— Милый, — прошептала сидящая неподалеку своей супершанельной подружке солнечная блондинка из Техаса, — баронесса Фредди, к твоему сведению, замужем за самым состоятельным, а впрочем, что я говорю? За самым БОГАТЫМ человеком мира! Да, да, он купил ей "Кармен Косметике" с той же легкостью, с какой Бобби купил мне вот этот старинный очаровательный браслетик.

— Глянь, какая кожа, какая осанка! О, я сама готова влюбиться в нее! Глянь, какое сложение! Я читала у Сьюки, она действительно принцесса, снизошедшая до замужества с бароном. — Техасская девушка надела очки. — Нет, просто о……ся можно! Глянь, какого размера камень на ее кольце! Говорят, что это один из осколков бриллианта Великий Могол. Сам камень весом в восемьсот карат принадлежал Шах-Джахану, который построил Тадж-Махал. Я слышала, барон купил два сколка с него и один из них на пальце у баронессы.

Энн Вторая, по прозвищу Другая, в темно-синем пиджаке и легинсах, с тоненькой ниткой бабушкиного жемчуга на шее, замыкала шествие.

Все без исключения головы в зале повернулись в ту сторону, где четверка женщин рассаживалась за стол с таким видом, будто они явились в закрытый клуб для избранных.

Королева Светской хроники Сьюки, до неприличия богатая Королева Европейского Бомонда, Фредди фон Штурм, баснословно везучая, только что вышедшая замуж Королева Косметики Гейл Джозеф Зельтцер, похудевшая до десятого размера, и миловидная как-бы-сирота Другая Беддл, Американская Принцесса, по странной прихоти судьбы лишившаяся обоих родителей: одного — в результате тихого благородного помешательства, другого из-за трагического происшествия, случившегося в период страданий магната Кингмена Беддла по его горячо любимой красавице жене, бесподобной Флинг. Каждый из присутствующих в зале был знаком с этой чуть видоизмененной версией старой сказки, с этой волшебной и трогательной историей, потому что все в зале в запой читали колонку Сьюки. Весь этот ух-ты-ах-ты переполох был учинен Сирио и семеркой его лучших официантов, в равной степени как для Гейл Джозеф Зельтцер, так и для трех других ходячих легенд. Зельтцеры были из разряда завсегдатаев заведения, а как ни хороши заезжие звезды для рекламы, бизнес делается на постоянных клиентах.

Сьюки вскарабкалась на стул при помощи Сирио и пошлепала его по животу — он был слишком высок для поцелуя.

— Потрясающе идут у тебя дела, Каро, просто потрясающе. Кто бы мог подумать, что ты сумеешь собрать столько богачей в одном зальчике? Воистину, ты — маэстро, иль капо дель чибо, но какие-то они у тебя тихие, дорогой. Взгляни на них. Не подмешал ли ты им чего в свои яства, чтобы они были не в состоянии сорваться из-за стола, миленький? — Сьюки указала пальцем с желтым сапфиром на зал, еще несколько секунд назад жужжавший, как улей. Сейчас публика выглядела так, будто кто-то ей крикнул: "Замри!" Сьюки удержалась от искушения обернуться и помахать рукой аудитории. Она сделает это попозже в своей колонке, после ленча и послеполуденного отдыха. Это был все-таки праздник Гейл, а та была восхитительна — магнатша, невеста, замужняя леди, Сейди парфюмерного бизнеса! Если б Карл мог сейчас ее видеть! "Слава Богу, мне больше не придется изворачиваться и лицемерить!" — говорили ее поднятые к небу глаза, а на сложенных у подбородка руках сверкал выставленный на всеобщее обозрение бриллиант в восемь карат. Да, Гейл была счастлива. Они с Арни всю неделю подряд каждую ночь утверждали себя в новом качестве, после чего кожа ее пылала таким набором цветовых комбинаций, каких "Кармен Косметикс" не создать во веки веков. О, любовь! Ах, лямур, лямур! Если бы ей удалось загнать и ее во флакон. Хотя этот совершенно новый, никем еще не опробованный аромат, пузыречки с которым находились в ее сумке с инициалами "Кармен", она разработала по настоянию Фредди. Зельтцеры были слишком счастливы в настоящем, чтобы оглядываться на прошлое.

— Шампанское всем! Шампанское моим обожаемым конкурентам! — Она жизнерадостно махнула рукой в сторону владельца "Ревлона". — И диетической коки — в стакане для шампанского — для меня.

