Мэри Бакстер - Сладкое возмездие

– Если я когда-нибудь выйду замуж, – сказала Кейт с яростным блеском в глазах, – мой муж не станет так со мной обращаться. Пусть только попробует – я… я его убью.

Жестокие слова Кейт поразили Мейвис. Она обернулась и в упор посмотрела на дочь:

– Кейт Колсон, не смей так говорить. Господь тебя покарает.

Наверное, уже покарал, подумалось Кейт.

– Твой папа, он… он любит меня. Помни об этом. И тебя он тоже любит.

Кейт тяжело опустилась на стул.

– Нет, мама, не обманывай себя. Он негодяй.

– Нельзя говорить так об отце. – Она снова повернулась к плите. – Ты многого не понимаешь.

Кейт сжала кулаки.

– Мама, я уже не маленькая, мне шестнадцать лет. Скажи мне правду.

– Ты еще ребенок.

Кейт захотелось схватить мать за плечи и встряхнуть, но она сдержалась.

Мейвис дрожащей рукой поправила шпильку.

– На ферме дела идут из рук вон плохо, а папа гордый, ты сама знаешь.

– Я не припомню, чтобы у нас когда-нибудь дела шли хорошо. – В глазах Кейт блеснул гнев. – Мне ненавистна эта нищета. Все, кроме Энджи, надо мной смеются. – У нее задрожали губы. – Мне даже краситься не позволено.

Горечь в материнском взгляде не могла ее остановить. Все, что годами копилось у нее в душе, выплеснулось наружу.

– Посмотри, как я одета. В этом тряпье, в длиннющих юбках я как старая ведьма.

– Ты у меня красавица. – Мейвис подошла к дочери и положила руку ей на плечо, а потом в порыве нежности поцеловала в светловолосую макушку.

– Мама, давай уедем, чтобы он больше не смел тебя трогать. – Кейт давно хотела это сказать, но отчужденность матери удерживала ее.

– Бросить отца? Нет, на это я не пойду. Да и куда нам ехать? На что жить?

– Поживем первое время у тети Милли в Айдахо. – Глаза Кейт горели надеждой. – Я найду работу, ты тоже. Как-нибудь сведем концы с концами.

– Нет, отца я не брошу, – повторила Мейвис, и Кейт услышала прежнюю отчужденность. – Я училась в восьмом классе, понимаешь? Твой отец вытащил меня из убогого приюта и взял в жены.

«Так-то оно так, только это нужно было тебе, а не ему», – подумала Кейт, но вслух ничего не сказала. Мать никогда не рассказывала о своем прошлом: ей было стыдно.

– Пока он не начал пить, – продолжала Мейвис, – он был другим. Теперь он встал на путь истинный и снова будет добрым.

– Мама, но он за всю свою жизнь ни дня не работал.

– Откуда тебе знать? – высокомерно спросила Мейвис. – Да он годами… творил добро.

Кейт сникла и прикусила язык, чтобы не наговорить дерзостей. Она никогда не спорила с матерью, боясь отцовского гнева. Горький опыт подсказывал, что спорить с ней бесполезно. Мать никогда не уйдет от него. Вот и все.

– У нас сегодня котлеты с фасолью, папино любимое блюдо.

Кейт чуть было не вспылила, но сдержалась. Мейвис наполнила ее тарелку и присела напротив.

– Мама, – решилась Кейт, не притрагиваясь к еде, – Энджи пригласила меня на завтра к себе с ночевкой. Я знаю… папа не очень-то…

Мейвис жестом остановила ее, изобразив подобие улыбки. Кейт была благодарна ей даже за эту малость.

– Поезжай, доченька, – сказала Мейвис, – под мою ответственность.

– А вдруг папа…

Мейвис снова не дала ей договорить:

– Он пойдет в церковь. Он… то есть мы… хотим начать все сначала. Он будет в хорошем расположении духа.

Кейт терзалась сомнениями. Ей безумно хотелось отправиться к Энджи, но страшно было подумать, что сделает отец, если узнает.

Словно чувствуя ее нерешительность, Мейвис сказала более уверенно:

– Обещаю тебе, все будет в порядке. Вот увидишь.

– Ой, мама, – выдохнула Кейт.

– Ну, кушай, дочка, а потом прими ванну и берись за уроки.

Кейт посмотрела на то, что дала ей мать. Бесформенный кусок мяса плавал в бурой, комковатой жиже. Ее чуть не стошнило. Отодвинув тарелку, она извинилась:

– Не сердись, мама, что-то есть совсем не хочется.

Мейвис стояла, прислонясь к кухонному шкафу.

– Ну что ж, тогда отправляйся к себе.

Кейт встревожилась. Мать выглядела такой бледной, слабой и жалкой, что Кейт отвела глаза. Наконец она поднялась из-за стола и пробормотала:

– Прости, мамочка.

