Злости? Испуга? Он не смог бы с уверенностью ответить.

— Хотелось бы задать вам тот же вопрос, — холодно произнес Эван.

Он стоял, упершись рукой в косяк двери, заперев ее в узком пространстве между тяжелыми панелями красного дерева и собственным телом. Никому не было до них дела. Правила маскарада позволяли отбросить многие условности.

— Вы же сами видели, что я здесь делаю, — прошипела в ответ Лотта.

— Мстите? — предположил Эван. — Гниющая рыба в зале для приемов? Вы — неподражаемы, должен сознаться.

Ее взгляд засверкал.

— Грегори заслуживает большего. У него очень неряшливая прислуга, — заметила Лотта, сопровождая слова легким пренебрежительным движением украшенного драгоценными камнями запястья. — Они еще долго не заглянут сюда, пока не пойдет зловоние. Вполне вероятно, Грегори прикажет раскапывать сточные трубы, тщетно пытаясь найти источник. А тем временем никто не решится воспользоваться его гостеприимством, — с улыбкой, спрятанной под маской, сказала Лотта. Ее глаза светились. — Гнилая рыба так подходит для того, кто сам прогнил до сердцевины. Он того стоит, вы не находите?

Она дерзко вздернула подбородок. Соблазнительно алые губы надменно скривились под маской. Эвану захотелось поцеловать их. Он придвинулся чуть ближе.

— Что еще вам удалось наделать? — поинтересовался он.

— Ну… — Вновь ее глаза заулыбались Эвану. — Не так уж и много. Знаете, у этих дорогущих любимых сигар Грегори очень ароматный дым, особенно если положить их в камин, тот, что в библиотеке. А еще его камзолы и пальто не особенно хорошо смотрятся без рукавов. Поверьте, Вестон ни за что не додумался бы сам до такого необычного фасона.

— Вы обрезали рукава его камзолов? — догадался Эван.

Форменное издевательство над знаменитой маркой, которая стоила целую кучу денег. Его восхищение перед изобретательностью Лотты возрастало с каждой минутой.

— Да нет же. Всего по одному на каждом, — безмятежно уточнила Лотта. Ее глаза блестели, не тая коварного веселья. — Это пустяки по сравнению с соблазном оттяпать ему кое-что еще, чего он вполне заслуживает.

— Еще что-нибудь?

Она в задумчивости провела пальцем по руке Эвана, который склонился настолько близко к ней, что перья маски щекотали его щеку.

— Я подсунула слугам ключи от личного винного погреба Грегори, — с преувеличенным страхом сообщила шепотом она. — Не думаю, что это вино предназначалось для всех. А сейчас все угощаются его самым дорогим шампанским. Крапива, которая лежит сейчас у него под простыней, станет еще одним уколом его… гордости.

— Прекрасно, чудное вино, — смеясь, сказал Эван. — Не забыть бы поблагодарить мистера Каминза на обратном пути. Так ради этого вы вернулись в Лондон? Ради мести? — придвинувшись, спросил он.

Лотта несколько напряглась, постаралась отстраниться, но он стоял уже совсем близко, сжав рукой ее запястье.

— Нет, — мрачно ответила она. — Когда я выбирала платье, мне случайно удалось подслушать сплетни о маскараде, который устраивает Грегори. Я решила воспользоваться случаем попасть сюда без приглашения, — созналась она и гордо выпрямилась. — Я уже говорила, что нуждаюсь в развлечениях. В Лондон я приехала от скуки. Мне необходимы развлечения. Вы пренебрегаете мной.

— Чепуха, — возразил Эван. — Я был более чем внимателен к вам.

— О да! В постели… — с пренебрежением отозвалась она. — Мне не на что жаловаться, поскольку именно это вы подразумеваете под вниманием, милорд. — Она посмотрела на него с вызывающей улыбкой. — Но, увы, даже у вас не хватило выносливости постоянно находить для меня занятие.

— А в Вонтедже не оказалось подходящих для вас развлечений?

— Разумеется, нет, — ответила Лотта. — Да и могут ли они быть? Там нет театров и концертов, за исключением тех наводящих ужас парадов, которые устраивает капитан Ле Гранд. Нет балов и вечеров, по крайней мере, меня на них не приглашают. Вам можно хотя бы ходить на эти скучные обеды у местных помещиков, а вот я считаюсь недостойной подобной чести, — сыронизировала Лотта, постукивая алым веером по его груди. — Вот я и сделала то, чего вы не можете себе позволить, — поехала в Лондон. Во всяком случае, мне так казалось, — закончила она, нахмурившись. — Как это вы оказались здесь? У вас есть официальное разрешение? Как вам удалось найти меня?

