— Как Люк? — это первое, что я спрашиваю, и Джек развлекает меня историей о том, как он кормил его яблочным пюре, и как Люк взял горсточку и размазал это по собственным волосам.

Мы забираем мой багаж, и Джек везет меня назад, в нашу квартиру. Мы, может показаться, не прекращаем говорить, хотя мы каждый день беседовали обо всем очень подробно, пока были вдалеке друг от друга. Я всю дорогу держу своей рукой руку Джека, и замечаю, что его бицепсы стали еще больше. Когда я спрашиваю его, как ему удалось достигнуть такого эффекта, он говорит, что это был единственный способ справиться с неутоленным сексуальным влечением. Он говорит, что я буду очень занята некоторое время, делая для него кое-что, и я говорю, буду просто счастлива сделать для него все, что угодно.

Я стою на кончиках пальцев ног, и целую его в течение всей поездки в лифте, и он так целует меня в ответ, что я едва могу дышать.

— Элла, — бормочет он, держа мое раскрасневшееся лицо в своих руках, — ты уехала четыре дня назад, а я чувствую себя так, как будто прошло четыре месяца. Я все время думаю, как я так долго мог жить без тебя, и что было бы, если бы я вообще не встретил тебя?

— У тебя была масса подружек, — говорю я ему.

Усмешка пересекает его лицо прежде, чем он целует меня снова. — Я не знал тогда, что я пропускаю.

Пока Джек несет мои чемоданы, я спешу вниз, в прихожую нашей квартиры, мое сердце бьется в ожидании. Я нажимаю звонок, нянька открывает дверь, в тот момент, когда Джек догоняет меня.

— Добро пожаловать домой, госпожа Тревис, — восклицает она.

— Спасибо. Хорошо вернуться домой. Где Люк?

— В детской. Мы играли с его поездами. Он был хорошим мальчиком, пока вас не было.

Положив сумку около двери, я швырнула свой пиджак на диван, и пошла в детскую. Комната окрашена в бледные оттенки синего и зеленого, одна стена украшена фресками с автомобилями и грузовиками с веселыми лицами, и ковриком, со следами поезда и дороги.

Мой сын сидит один, схватив деревянный вагончик поезда в свои ручки, пробуя пальчиками крутить колеса.

— Люк, — сказала я мягко, не желая испугать его. — Мама дома. Я здесь. О, я так тосковала без тебя, мой драгоценный малыш.

Люк смотрит на меня своими круглыми синими глазами, опускает грузовик, и его маленькие ручки временно застывают в воздухе. Широкая улыбка разливается по его лицу, показывая один жемчужный зуб. Он протягивает ко мне свои руки.

— Мама, — говорит он.

Меня охватывает трепет от этого слова. И я иду к нему.