Кейт ворочалась на своем топчане, чувствуя, как пружины впиваются ей в спину. Но и на пуховой перине ей было бы не уснуть. Она уставилась в потолок широко раскрытыми глазами, и сердце ее наполнилось страхом.

– Боже милостивый, если ты меня слышишь, – шептала она в темноту, не сдерживая слез, – если ты меня прощаешь, помоги моей маме, молю тебя. И мне… тоже помоги.

Кейт спрыгнула со ступеньки школьного автобуса и увидела Томаса. Он стоял, привалившись к вековому дубу. Заметив Кейт, он отделился от узловатого ствола и пошел ей навстречу. Она подумала, что никогда еще не видела его таким прекрасным.

Не может быть, чтобы он дожидался именно ее. У Кейт пересохло во рту. Она огляделась, но поблизости больше никого не было. Словно не замечая его, Кейт шла вдоль дорожки по направлению к школьной столовой, где по утрам они встречались с Энджи.

Томас преградил ей путь. Кейт резко остановилась и потупилась, не решаясь взглянуть ему в лицо. Она была совершенно разбита после вчерашних событий. Хотя она вымыла голову и отгладила юбку, это никого не могло обмануть. Под глазами у нее пролегли черные круги, а бледные губы сами собой сжались в тонкую линию. Да еще эти гадкие обноски…

– Привет, – сказал он.

Кейт подняла голову и робко посмотрела на Томаса. В тот день он надел стильные расклешенные джинсы и белую рубашку с синей отделкой у ворота. Его волосы, чуть длинноватые на висках, слегка растрепались на ветру.

Она открыла рот, чтобы поздороваться, но, к своему ужасу, не смогла выдавить ни звука.

– Куда направляешься? – спросил он, улыбаясь еще шире, уверенный в собственной неотразимости.

– Вон туда. – Она махнула рукой в сторону столовой. – Там меня Энджи ждет.

Его глаза сузились.

– Вас, я вижу, водой не разольешь.

– Она моя лучшая подруга.

Казалось, он обдумывал ее ответ, но решил переменить тему:

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Ну… в общем… нет, – заикаясь, призналась Кейт, не веря своим ушам.

– Вот и отлично. Может, сходим куда-нибудь? В киношку, например?

– Что-что?

Улыбка Томаса стала еще более самоуверенной.

– Кончай притворяться. Я же знаю, что ты глухотой не страдаешь.

– Конечно, – робко подтвердила Кейт.

– Ну так как, ты согласна? – настаивал он.

Кейт только кивнула, боясь, что у нее от волнения перехватит голос. Неужели все это наяву? Самый популярный мальчик во всей школе обратил внимание на такого гадкого утенка, как она.

– Ты что, не в себе? – Томас проявлял нетерпение, но по-прежнему лучился улыбкой и не сводил взгляда с Кейт, бесцеремонно обшаривая глазами ее фигуру, будто сбрасывая с нее ветхую одежду. Ее бросило в краску от незнакомого ощущения: соски превратились в твердые камешки.

– Да нет… все нормально… я не против.

– Тогда в субботу, идет?

– Хорошо. – Его лицо неодолимо притягивало ее взгляд.

– Считай, что тебе повезло, – сказал он. – Мой папаша раскошелился на новую машину мне ко дню рождения. Ты первая в нее сядешь.

Кейт восторженно переспросила:

– Новая машина? Вот здорово! Какая?

– «Мустанг», черный как вороново крыло.

– Под цвет твоих волос, – выпалила Кейт неожиданно для самой себя.

– Вот и мать то же самое мне сказала.

Несмотря на его благодушный ответ, Кейт проклинала себя за несдержанность. Томас еще подумает, что она с ним заигрывает. Мысли ее заметались. Ну и пусть, все равно она благодарна судьбе за каждую минуту, проведенную рядом с ним. Ей бы хотелось, чтобы это счастье длилось вечно. Но она уже знала, что вечно длится только горе.

– Так я заеду в семь вечера, договорились?

Кейт ужаснулась. Если он приедет к ней домой, она сгорит со стыда.

– Я буду у Энджи, – выпалила она первое, что пришло в голову, – заезжай за мной туда.

Она думала, что он откажется, но он только пожал плечами:

– Мне в принципе все равно.

– Ну что ж… тогда до завтра.

– Пока.

Он повернулся и пошел назад. Кейт не могла опомниться. Она не заметила, как рядом с ней возникла Энджи.

– Неужели это был наш единственный и неповторимый Томас Дженнингс?

– Он самый, – едва слышно ответила Кейт.

– И что ему надо? – поинтересовалась Энджи, провожая глазами удаляющуюся фигуру Томаса.