— У вас появились вопросы, значит, жажда мщения утолена, — насмешливо заметил Эван.

— По крайней мере, я вольна ехать куда захочу, — сказала она со скрытым раздражением. — Я смогла отомстить Грегори. А еще прошлой ночью я стала участницей такой захватывающей пьесы, милорд. Тайно, конечно. Но мне в любом случае не угрожает арест. В отличие от вас. А вот завтра…

— А завтра вам придется вернуться в Вонтедж вместе со мой, — закончил Эван.

— Только в том случае, если до того времени не найду себе нового покровителя, — сладчайшим голосом возразила Лотта.

Эван едва сдержал импульсивный возглас, уже готовый сорваться с его губ. Боже всемогущий! Он уже готов был запрещать, требовать, заявлять свои права на нее, свою жажду обладать ею, свое нежелание ни с кем делиться…

Мужское тщеславие, примитивное чувство собственника, ревность… Прежде ему не случалось попадать в тиски подобных эмоций. А ей удалось раздразнить его, разогреть желание посмотреть, насколько далеко она может зайти. Но он не поддастся на провокацию, не порадует ее. Собравшись с силами, он улыбнулся:

— Эта пара дней, что мы не виделись с вами, мадам, выдалась очень напряженной. Какие-то успехи уже есть?

— А думаете, я бы стала отчитываться, если бы были? — раздраженно спросила Лотта.

— Что вы! Я думаю, вы бы сначала обчистили меня, а уж потом сбежали к другому, не утруждая себя лишними объяснениями.

Она рассмеялась. Кто-то уже поворачивал голову, чтобы посмотреть, что же могло вызвать столь неподдельное веселье. Лотта сразу замолкла, опасаясь, что кто-нибудь может ее узнать.

— Это правда, вы слишком хорошо меня изучили, милорд, — сказала она уже более ровным голосом. — Но вы ничего мне не обещаете, — высокомерно произнесла она. — Разве что такую мелочь… — Ее рука скользнула к ремню его панталон.

Эван перехватил ее, зажав железной хваткой.

— Достаточно, мадам. Не здесь и не сейчас. Или вам доставит особое наслаждение заняться со мной любовью в доме бывшего мужа?

Снова легкая улыбка заиграла на ее губах.

— В вашей идее определенно что-то есть, но… Но, подсчитав нанесенный ущерб, стоило бы воздержаться.

— Тогда у вас просто нет выбора, придется танцевать со мной.

Мелодия вальса призывно лилась из бальной залы. Эван видел, насколько эта мысль захватила Лотту. Ей никогда не приходило в голову, что такое возможно — танцевать с ним на пышном лондонском балу. Но он и сам не ожидал такого поворота.

— Танцевать? — недоверчиво спросила она. — Здесь — на глазах у всех?

Он быстро увлек ее к дверям бальной залы.

— Конечно. Вы переживаете из-за того, что кто-нибудь может вас узнать?

Так и есть. Она никак не могла решиться, хотя боялась признаться в этом.

— Вовсе нет. Я здесь уже целый час, и никто меня не узнал, — сказала Лотта, нерешительно замявшись. — Кроме вашего брата, Нортеска. Он окинул меня очень внимательным взглядом, когда мы столкнулись в библиотеке.

Они начали танец. В этом был риск, наглая отвага, и Эван мог бы поклясться, что она ни за что теперь не откажется просто потому, что не захочет выказать страх. Ей надо ответить на его вызов. Ее алое домино, разлетаясь в танце, открыло серебристое платье. Шелк льнул к его бедру, струящийся, гладкий и чувственный, как сама Лотта. Другие пары проносились мимо, подхваченные вихрем музыки, кружились вокруг, Лотта оживленно улыбалась, невесомая в его руках.

— Вы хорошо танцуете, — пробормотала она. — А я ожидала от кавалериста такого же грохота, как от его коня.

— Вы недооцениваете кавалерию, — заметил Эван. — Лошадь тренирует мускулы, это делает нас лучшими танцорами.

— У меня уже был случай оценить вашу хорошо развитую мускулатуру, — сухо ответила Лотта. — И все же как вам удалось найти меня, милорд?

— Вы сами сказали Марджери, что едете в Лондон, — пожал плечами Эван.

— Это слишком растяжимое понятие.

— Все оказалось не так уж сложно.

Ничего подобного. В Лондоне у него была целая сеть помощников, собирающих информацию о военных действиях, пленных, маршрутах побега. Кроме того, она помогала собирать информацию несколько иного рода. Так удалось разыскать своевольную любовницу, которая тайно приехала в Лондон, спутав многие планы.

