Несомненно, Ридж Теннер гордится тем, что покорил стольких женщин. Можно спокойно восхищаться его великолепным телосложением, но она никогда не станет грезить о его объятиях. Этим она только осложнит себе жизнь. Кроме того, она стремится на запад с определенной, целью и не допустит, чтобы пара ослепительно синих глаз помешала этому. «Нет, – решила Сабрина, – Ридж Тендер не для меня. Он как далекая звезда, мерцающая на черном бархатном небосклоне. Им можно любоваться только издалека. Попробуй дотронуться – обожжешься!»

С этой мыслью Сабрина посмотрела вдаль. В Санта-Фе будет много дел. Зачем осложнять жизнь привязанностью к человеку, для которого она так и останется простым развлечением?

Черт побери этих мужчин! Среди них нет ни одного достойного любви, кроме Айвэна Спенсера, которому Карлотта за любовь заплатила изменой. И в довершение всего, после двадцати пяти лет безупречной службы его репутация была втоптана в грязь. «Должка же быть в этом мире хоть какая-то справедливость», – сказала себе Сабрина. Она обязана защитить доброе имя Спенсера, даже если отцу уже не суждено узнать об этом.

Дочь Айвэна Спенсера не успокоится, пока не узнает, что же произошло в ноябре 1862 года. «Отец виновен только в одном: он увлекся женщиной, которой была чужда преданность одному мужчине, но за это не наказывают», – подумала Сабрина. До прошлого года в послужном списке Айвэна не было ни пятнышка, и Сабрина собиралась выяснить, что за страшное преступление совершил отец. Он вообще не был способен совершить ничего противозаконного. Кто-то оговорил его, Сабрина не сомневалась в этом. Другого объяснения быть не может. Она не покинет Нью-Мексико, пока не узнает, что произошло, даже если на это уйдет вся оставшаяся жизнь.

Глава 5

Сабрина неловко спешилась, действительно ощущая себя втрое старше своего возраста. Миновав часть пути, путешественники, наконец, решили остановиться на ночлег. Все ее тело занемело, а в ноги будто воткнули тысячи иголок. Путешествие длилось уже пятый день, и она сама настояла, чтобы они продвигались на запад как можно быстрее, поэтому не могла жаловаться, что Ридж останавливался всего два раза в день, да и то всего на полчаса, чтобы животные могли перевести дух и вволю напиться.

Сабрина с наслаждением ощутила под ногами твердую землю. Ридж решил заночевать на опушке леса, протянувшегося вдоль берега речки Неошо. Прохладная тень дубов, осин, грецкого ореха манила обессиленных путников. Солнце было еще довольно высоко, но уже чувствовалось приближение вечера. Тени быстро удлинялись, в лучах солнца появился золотой оттенок.

Еще в начале путешествия Сабрина и Ридж распределили свои обязанности. Риджу предстояло охотиться, обеспечивая себя и свою спутницу свежим мясом и дичью, а Сабрине – разводить костер и готовить пищу. До сих пор оба справлялись с обязанностями. Девушка не жаловалась, что приходится готовить и мыть посуду после еды. Ридж был отличным охотником, поэтому ни одного вечера они не оставались без жареного кролика, фазана или рыбы.

Сабрина села на пень и устало посмотрела вдаль – море колышущейся травы простиралось до самого горизонта. Ей нестерпимо захотелось скинуть с себя многослойный наряд, в котором она парилась весь день и благодаря которому теперь была на грани обморока. Стояла весна, но было не по сезону тепло. Сабрине было нестерпимо жарко в черном закрытом платье с толстым слоем подкладок.

Ридж, напротив, расстегнул кожаную рубаху, ветерок приятно обдувал его грудь. Сабрине же ее наряд начинал казаться тюрьмой. Но снять его она не могла, иначе тотчас навлекла бы на себя ненужные неприятности. Вот и приходилось выбирать: или мучиться от жары, или отдать себя в руки злостного распутника. Сабрина решила, что лучше страдать от удушья, чем открыть свое истинное лицо Риджу Теннеру. Он мужчина, и, стало быть, не заслуживает доверия.

Сабрине ужасно хотелось, чтобы Ридж, вернувшись с охоты, объявил, что собирается провести вечер в ближайшем селении. Тогда она получила бы несколько часов свободы – смогла бы скинуть свое ненавистное одеяние и окунуться в прохладные воды реки. Представив себе это удовольствие, девушка с тоской вздохнула. Сейчас она была готова отдать все что угодно, лишь бы поплескаться в реке.

