— Да? Ты же только что его сукой и сутенером обозвала!

— Ну да. Я и не отрицаю. А ты к нему повернись по-доброму, по-бабьи, и сама увидишь, какой он. Эх, была бы я пофигуристей да помоложе… Не понимаешь ты своего преимущества, Баська! Не нашенская ты какая-то, ей-богу. Я тебе дело говорю, а ты — пошлость… Вот будет тебе за пятьдесят, как мне, и пошлость за милую душу сойдет…

— Ладно. Закроем эту интимную тему, Люсь. Пойду к посетителям, счет отнесу. И в самом деле, пора закрываться…

Из кафе они с Люсей вышли вместе. Молодая ночь только-только вступила в свои права, окутав город холодной моросью. Конец октября — ничего не сделаешь. Хорошо, хоть фонари светят, все веселее каблуками по мокрому асфальту стучать. Хотя стучать не так уж и далеко — два квартала всего. Еще повезло, что ее именно в это кафе на работу взяли. На такси ночами домой возвращаться — одно разорение.

— Ну ладно, подруга, бывай… Потопала я, — махнула рукой Люся, поеживаясь в тонком плаще.

— Ага. Пока, — махнула ей в ответ Бася.

Так. Теперь надо сосредоточиться и взять хороший низкий старт. Идти очень быстро, но и с достоинством. Ни в коем случае не бежать по ночным улицам.

Помнится, в первые дни ей очень хотелось с работы всю дорогу бежать. А потом — ничего, привыкла. Вошла в колею. Первая смена, вторая смена, дом — кафе, кафе — дом… Когда войдешь в колею, страхи уходят. А может, и не уходят, просто упорядочиваются как-то. Да и нечего Бога гневить — жизнь как-то обустроилась, и на том спасибо. Главное, Варя учится, и у нее работа есть. И крыша над головой есть. Ничего, прошьем иголкой день за днем, цельное полотно получится…

А вот уже и самое нехорошее место на пути — арка во двор. Миновать ее — и она почти дома. Можно и пробежать, легкой трусцой. Да, лучше пробежать — сзади шорох колес слышен…

Выскочив из арки и опасаясь очутиться в свете фар, она торопливо отступила, почти отпрыгнула в темноту, давая дорогу едущей сзади машине. Пусть проедет мимо. Ее отсюда точно не видно. А для убедительности можно и за чахлый кустик акации нырнуть. Только вот черт… Кажется, мимо эта дурацкая машина проезжать вовсе не собирается, остановилась аккурат напротив кустика. Дверь хлопнула со стороны водительского места. Какой-то мужчина, огибая капот, устремился открывать дверцу с другой стороны, мелькнул в свете фар…

Холодный сырой воздух застрял у нее в груди, забыв дорогу обратно. Надо бы выдохнуть, да не получается. То ли от страха не получается, то ли от удивления. Но этого же не может быть, этого просто не может быть! Наверное, ей показалось сослепу. Зрение давно сдавать начало, точно, показалось…

— Вот вы и дома, милая принцесса! Прошу!

Нет. Не показалось. Этот голос, вальяжный, бархатно-мягкий и слегка насмешливый, она ни с каким другим голосом не спутает. Это Вадим. И повадки все его — стремительно обойти машину, ловко даме руку подать. И внешне, похоже, не изменился. Седины на висках прибавилось, но это его не портит…

— Спасибо за приятный вечер, принцесса, и спокойной ночи. Надеюсь, вам будут сниться милые розовые сны. Цветы не забудьте.

Выдохнув, наконец, воздух, а вместе с ним и первое удивление, она немного пришла в себя и даже усмехнуться сумела. Ишь ты — розовые сны… Ну вот как, как это у него всегда получалось? Вроде обыкновенные слова говорит, даже и пошлые где-то, а сердце заходится в судороге, будто его теплым щекотливым сквозняком продувает.

— Это вам спасибо, Вадим Сергеевич! Мне таких цветов еще никто не дарил…

Боже мой, а это еще что за новости? Кому это никто цветов не дарил? Неужели… Варя? О господи, пронеси! Этого еще не хватало…

— А вот это уже настоящее безобразие, милая Варенька! Крайне вопиющая несправедливость! Настоящим принцессам каждый день полагаются цветы, настоящие принцессы должны научиться требовать, чтоб у них были цветы.

— И даже если принцессы временно работают курьерами в строительных фирмах?

— Да, в чувстве юмора настоящим принцессам тоже не откажешь… Спокойной ночи, милая Варенька.

Вадим наклонился, церемонно дотронулся до Вариной ладони губами. Бася замерла за своим кустом, таращилась на эту сцену, боясь дышать.