Это была инструкция Антонио, заведовавшему разливом. Антонио широко улыбнулся: кому не по душе счастье! Только баронесса Фредерика фон Штурм казалась суетливой и не находящей себе места. Ошеломляюще красивая, а сегодня — особенно, она смотрела на мир безжизненными глазами: такими они стали после смерти Флинг.

— О, это место выглядит так, как бы это сказать… провинциально, — в конце концов заявила Фредди с новоприобретенным немецким акцентом.

— Хватит чушь пороть, Фредерик. — Гейл Джозеф Зельтцер подцепила одну из гренок с сыром по-домашнему. Она отработает эти калории потом, подумала она с улыбкой. Гейл относилась к тем, кто мог позволить себе поставить баронессу на свое (ее или его) место. Деньги барона вытащили "Кармен" из-под обломков рухнувшей кингменовской империи, но Зельтцеры трудились не покладая рук и в настоящее время держали сорок процентов привилегированных акций. Славный старина Арни, первоклассный специалист в области секса и пожиратель цифр. Гейл жевала, и счастливая улыбка не сходила с ее лица.

— Гейл, милочка, ты уверена, что "Кармен" до сих пор не изобрела ничего, что могло бы хоть немного оживить цвет моих щек? — Похлопав себя по складкам жира на лице, Сьюки ножом подцепила масло и намазала его на булочку. — Ты определенно вся сияешь. Как новобранец карменовского совета директоров, я могу быть посвящена в маленькие секреты вашей творческой лаборатории?

Она оглядела помещение, не рефлекторно, а подмечая всякую пикантную подробность, которая могла сгодиться для ее колонки в "Дейли сан". Головы присутствующих тут же повернулись в направлении их стола.

— Нет. Тетушка Сьюки, в мире науки не осталось ничего, с чем бы я не ставила опыты и не экспериментировала.

Это была истинная правда. Сьюки была подопытным кроликом "Кармен" еще во времена Карла Джозефа и Макса Менделя. Вероятно, права была старая подруга хроникерши, Лакки Стиффингуэлл из Нью-порта, когда густым, пропитым голосом посоветовала ей: "Если ты захочешь вернуть румянец на свои щеки после шестидесяти пяти, возьми себе греческого матроса, и дело в шляпе!" Сьюки сияла, глядя на Гейл. Ее "племянница" проделала что-то в этом роде. Сьюки гордилась своей "приемной" дочерью. И еще она гордилась тем, что и САМА стала еще более читаемым и модным автором, чем двадцать лет назад, но самой большой ее гордостью были акции и закладные, приобретенные для нее Карлом, теперь они дали пышные всходы, и сегодня она может спокойно взирать, как другие продолжают играть в игру: Догадайся, кто из нас очередной банкрот. Двадцать лет назад компанию по очистке воды "Аква-Кем", акции которой по дешевке приобрел для нее Карл, купила фирма "Коук". Это, пожалуй, стоит ее выпавших волос. Карл всегда отличался тонким чутьем в биржевых делах. Так же, как и его дочь. Не один лишь коммерческий расчет, но и чувство милосердия подтолкнуло Гейл спрятать от глаз посторонних грязное белье Беддла, заново сочинить историю о его четвертьвековом восхождении к вершине и падению и самой лично с головой кинуться в кишащее акулами море финансового бизнеса. Публичное осуждение и позор этого живого мертвеца, в иных обстоятельствах вполне заслуживающего такой участи, могли рикошетом ударить по дочери Кингмена и стремительно двигавшейся навстречу банкротству "Кармен", не принеся никому никакой пользы. К чему весь этот шум? Тем более, что, откуда ни возьмись, появился рыцарь-спаситель, правда, в весьма отталкивающем обличье барона Вольфганга фон Штурма, но за ним стояла сумасбродная, жаждущая реванша баронесса. Фредди надлежало во что бы то ни стало сохранить в чистоте и неприкосновенности имя Флинг. И единственным способом добиться этого, как она понимала, была покупка "Кармен" раньше, чем это сделает какой-нибудь очередной мародер, готовый распродать все, начиная от духов "Привидение" до благоухающего бальзама "Флинг".

Сьюки, Гейл, баронесса и Другая взяли вилки и приступили к своим кресс-салатам, лесным грибам, грецким орехам и свежим травам, спрыснутым красным винным уксусом. Они пришли сюда с первой встречи директоров заново образованного правления "Кармен Косметикс". Показатели прибыли были такими же блестящими, как алмаз на пальце Гейл или брошь от Картье в виде одноногого розового фламинго на ажурном лацкане кожаного с изящной шнуровкой жакета баронессы. Что касается Великого Могола на пальце Фредди, то он был таким большим, что вообще не блестел.

