Zoe Archer - Сладкая вендетта

Задняя комната таверны Окхэма была завалена всяким хламом. Тут были столы, которым не хватало ножек, стулья со сломанными спинками, какие-то коробки и пачки старых газет. Все члены «Немезиды» были в сборе, причем некоторые из них имели не меньше повреждений, чем сломанная мебель. Ева так устала, что не могла сидеть, и поэтому прислонилась к стене, мужчины приглушенно переговаривались. Чуть раньше мисс Джонс и ее родителям послали записку с предложением встретиться не в штаб-квартире организации, а здесь. Сейчас, когда во всех утренних газетах обсуждалась загадочная смерть Рокли, так было безопаснее. Несколько из них лежали на столе, пестря заголовками: «Предательство аристократа!», «Бесславный конец лорда Рокли, предатель получил по заслугам!».

При дневном свете, лившемся в высокое окно, Харриет накладывала повязку на спину Джека. Его раны были намного серьезнее, чем раны Евы, однако он настоял, чтобы сначала позаботились о ней. Порез на шее мисс Уоррик был неглубоким, а вот с рукой дело обстояло хуже. Проколотую ладонь пришлось забинтовать, и полноценно пользоваться этой рукой Ева могла только через несколько недель. Но это все были мелочи по сравнению с травмами Джека.

Джек сидел на стуле покрытый синяками и кровоподтеками, его обнаженную грудь крест-накрест пересекали бинты – настоящий воин. Подумав о том, что Далтон сражался за нее и был готов сделать все, чтобы обеспечить ее безопасность, Ева почувствовала, как по телу распространяется тепло.

Джек перехватил ее взгляд, но не улыбнулся. Мисс Уоррик захотелось прижаться губами к его бинтам, почувствовать биение его пульса под своей рукой. Секунды медленно, но неумолимо ползли вперед, к тому времени, когда она больше не сможет чувствовать тепло его кожи, слышать низкий рокот его голоса.

Харриет предупредила Джека:

– Раны заживут за несколько недель, если вы будете побольше отдыхать и не будете брать на себя слишком большую нагрузку.

– Не понимаю, что вы имеете в виду под словом «отдыхать», – мягко проворчал Джек.

– Теперь у вас будет время это узнать.

Харриет похлопала его по плечу, не замечая пристального взгляда Лазаруса.

В комнату вошли мисс Джонс и ее родители. Джек встал и просунул руки в рукава рубашки. Молодая женщина и ее мать, взглянув на полуодетого Джека, тут же опустили глаза. Мистер Джонс, покраснев, поинтересовался:

– Может быть, мы зайдем позже?

– Я буду готов через секунду. – Джек быстро застегнул рубашку и заправил ее в брюки. – Ну вот, теперь я презентабельный, как пастор.

– Вы читали газеты? – спросила Ева мистера Джонса.

– Да, читали, – ответил он с мрачным видом. – Очень скверное дело.

Вперед выступил Саймон.

– Учитывая улики, подтверждающие предательство лорда Рокли, обстоятельства его смерти не будут слишком усердно расследовать. Представляю, как вы были всем этим потрясены.

– Скорее, рады, – заметила мисс Джонс с неожиданной для нее горячностью. – Но судьба лорда Рокли… вы… кто-нибудь из вас?..

Она посмотрела на Джека. Не дав ему времени ответить, Ева сказала:

– «Немезида» всегда защищает своих клиентов, даже после того, как наша работа выполнена. Чем меньше вы знаете об обстоятельствах кончины лорда Рокли, тем лучше.

– Значит, все это закончилось? – спросила миссис Джонс. Она взяла дочь за плечо. – Моя девочка в безопасности?

– От будущих угроз со стороны лорда Рокли – да, – ответила Ева.

К сожалению, репутация женщины – вещь хрупкая, ее легко разрушить и трудно восстановить. Все присутствовавшие в комнате это знали.

– Возможно, вам будет легче начать все сначала в другом городе, на новом месте, – тихо предположил Марко.

– У меня есть брат, он живет в Уолверхэмптоне, – сказал мистер Джонс. – Он уже много лет предлагает мне войти в его дело. Может быть, пришло время принять его предложение.

– У нас в Глостершире много связей, – добавил Саймон. – Эти люди могут вам посодействовать, если у вас когда-нибудь возникнет такая нужда.

Миссис Джонс с чувством проговорила:

– Мне не хватает слов, чтобы поблагодарить вас всех за то, что вы для нас сделали.

– Не больше, чем вы заслуживаете, – сказал Джек. – И чем заслуживают многие женщины, с которыми обошлись несправедливо.

Ева протянула мисс Джонс саквояж.