– Энджи, ты в жизни не поверишь: он назначил мне свидание.

– Серьезно?

Кейт сникла:

– Я так и знала, что ты не поверишь. Кому я нужна?

– Ой, Кейт, извини, я вовсе не это имела в виду. – Энджи игриво толкнула ее в бок. – Многие мечтали бы с тобой встречаться, только ты такая неприступная!

– Ничего подобного. Ты и сама знаешь, что это не так. Я сейчас просто не хочу спорить.

– А ты дома отпросилась переночевать у меня?

– Отпросилась. – Кейт улыбнулась.

– Неужели разрешили?

– Разрешили.

– Вот здорово!

Кейт расхохоталась.

– Просто не могу поверить, что тебе не надо спешить домой. – Энджи растянулась на широкой кровати, подперев подбородок рукой и не спуская глаз с Кейт, которая уселась по-турецки рядом с ней.

– Мама меня отпустила под свою ответственность.

– Я так и подумала.

Они уединились в комнате Энджи два часа назад. Кейт любила приходить сюда: здесь все дышало жизнью, не то что в ее собственном мрачном доме. Стены были увешаны фотографиями и плакатами, на стульях валялась одежда, на подоконниках – засохшие букеты, напоминавшие о прошедших праздниках и вечеринках. Это была уютная, веселая девичья комната.

Они послушали новые пластинки, посмотрели телевизор. Сейчас из стереоколонок неслась музыка группы «Чикаго», и девочки расположились на кровати, прихватив пластиковое ведерко с воздушной кукурузой. На тумбочке стояли две банки пепси.

– Что с тобой? – ни с того ни с сего спросила Энджи, вглядываясь в лицо подруги. – Что ты притихла? Волнуешься из-за предстоящего свидания?

Кейт отвела глаза:

– Вовсе нет.

– Врешь!

Кейт показала ей язык. В это время раздался деликатный стук в дверь.

– Мама, это ты?

Роберта Стрикленд, улыбаясь, вошла в комнату дочери:

– А то кто же? Или вы гостей ждете?

Какая она приветливая, подумала Кейт, всегда улыбается. Ей хотелось, чтобы ее мама была хоть чуть-чуть похожа на эту женщину.

Они с Энджи совсем разные, размышляла Кейт, глядя на скуластое лицо и крупную фигуру Роберты, которую ничуть не портили крутые бедра и тяжелая грудь. У нее были милые черты лица, умело подчеркнутые косметикой, и чуть подкрашенные волосы. Она не утратила женской привлекательности.

– Уж не думаете ли вы всю ночь куролесить?

Энджи сморщила нос.

– Нет, нет.

– Так я и поверила! – Роберта с шутливой строгостью обратилась к Кейт: – Ты, пожалуйста, приструни мою дочь. Когда она не высыпается, на нее смотреть страшно.

– Я за ней прослежу.

– Мы еще посмотрим, кто за кем проследит, – в тон ей ответила Энджи.

Роберта только покачала головой и вышла.

– Хорошая у тебя мама.

– Пожалуй, да, по большей части.

Кейт улыбнулась. Энджи спросила:

– А ты, часом, не собираешься на попятный?

Кейт поняла, на что она намекает.

– Может, мне только приснилось, что он мне назначил свидание?

– Я по крайней мере видела наяву, что он с тобой разговаривал.

– Послушай, а что, если нам объединиться: мы с Томасом и вы с Ларри?

Ларри Эллиот, звезда футбольной команды, был последним увлечением Энджи. Симпатичный парень, но до Томаса ему далеко. Кейт до сих пор не могла поверить, что Томас обратил на нее внимание.

Энджи покачала головой и отвела взгляд.

– Нет, вряд ли это получится. Ларри недолюбливает Томаса.

– Неужели? Но почему?

Энджи пожала плечами:

– Сама не знаю. Их не разберешь. Вроде они часто бывают вместе: в одной команде как-никак.

– Да, верно. – Кейт в задумчивости наматывала на палец длинную прядь волос. – Томас больше увлекается машинами… и девочками.

Энджи помолчала и, не глядя на Кейт, спросила:

– Скажи, а зачем тебе это нужно? Мы с тобой знаем, какая о нем идет слава. – Она залилась краской.

Кейт покусывала губу.

– Я все понимаю. Потому и удивляюсь, зачем я ему нужна.

– И все-таки пойдешь?

– Пойду. Он со мной ничего себе не позволит.

– Почему ты так уверена?

– А ты почему так уверена? – не сдавалась Кейт.

Энджи не склонна была отшучиваться:

– Точно не знаю, но ходят всякие слухи.

– Какие, например?

– Сама знаешь. – Энджи уходила от ответа.

– Ты думаешь, он снимает трусы со всех девчонок, с которыми встречается?