Лицо у Вари было счастливое. Такое счастливое, что в первую секунду ей даже захотелось выйти из своего укрытия, подскочить к ней и… А что, собственно, «и»? Что это за порыв такой ее обуял? Стыдно, уважаемая мачеха, стыдно. Уймись в своем необузданном порыве, стой за своим кустом и помалкивай. Жди, когда эта неожиданная сцена к финалу подойдет. Потом со своим смятением разберешься.

— До свидания, Вадим Сергеевич… Я пойду.

— Да, Варенька, конечно. Вас до квартиры проводить?

— Нет, что вы, я сама…

Прижав цветы к груди, Варя медленно побрела к подъезду. На полпути остановилась, обернулась, махнула рукой. Вадим тоже помахал ей ладонью — красиво, вальяжно, уверенно. Когда Варя скрылась за дверью подъезда, взглянул на часы и, озаботившись лицом, быстро сел в машину, включил зажигание, начал выкручивать руль, пытаясь развернуться. На секунду свет фар ударил Басе в лицо, и она инстинктивно присела, сжалась в комок. Так и сидела, пока не стих в арке шум мотора. Потом с трудом распрямилась, сделала первый осторожный шаг. Все тело дрожало, и мысли в голове тоже дрожали, разбегались недоумением. Нет, так не пойдет… Надо срочно собраться, и мысли собрать, и привести себя в порядок. Сейчас, сейчас… У нее все получится. Ведь получалось же раньше! Сумела же она в свое время забыть… Или не сумела? Или ей показалось, что она уничтожила, растоптала и победила свою прошлую жизнь? Уничтожила вместе с тяжелыми снами, тоской, любовью к Вадиму, чувством вины перед пасынком. Выходит, не уничтожила, не растоптала? Господи, как больно, как же ей только что было больно…

Вздохнув, она подняла глаза к темному небу, прислушалась к шуму ночного холодного ветра.

Долго стояла так, не двигаясь. Потом вдруг обнаружила — дождь пошел. Привычная морось остудила, обласкала лицо, и дрожь в теле почти утихла, и прежние заполошные мысли ушли, оставив после себя ощущение покойной безнадеги. Ладно, пусть. Ничего теперь с прошлым не сделаешь. Ушло и ушло. А жить дальше надо. И домой идти надо. И Вариной судьбой заниматься надо. И не дай бог, если она успела в Вадима влюбиться. Ни к чему сейчас девчонке лишние разочарования. Совсем, совсем ни к чему…

— Бась, ну ты где, я уж волноваться начала! — встретил ее в прихожей громкий Варин шепот. — Звоню тебе на мобильный, звоню, а ты не отвечаешь! Хотела уж в кафе к тебе бежать!

— Наверное, я не слышала, Варюш… Извини…

— Бась, ты чай будешь?

— Буду. Я замерзла сильно.

— Тогда пойдем на кухню, только тихо. Не дай бог, наша сердитая тетенька проснется.

— Пойдем…

На кухне, сев за стол и ухватившись холодными пальцами за горячую кружку с чаем, она снова будто впала в анабиоз — сидела, смотрела, как Варя с удовольствием намазывает себе масло на хлеб, как рассказывает веселым шепотом что-то из своей студенческой жизни, как блестит глазами, как растягивается в довольной улыбке ее пухлый красивый рот. И вдруг спросила хрипло, сама от себя не ожидая:

— Варь… А кто это тебя сейчас домой подвез? Ты извини, я случайно увидела… Ты… давно с этим мужчиной знакома?

— Ой… Ты видела, да? Сейчас во дворе видела, что ли?

— Да. Во дворе. Он тебе еще руку поцеловал. И принцессой назвал. Откуда этот мужчина взялся, Варя?

— Откуда, откуда! От верблюда! — хохотнув, подняла к потолку глаза Варя. — Все-то тебе знать надо, Бась! Ну, видела и видела… И не спрашивай меня ни о чем! Это мое личное дело.

Поперхнувшись чаем, Бася закашлялась надсадно, прикрыв ладонью лицо. Это ж надо, как удачно вышло, что она поперхнулась! По крайней мере, можно в разговоре паузу взять. Иначе сейчас ляпнула бы чего-нибудь глупое, выдала себя с головой. А здесь ляпать нельзя. Здесь осторожно надо разговор вести. Осторожно и независимо от своих собственных эмоций-переживаний. Варю спасать надо, одним словом. От Вадима. От бабника Вадима. Действительно, ни к чему девчонке такой горький опыт.

Отдышавшись, она глотнула чаю, собралась с духом, проговорила сипло:

— И все же, Варь… Давай с тобой поговорим, хорошо? Я понимаю, что это дело сугубо личное, но согласись — я тебе не чужая!

— Да, конечно, не чужая. А только… В общем, ты меня все равно не поймешь. Точно не поймешь. Зудеть начнешь, воспитывать…

— Варь, да не буду я зудеть! Честное слово! Колись давай!