– Тут есть кое-что, что может немного облегчить вам переход к новой жизни.

Девушка озадаченно нахмурилась, поставила саквояж на стол, открыла его – и ахнула. Ее мать тоже взглянула на содержимое саквояжа и была так поражена, что зашаталась и поспешила сесть, а муж принялся обмахивать ее своей шляпой.

– Но… здесь… – пролепетала мисс Джонс. – Это…

– Этого достаточно, чтобы начать новую жизнь, – сказал Джек.

Еву обдало холодом.

– Еще одно. – Она вручила мисс Джонс конверт. Пока девушка рассматривала документы, которые в нем находились, мисс Уоррик пояснила: – Это дарственная на загородное поместье. Теперь оно ваше. Вы можете оставить его себе или продать, если сочтете нужным.

Несколько мгновений мисс Джонс не могла произнести ни слова. Держа в руках дарственную, она в задумчивости опустила голову и принялась мерить комнату шагами. Наконец посмотрела на родителей.

– Я точно знаю, что мне с этим делать. Я не поеду в Уолверхэмптон. – Мистер и миссис Джонс издали возгласы удивления, но Ева, Джек и остальные сыщики «Немезиды» молчали и ждали. – Я собираюсь вступить во владение этим поместьем, – сказала девушка. – На деньги, которые вы мне дали, я открою приют для девушек, попавших в беду. Я могу помочь им начать новую жизнь, как вы помогли мне.

– Дорогая, ты твердо это решила? – спросила мать.

– Да, решила, – уверенно ответила девушка. – Это то, чем я всегда на самом деле хотела заниматься.

– Прекрасная мысль, – сказал Марко, и все остальные поддержали его мнение.

Ева подумала, что это и было истинной целью создания «Немезиды» – чтобы ни один человек или организация не подвергались нападкам за борьбу против несправедливости, но чтобы все трудились вместе ради справедливости. За такое стремление даже родители Евы не упрекнули бы ее.

Мисс Джонс вдруг сконфузилась и застенчиво посмотрела на Джека.

– Мистер Далтон, если вы не возражаете, я бы хотела назвать школу в честь вашей сестры. Но… извините, я не помню ее имя.

– Эдит. Эдит Далтон.

– «Пансион для девушек имени Эдит Далтон», – проговорила мисс Джонс, словно пробуя на слух, как это звучит. – Вы не против?

На лице Джека отразилось такое робкое изумление, что у Евы защемило в груди.

– Я… – Джек прочистил горло, но когда заговорил снова, его голос все равно звучал хрипло. – Это была бы большая честь. Спасибо.

– Это вам спасибо. – Мисс Джонс обвела взглядом каждого из агентов «Немезиды». На ее лице теперь читался не девичий страх, а уверенность в выбранном пути. – Всем вам.

– Как насчет оплаты? – поинтересовался мистер Джонс. – Вы же должны получить вознаграждение.

Ему ответил Саймон:

– Мы взяли свою долю из денег Рокли, – ответил Саймон. – На текущие расходы. Но от вас мы не примем никаких денег.

Семейство Джонсов принялось возражать, но члены «Немезиды» остались непоколебимы. Наконец видя, что им в этом споре не победить, мистер Джонс сказал дочери:

– Пойдем, дорогая. Нам пора делать первые шаги в нашей новой жизни.

В его голосе слышалось волнение, а мисс Джонс хоть выглядела ошеломленной, но храбрилась и пыталась улыбаться.

Перед тем как уйти, Джонсы пожали всем руки, а миссис Джонс деликатно всплакнула, прикрываясь носовым платочком, и снова и снова шептала слова благодарности. Наконец они ушли. Но не прошло и минуты, как в заднюю комнату вошел сам Окхэм, держа в руках маленький сверток, завернутый в муслин. Он протянул сверток Еве.

– Вот, просили передать вам.

Мисс Уоррик развернула муслин, внутри оказалось несколько мятых банкнот в один фунт. Судя по всему, это были деньги из кошелька мисс Джонс. К купюрам была приложена записка: «На дополнительные текущие расходы».

После короткой паузы Саймон выдал по банкноте каждому члену «Немезиды», включая Джека.

– Это еще зачем?! – воскликнул Джек.

– Все члены команды получают равную плату. – Саймон спокойно встретил его взгляд. – Включая тебя.

Джек, казалось, собирался возразить, но потом пожал плечами и сунул деньги в задний карман брюк.

– Великодушие не для таких, как я. К тому же мне тоже понадобятся деньги, когда я буду начинать все сначала.

Ева улыбнулась, но ее сердце болезненно сжалось. Отсчет времени уже начался. Приближался тот час, когда Джеку придется уехать, и тогда она узнает, что в действительности означает быть одинокой.