Держа в руках большую рыбину, Ридж подошел к пню, на котором отдыхала вдова Стюарт. Он, как всегда, протянул ей улов, ожидая, что старуха сразу же примется за стряпню, но та лишь недовольно фыркнула.

– Опять рыба? – недовольно поморщилась вдова. – Я уже столько ее съела, что, кажется, скоро сама превращусь в рыбу. – Она посмотрела на рыбину, бьющуюся в руках у Риджа. – У меня скоро плавники вырастут!

Девушка с надеждой посмотрела на проводника. Господи, хоть бы он оказался где-нибудь подальше отсюда! Сабрина надеялась, что ее колкости отобьют у него охоту стоять рядом, однако Ридж не сдвинулся с места и продолжал смотреть на вдову.

– Я ожидала, что вы сегодня вечером отправитесь на поиски смазливых мордашек в ближайшем селении.

У Риджа от удивления брови поползли вверх. Он знал, что старуха не одобряет распутства, но тут вдруг сама толкает его на это – значит, хочет на время избавиться от него. Любопытство его распалилось до предела: зачем ей нужно остаться одной?

– Уверен, что в здешнем селении я нашел бы благодарное общество, если бы несколько месяцев назад кучка отщепенцев не разорила его. Полковник Райберн рассказал, что разбойники убили всех жителей, а дома сожгли. Остались одни печные трубы и развалины. – Он едва заметно улыбнулся. – Так что, как видите, вдова Стюарт, вам придется терпеть меня весь вечер.

Пока Ридж стоял, глядя на загадочный ворох черного атласа, вопросы, которые последние дни крутились у него в голове, внезапно выплеснулись наружу.

– Мадам, мы путешествуем вместе уже пять дней, а я еще ни разу не видел вашего лица, – вдруг выпалил он. – Разве вы не собираетесь открыть лицо солнечному свету?

Ридж поклялся себе не лезть не в свое дело, но любопытство пересилило. Просто невероятно, что старуха ни разу не сняла вуаль. Она ела, спала и передвигалась с густой вуалью на лице. Ридж уже начал сомневаться, что у нее вообще есть лицо. А если и есть, то, наверное, ужасно безобразное и страшно уродливое. Поэтому она и не желает открывать его.

Он все ждал, когда старуха потеряет бдительность и он, наконец, узнает, действительно ли женщина, скрывающаяся за вуалью, так холодна, как старается показать это, или так уродлива, как он думает. Однако Сабрина Стюарт была осторожна сверх меры. Она предвидела любые ситуации, в которых ей бы пришлось раскрыть себя, и умело избегала их.

Даже если бы Риджу удалось увидеть лицо спутницы, он решил бы, что она вдвое старше его. Сабрина гримировалась очень умело. Она тщательно нарисовала морщинки в уголках глаз, на лбу и вокруг рта. Под толстым слоем грима кожа выглядела бледной и грубой, совсем не такой, как ее гладкое личико.

С трудом поднявшись, Старуха взяла из рук Риджа еще живую рыбину и принялась за стряпню.

– Мистер Теннер, после утраты любимого человека полный траур принято носить в течение года. А со смерти моего… мужа прошло менее полугода. Я сочла бы святотатством снять черное платье и вуаль так скоро после… гибели Генри.

Вдова бросила на Риджа быстрый взгляд сквозь вуаль, отмечая про себя, как испытующе он смотрит на нее своими синими глазами. Она догадывалась, что его любопытство разгорается с каждым днем все сильнее, и поэтому старалась укрепить разделяющую их стену, отпуская в его адрес колкости и оскорбления, после которых они иногда не разговаривали по нескольку часов кряду. Однако не меньшим любопытством мучилась и сама девушка. Ей очень хотелось узнать о прошлом этого человека. Для нее он тоже оставался загадкой. Да, Ридж был сильным, уверенным, ответственным, и вместе с тем Сабрина заметила в нем и другое – какую-то безумную удаль. Внезапно вопросы стали возникать один за другим. Откуда он так хорошо знает пустыню и почему чувствует себя здесь как дома? Почему он стал бабником и каким образом освоил в совершенстве науку обольщения? Что двигало им? Каков род его занятий, да и есть ли у него профессия? Где он научился бесшумно передвигаться и почему одет так, что его происхождение вызывает сомнения?

Сабрина удивилась сама себе – когда все эти вопросы она задала Риджу, который вдруг понял, что его попутчице интересно, кто он и каковы его цели.

Он серьезно посмотрел на толстую вдову, пряча в глазах веселые искорки.

– Что это вдруг у вас появилось желание поговорить, мадам? Я полагал, мы испытываем взаимную неприязнь и безразличие друг к другу.