— Ну хорошо… Давай так поступим… Сегодня, то есть именно сейчас я тебе ничего не скажу. Пока — не скажу. Я лучше потом, ладно? Сейчас пока и рассказывать особенно нечего.

— А потом будет что?

— Ну, надеюсь…

— А хочешь, я сама тебе все расскажу? Нетрудно и догадаться, между прочим… Это твой начальник на фирме, да? На той, где ты курьером подрабатываешь?

— Ну, начальник… И что с того? Ты, как в анекдоте, за мое честное девичье достоинство сильно переживать начнешь? Испугаешься, что его вероломно попрут? Попрят? Ну, в общем, что оно попрано будет?

— Да, Варя. Боюсь.

— Ой, Бась… Ну не смеши меня, ей-богу! Ты еще скажи, что Вадим Сергеевич для меня слишком стар, что я ему в дочки гожусь!

— Но ведь это действительно так… Действительно, годишься…

— Ой, не надо, прошу тебя! Ты-то хоть не рассуждай, как занудная мымра-воспитательница! Или как стопроцентная мачеха! Еще скажи, что разрешаешь мне влюбиться только в сверстника, и пальчиком погрози!

— Зря ты так, Варь… По-моему, я никогда на тебя авторитетом не давила… И про мачеху тоже — зря…

— Да знаю я, знаю, что ты не такая, Бась! Ты мачеха не которая мымра и злыдня, а которая добрая и любящая. Вот и будь такой, не лезь в мою личную жизнь. У меня сейчас, может, незабудки с ромашками в душе расцветают, а ты врываешься туда со своими дурацкими советами да переживаниями, кайф ломаешь.

— Незабудки с ромашками, говоришь? — тихо произнесла Бася, сглотнув горькую слюну. — Ну что ж, извини… Значит, ты действительно успела влюбиться…

— Ну да, да, если хочешь! И не надо делать такого горестного лица. Лучше порадуйся за меня, как человек! А не как… О господи, ну почему ты такая занудная, Бась? Все же хорошо! Радоваться надо, а ты сидишь, будто большим горем пришибленная! Да, я влюбилась, влюбилась! И абсолютно счастлива по этому поводу!

Выпалив все это на одном дыхании, Варя вздохнула порывисто, зажмурилась, прижала к ушам ладони и быстро затрясла головой, заранее таким способом отвергая все возможные мачехины возражения. Потом, приоткрыв один глаз, глянула Басе в лицо неуверенно и лукаво.

— Боже, какой ужас… — тихо прошептала Бася, отводя глаза в сторону.

— Ну вот, опять начинаешь… Ну скажи, что здесь такого ужасного? — начиная раздражаться, схватила и тут же резко отодвинула от себя кружку с недопитым чаем Варя. — Вот скажи, что?

Бася лишь вяло пожала плечами, по-прежнему глядя в сторону. Не знала она, что ей ответить. Все слова подевались куда-то. Связались в тугой клубок и провалились в усталость. Не было сил продолжать этот слепой и по большому счету лукавый диалог.

— А-а-а… Кажется, я поняла! — вдруг радостно затрепетала ладошками девчонка, дурашливо подпрыгнув на стуле. — Поняла, поняла! Ты, наверное… Как это сказать… О нравственной стороне проблемы печешься, да? Типа того — у него наверняка жена есть, и я семью разбиваю?

— А… А у него есть жена?

— Конечно, есть! Куда ж от нее денешься. Более того, она тоже там, на фирме, рядом с ним все время тусуется. Только у них брак такой… как бы ненастоящий. Что-то вроде взаимовыгодного сотрудничества. У них просто бизнес общий, доли какие-то там объединены… Мне Ленка из бухгалтерии рассказывала, только я не врубилась толком.

— А как его жену зовут?

— Ингой. Девчонки на фирме говорят — та еще сволочь. И кликуха у нее соответствующая — Стервятница. Нехило, да? Это ж каким надо быть чертом в юбке, чтобы такое погоняло заслужить? Они там все ее как огня боятся. Фирма-то, в общем, хорошая, и зарплата неплохая. А эта Стервятница, если что не по ней, сразу на дверь может указать. А почему ты спросила? Тебе-то какая разница, как ее зовут?

— Ингой, говоришь? Странно…

— Почему странно?

— Да так… Ты вот что, Варенька… Ты извини меня, конечно, но я уж прямо тебе в лоб скажу, хорошо? В общем… В общем, я уверена, что тебе надо немедленно прекратить это общение с начальником. Как правило, такое общение до добра не доводит.

— У-у-у… — устало откинулась Варя на спинку стула, закатив глаза. — Вот тебе и пожалуйста, опять приехали! Говорили, говорили, и опять все сначала… Ты знаешь, у меня такое чувство, будто тебя заклинило, Бась. Может, ты просто устала, а? Не соображаешь ничего?