наблюдает за ним из окна. Наверное, хочет убедиться, что он не сбежит. Когда до земли оставалось всего ничего, Джек спрыгнул и приземлился на корточки. Саймон ждал поблизости, постоянно озираясь по сторонам. Всем своим видом он показывал, что готов в любую минуту сорваться с места. Джеку подумалось, что хотя этот малый и выглядит как светский щеголь, держится он совсем иначе. Пожалуй, как солдат. Или вор. Джек тоже был весь во внимании, его нервы были натянуты как струны. Тюремщики совсем рядом, за стенкой, он слышал, как они расспрашивают посетителей таверны. Один только звук скрипучего голоса Линча отзывался в теле Джека волной горячей ярости.