— Отчего вы так забеспокоились, что даже последовали за мной? — тихо спросила она. — Может быть, соскучились?

Эван подумал, что она недалека от истины.

— Хотелось выяснить, собираетесь вы или нет возвращаться назад, — ответил он.

Эван отдавал себе отчет, что это лишь полуправда. На самом деле Лотта заслуживала много большего. Он должен был приехать и найти ее, заявить свои права, свое нежелание оставаться без нее.

— В самом деле, какая разница, вернусь я или нет?

Еще один непростой вопрос. Эван уже стал забывать о ее страсти выводить его на чистую воду. Он заколебался. О чем она говорила?

«Вы ничего мне не обещаете…»

Ему приходилось думать об этом. Что он мог предложить, кроме денег? Он не доверял ей, отвергал все ее попытки к сближению. Он даже отвернулся от нее после любовной близости, поразившей его своей глубиной и нежной страстностью.

Он пользовался ею даже сегодня, несмотря на то что успел побывать в одной закопченной таверне в трущобах Редклиф-Хайвей для обмена информацией, письмами, планами и новостями. Все ближе день, когда заговор будет осуществлен. И это будет день, когда он оставит ее. Ей достанется пачка чеков, которые оплатят все, что причитается по договору.

За исключением…

За исключением того, что он мог потерять вместе с ней. Он понял это уже тогда, когда, вернувшись, узнал, что она уехала. Они созданы друг для друга. Они понимали друг друга. Впервые он понял, что должен забрать ее с собой. Но Эван не был уверен, готова ли Лотта последовать за ним.

— Да, — сказал он, — для меня имеет значение, вернетесь вы или нет.

Ее глаза в прорезях маски влажно мерцали, выдавая истинные чувства. Она лгала, заявляя о своем безразличии. Эван понимал, что его собственные эмоции гораздо глубже, чем простое вожделение. Он подумал о том времени, когда, занимаясь с Лоттой любовью, забывался в ощущении узнавания. Она создана для него. Это опасное влечение для мужчины, который никогда не любил и не имел желания ни с кем себя связывать. Он пытался перебороть свои порывы неделя за неделей. Однако пришло осознание того, что он пойман и не сможет вырваться.

Лотта молчала. А Эвану хотелось услышать ее ответ на его признание. Какое-то странное наваждение, навеянное звуками музыки, теплыми отсветами свечей и ощущением, что Лотта в его руках, невесомая, пахнущая цветами и летней листвой. Он чувствовал себя неопытным юношей, не знавшим женщин. Как все это странно. Невозможно…

Где-то за дверями бальной залы возник странный шум. В открытые двери потоком хлынули солдаты в красных мундирах. Заблестел металл штыков. Свет канделябров выхватил дула пистолетов. Кто-то вскрикнул. Музыка стала тише, сбилась, и, наконец, звуки умерли. Наступила удивительная тишина, таящая в себе угрозу и напряжение.

— Мы имеем приказ арестовать нарушившего условия содержания пленного офицера Эвана Райдера, — сообщил выступивший вперед капитан. — Поступила информация, что он находится среди гостей этого бала.

Публика ахнула со смешанным выражением ужаса и изумления, волной прокатившихся по залу. Толстяк в синем домино, оказавшийся хозяином — Грегори Каминзом, сорвал с себя маску и атаковал строй.

— Что за ерунда! Это просто смешно, — воскликнул он, подбегая к солдатам, и высокомерно рассмеялся. — Райдер здесь? Как вы смеете врываться со своими солдатами в мой дом на таком смехотворном основании, сэр!

Рука Лотты сжалась плотнее, и Эван почувствовал, что она его тянет за собой.

— Сюда, — успела шепнуть Лотта ему на ухо.

Не тратя лишних слов, она потащила его сквозь колеблющуюся толпу, постоянно бормоча извинения и снова в спешке наступая кому-то на ноги. Но разве возможно остаться незамеченной в ярко-алом наряде! Головы тут же поворачивались вслед, пальцы указывали на них. Капитан тут же прервал оправдания. Прозвучал приказ. Тогда Лотта бросилась бегом в буфетную, таща его за руку за собой. На ходу она сорвала со стола скатерть, разбросав серебряные приборы с закусками по полу, преграждая путь солдатам. Один из них навел пистолет, но тут Эван заметил какого-то человека в домино за спиной солдата, который неожиданно запнулся и схватился за руку солдата, пытаясь удержаться на ногах. Прозвучал выстрел, разбивший вдребезги бюст самого хозяина дома — Грегори Каминза.