— Не понимаю, зачем нужны в нашем правлении все эти напыщенные ничтожества с Уоллстрит? Во всей этой шайке нет ни одного по-новому мыслящего или просто симпатичного человека. Да один Гарсиа знает о косметике в сто раз больше, чем любой из них, — скривила губы Фредди.

— Дорогая, миром правят женщины, но крутят его мужчины, — провозгласила Сьюки.

"Интересно, — подумала она, — правильно ли меня поймут?"

— Вольфи настолько смышлен в коммерции, что мы могли бы обойтись без прочих менее значительных смертных. — Тут Фредди осторожно поглядела в зал поверх огромных солнечных очков, а потом сняла их. Она была уверена, что в своей прежней жизни спала с этим только что прошедшим мимо очаровательным кубинским пареньком-помощником официанта. Она одарила парня застенчивой улыбкой, после чего на всякий случай помахала залу, восхищенному возможностью лицезреть немецкую особу королевской крови, знаменитую и обласканную прессой не меньше, чем принцесса Кэролин или принц Чарлз.

— Баронесса, — мягко вмешалась в разговор Другая. — Я лично нашла ваши воображения относительно нового аромата для Европы просто бесценными! Женщина в Америке и женщина в Европе — это две разные галактики. Совершенно различный уровень вкусов. Как это там сказали: "на каждом континенте своя фауна"?

— Благодарю, Другая, — Фредди встряхнула ослепительной шевелюрой.

— И я прямо-таки захвачена вашей идеей аромата под названием "Дикая природа". Звучит хищно, сексуально и экологически безупречно. — Другая даже покраснела.

— Ах, дикий секс! — ударилась в воспоминания Сьюки. — Звериная непосредственность, атласные простыни, благоухающие свечи, все это занимает минуту, а потом бац! — Она сцепила свои пухленькие маленькие ручки, проницательно изучая Другую. — Ты такое милое дитя! Был в твоей жизни дикий, необузданный роман? Мужчины такие душки, но они могут быть просто животными. — Ну, — вдохновляясь, продолжала допрашивать Сьюки, — ты хоть встречалась с моим лучшим другом сержантом Буффало? Вот мужчина, какие бывало попадались в мое время. Только не обижайся, Фредди, дорогая.

— И не собираюсь, — Фредди налила себе немного вина. Ей уже стало веселее. Нью-йоркская суета и шум начинали вновь завораживать ее.

Другая потупила глаза, сосредоточенно рассматривая тарелку.

— Тетушка Сьюки, да этот самый фараон все свое время проводит с Другой. Так что предлагаю закрыть тему, — сказала Гейл. — Он ключевая фигура в операции "Дымовая завеса" для "Кармен". Благодаря ему нам удалось сохранить репутацию всех заинтересованных сторон.

— Другая, надеюсь на твой хороший вкус в выборе мужчин. Приезжай ко мне в Сент-Моритц на новогодний бал, — искушающе пропела баронесса. — У меня собираются лучшие в Европе молодые люди! — громко, на весь ресторан произнесла Фредди: ей хотелось, чтобы весь зал влюбился в ее голос. Где-то рядом послышался звон: парнишка кубинец опрокинул на пол поднос с хрустальными бокалами. Другая хихикнула.

— Посуда бьется — к удаче. За Зельтцеров! — Она подняла бокал шампанского. Сидящая за соседним столиком компания тоже подняла свои бокалы. Повсюду светились широкие улыбки.

— За Зельтцеров! Ура! Ура!

Гейл, выпив свой бокал с кокой, запустила руку под стол и достала для каждого из своих друзей и партнеров по бизнесу маленький подарок — чтобы чем-то отметить их новый союз.

— Дорогие мои друзья! Благодарю вас за то, что вы нашли время разделить со мной мое счастье и мою радость. Я же своими силами создала кое-что только для вас. "Кармен" не станет выводить на рынок этот особый аромат. Он для вас одних.

— Из личной лаборатории Гейл, — пропела с мягким акцентом баронесса, распаковывая красную обертку.

— Только для нас, ни для кого больше? — Сьюки обожала секреты.

Гейл отвинтила пробку великолепно вырезанного хрустального флакона в форме тонкого алмазного небоскреба с выгравированными рубиново-красными буквами. Запахи аниса, мирры, олеандра, сосновой хвои коснулись обонятельных рецепторов леди. В этом запахе была неуловимая летучесть Нью-Йорка и налет таинственности, горечь перца и средняя нота запаха мужской кожи. Басовая, нижняя нота, была эфирной и сладкой. Шедевр Гейл!

Фредерика, на глазах которой выступили слезы, уловила, что сладость аромату придает экстракт ванили.