Джек уставился застывшим взглядом на конверт, лежащий на столе в гостиной штаб-квартиры «Немезиды». Это была обычная бумага, но Джек знал, что внутри – в конверте – целая жизнь. Его новая жизнь.

– Здесь все, – пояснил Саймон. – Пятьдесят фунтов. Билет на поезд до Ливерпуля и спальное место на пароходе «Каталония», который идет в Бостон. Поезд отходит завтра в двенадцать тридцать от вокзала Юстон. Ах да, и Марко обеспечил тебя паспортом.

– Ты теперь мистер Джон Даттон, – вставил Марко. – Родился восемнадцатого мая тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года.

Джек открыл конверт и изучил паспорт.

– Никогда не знал, в какой день я на самом деле родился.

– Ну, теперь у тебя есть дата, когда можно праздновать день рождения, – сказал Лазарус, попыхивая трубкой.

Джек посмотрел на Еву. Она стояла в противоположной части комнаты, обхватив себя руками. Взгляд у нее был отсутствующий. С тех пор как они вышли из таверны, она не произнесла ни слова. Как если бы она уже начинала привыкать к его отъезду.

– Да, наверное, – рассеянно ответил Джек.

– Месть свершилась, – заметила Харриет, – это уж точно. Рокли не только мертв, но и опозорен. Это должно принести вам удовлетворение.

Когда-то Джек желал этого больше всего на свете. Но сейчас…

– Значит, Америка? – сказал Лазарус. – Никогда там не бывал. Говорят, там живут одни пуритане и хулиганы.

– Роль хулигана я освоил, – сказал Джек, – так что, может быть, я придусь там кстати.

– Вы можете стать ковбоем, я про них читала. – Глаза Харриет возбужденно заблестели. – Представьте, у вас на голове стетсон, на бедре – шестизарядный револьвер.

Джек фыркнул.

– Оружия с меня хватит, и эту дурацкую шляпу я не надену.

– Какие у тебя вообще планы? – Ева вышла из задумчивости и пристально посмотрела на Джека.

Далтон встал так быстро, что его стул накренился назад и с громким стуком упал на пол.

– Понятия не имею.

Он бросил на стол деньги, паспорт и билеты. Стало тихо. Все переводили взгляды с него на Еву и обратно. Лицо мисс Уоррик превратилось в напряженную маску, лишенную всякого выражения. Наконец она оттолкнулась от стены, прошла мимо Джека и направилась к лестнице, ведущей на следующий этаж.

Чувствуя на себе взгляды всех членов «Немезиды», Джек вышел из комнаты. Хотя он и устал до смерти, наверх он поднимался, перескакивая через две ступеньки. Ева ждала Далтона в его комнате у окна. Джек вошел и закрыл за собой дверь. В этом доме стены были все равно что бумажные, так что любой мог услышать все, о чем они с Евой будут говорить, но Джек решил не облегчать жизнь желающим подслушать.

– Мы знали, что этот момент настанет, – сказала Ева.

– От этого не легче.

– Нет, не легче, – тихо согласилась она.

Джек думал о том, что получил за свою жизнь немало ударов, черт возьми, они были просто частью его жизни. Он продолжал жить даже после смерти Эдит. Так что Далтон знал, что такое боль. Но при одной только мысли, что Евы больше не будет рядом с ним, что он не услышит ее голос, не почувствует прикосновение ее рук, не услышит ее умных речей, у него возникало чувство, будто кто-то подошел и разорвал его пополам – такая была боль. Нет, они не могут так страдать.

– Но мы сами можем облегчить наше положение, – сказал он.

Ева, казалось, опешила.

– Как?

Он взял ее за плечи.

– Мы останемся вместе, ты и я.

– Что-о?

– Поехали со мной в Америку. Или еще куда-нибудь, куда хочешь. – Чем больше Джек говорил, тем более разумной казалась ему эта идея, тем больше он вдохновлялся. – В Канаду. В Австралию. Черт возьми, да я поеду даже в Нигерию, если ты этого хочешь.

Ева ответила так тихо, что он едва ее расслышал:

– Нет, я не хочу ехать в Нигерию.

– Куда угодно. Только назови место. – Джек говорил быстро, настойчиво. «Ну почему я раньше об этом не подумал?» – Мы с тобой составим отличную команду. Во всех отношениях. И не важно, что ты – образованная леди, а я просто шваль из Бетнал-Грин.

– Нет, ты не шваль! – Ева обиделась за него. – Ты один из самых прекрасных людей, каких только я знаю, и если кто-нибудь снова назовет тебя швалью, я врежу ему кулаком прямо в физиономию.