Старуха надела рыбину на палку, повесила над огнем и повернулась к Риджу.

– Если у вас нет желания рассказывать о своем прошлом, так и скажите. Я особенно не церемонилась, когда нанимала вас, поэтому не жду особого почтения, но, если пожелаете что-нибудь рассказать о себе, я выслушаю вас.

Ридж был готов поклясться, что его подопечная приложит все силы, чтобы показаться несносной, однако сейчас ее слова прозвучали вполне миролюбиво.

– Что именно в моем прошлом вас интересует? – поморщился он. – Будет жаль, если я утомлю вас повествованием о своей юности, в то время как вам просто хочется узнать вкратце о каком-то конкретном отрезке моей жизни. – Ридж насмешливо улыбнулся. – Вы ведь сами сказали, что я вас интересую лишь постольку, поскольку являюсь ходячим компасом.

– Для начала расскажите о своем происхождении, – проговорила вдова Стюарт и сквозь вуаль посмотрела на Риджа. – У вас были родители или вы вылупились из яйца? А когда я сочту себя удовлетворенной вашим ответом, расскажите, где вы научились так искусно подражать индейцам. Ваше умение подкрасться совершенно бесшумно пугает меня. – С тяжелым вздохом вдова опустилась на пень поблизости от костра. – Если ваш рассказ окажется интересным, я продолжу задавать вопросы, если нет – буду довольствоваться щебетанием птиц и стрекотом цикад.

Ридж налил себе кружку кофе и усмехнулся прямоте старухи.

– Я не вылупился из яйца, мадам, но, честно говоря, первые пятнадцать лет жизни был вполне уверен, что я действительно индеец, – начал он свой рассказ. – Много лет назад индейцы навахо во время набега выкрали новорожденного сына у Джейкоба и Мелиссы Теннер и увезли с собой в Каньон-де-Шелли, где проживало их племя.

Когда вдова встала и подошла к огню, чтобы перевернуть рыбу, озорная мысль пришла в голову Риджу. Он презирал себя за такую низость, но удержаться не смог. Пока миссис Стюарт стояла к нему спиной, он торопливо вынул из сумки бутылку спиртного и отлил часть содержимого в кофе, который старуха обязательно выпивала каждый вечер, прежде чем устроиться на ночь на своей подстилке.

Ридж налил ей кружку горячего кофе, проводил назад к пню и продолжил свое повествование. Он собирался говорить до тех пор, пока выпитый алкоголь не начнет действовать. С самого начала путешествия Ридж дал себе слово не связываться со старухой, но уже не раз Сабрина Стюарт удивляла его своей подвижностью и силой, которые никак не сочетались с ее предполагаемым почтенным возрастом. Что-то здесь не сходилось. Он был не в состоянии понять, почему она хотела выглядеть толстой, когда на самом деле была худой, и почему опиралась на палку, хотя на самом деле не нуждалась в ней. «Когда эта ночь подойдет к концу, я увижу лицо под вуалью и узнаю, как на самом деле выглядит эта плутовка», – пообещал себе Ридж.

– Так что вы говорили? – прогнусавила старуха, устроившись на пне и собираясь пить кофе под его неторопливый рассказ. – Что произошло после того, как индейцы похитили вас?

Сдерживая довольную ухмылку, Ридж смотрел, как вдова начала пить кофе.

– У моих настоящих родителей было большое ранчо в красивейшей долине реки Рио-Гранде, к юго-западу от Санта-Фе. Индейцы часто совершали туда набеги, уводили лошадей, овец. Моя приемная индейская мать была бездетна. Они с мужем очень хотели сына, а поскольку своего иметь не могли, выкрали чужого, вместе с сотней овец и десятью лошадьми. – Ридж прервал рассказ и предложил вдове еще кофе, который она с удовольствием выпила.

Потом он продолжил свой рассказ.

– Я рос в полной уверенности, что я индеец, сын одного из вождей нашего рода. У индейцев навахо нет единого вождя, который правил бы всеми. У каждого рода свои вожди, а решения они принимают только сообща. Из уважения к другим родам никто не решался поведать мне правду о моем происхождении; каждый считал, что это не его дело.

– Значит, у народа навахо нет единого вождя, который выступал бы от его имени? – переспросила вдова и непонимающе уставилась на свою кружку в руках.

После выпитого кофе во рту остался странный вкус. Не приготовь она кофе своими руками, обязательно обвинила бы Риджа в том, что он из вредности добавил туда какую-нибудь гадость.

– Не потому ли часть народа навахо ведет с белыми войну, а часть говорит о мире?