Джейн Арчер - Сладостная пытка

Луна ярко сияла на темном небе, окутывая мягким серебряным светом погруженный в полутьму Нью-Иорк. Для начала апреля ночь выдалась необычайно холодной, и прохожие спешили поскорее покончить с делами и очутиться в тепле и уюте собственного дома. Даже те, у кого не было такой надежды, все же не задерживались на улицах: по закоулкам протянулись длинные тени, в ушах свистел ветер, откуда-то доносились неясные шорохи. Звонкое цоканье копыт по булыжным мостовым казалось стуком невидимых часов, отщелкивающих секунды; белые облачка пара вырывались из ноздрей измученных животных.

Но люди, собравшиеся в душной прокуренной библиотеке скромного дома Стентона Льюиса, не обращали внимания ни на разыгравшуюся метель, ни на ледяной холод. Для этих четверых ночь выдалась под стать их тяжелым мучительным думам.

– А по мне, так нужно прикончить Олафа Торсена, и чем скорее, тем лучше, – с горечью пробормотал Стентон Льюис и, отойдя от окна, принялся мерить шагами узкую, заставленную книгами комнату.

– Но мы пытались избежать этого, Стен, – запротестовал Уинчелл Кларк, рассеянно дергая себя за ухоженные усики, составлявшие предмет его гордости, и недоуменно разглядывая человека, все эти годы бывшего для трех братьев Кларк скорее сыном, чем племянником.

– Да послушайте же все вы: либо мы убьем этого типа, либо потеряем огромное состояние, а я не имею ни малейшего намерения проститься с такими деньгами! Слишком долго мне пришлось ждать! – нетерпеливо вскричал Стен, усаживаясь в скрипучее кожаное кресло.

– Ну что ж, мы предоставили Александре полную свободу в выборе подходящей партии, и, честно говоря, не могу взять в толк, почему она отвергала наших мальчиков одного, за другим, да еще задирала при этом нос! – раздраженно воскликнул Уилтон Кларк, затягиваясь дорогой сигарой. Подумать только, отказать его сыну, двадцатичетырехлетнему красавцу!

– Пропади она пропадом, наглая девчонка! – воскликнул Уильям Кларк. – Точь-в-точь как ее папаша, так же чертовски горда и упряма! Попробовал бы кто хоть слово поперек сказать Александру Кларку! А яблочко от яблоньки недалеко падает!

– Чистая правда, – подтвердил Уинчелл. – Никогда не забуду, как Александр появился на балу у Мэджи с таким спесивым видом, словно ему все нипочем, оглядел гостей и направился прямо к Дейдре Мэджи!

При одном воспоминании о делах давно минувших дней лицо старика покрылось пурпурными пятнами. Уилтон застонал, очевидно, разделяя чувства брата.

– Подошел к ней, – продолжал Уинчелл, – этак самоуверенно улыбаясь и выступая, что твой павлин! Сроду не ходил как все нормальные люди!

– Черт меня побери, ты прав, – вмешался Уилтон, хлопнув по полированной книжной полке, откуда поднялось крохотное облачко пыли – похоже, ни хозяин, ни слуги давненько уже не притрагивались к книгам.

– Устремился прямо к Дейдре Мэджи, словно не мы ухаживали за ней все это время, пока он торчал в своем дурацком университете, и заявил: «Вы самая прекрасная девушка здесь, и я собираюсь жениться на вас!» – докончил Уинчелл, задохнувшись от злости.

Пока он откашливался, Уилтон и Уильям злобно взирали друг на друга, все еще не смирившиеся с тем, что произошло двадцать лет назад, ибо Александр Кларк не раз подавал им повод для обид и претензий.

Он унаследовал фамильную судоходную компанию. Они же получили там не слишком значительные должности. И только потому, что отец Александра в отличие от их отца имел счастье появиться на свет первым! До сих пор несправедливость судьбы терзала их подобно утонченной пытке. В довершение всего Дейдре Мэджи, красавица, дочь партнера фирмы была украдена у них тем же Александром. Он женился на ней, и это по сей день приводило братьев в бешенство: ведь девушка была не только самым прекрасным созданием на свете – получивший ее руку одновременно становился равноправным партнером в компании, которая с самого начала должна была принадлежать им. Если бы Дейдре выбрала одного из них. Если бы...

– Никогда не мог понять, что Дейдре в нем нашла, – проворчал Уинчелл, невольно нарушая напряженное молчание, повисшее в комнате.

– Она заслуживала лучшей судьбы, – заявил Уильям.

– Господи, какая была красавица, – мечтательно пробормотал Уилтон. – Другой такой свет не видывал. Само совершенство.

Стен Льюис терпеливо слушал сентиментальный бред дядюшек, но в конце концов ему это надоело. У него и без того есть о чем беспокоиться! Пора заткнуть неудержимый поток старческих сетований на несчастную любовь и утерянные навеки возможности завладеть компанией.

– Очевидно, ваша идеальная Дейдре все же обладала одним громадным недостатком, – презрительно улыбаясь, сухо заметил Стен. Все трое уставились на него, отказываясь верить такому богохульству. Стен намеренно долго тянул с пояснениями, пораженный их глупостью и слепотой.

– Ирландец! Ее отец был ирландцем! Дейдре родилась чистокровной ирландкой!

Братья Кларк долго смотрели на Стена, прежде чем признать ужасную правду и неохотно кивнуть. Однако Стен неумолимо продолжал:

– И в ее дочери бушует ирландская кровь, только этим и объясняются все безумные выходки. В сочетании с гордостью и упрямством Кларков получается довольно взрывчатая смесь, и перед нами возникает огромная проблема, которую зовут Александрой Кларк, – холодно отчеканил Стен; взгляд ледяных глаз по очереди останавливался на каждом из дядюшек, пока он не удостоверился, что снова вернул их к реальности и заставил заниматься делом.

– А я-то надеялся, что она вырастет похожей на мать, – печально покачал головой Уилтон, – милой и послушной и станет делать все, что ей велят...

– Боюсь, вы несколько ошибались в определении характера давно усопшей Дейдре. В конце концов, она вышла замуж за человека, которого вы ненавидели, и если он был хотя бы вполовину так плох, как вы утверждаете, этот поступок потребовал немалого мужества, – цинично усмехнулся Стен.

– Мы никогда не говорили, что ей недоставало мужества, – запротестовал Уинчелл.

– Конечно, – поддержал Уильям.

– Просто по доброте душевной Дейдре не могла ранить чувства Александра Кларка, отказав ему, – вмешался Уилтон, энергично кивая, словно пытаясь уверить себя в своих словах.

– Верно. Возможно, она сбежала бы от него, проживи они чуть подольше, – высказал Уинчелл заветную мечту, которой так долго тешил себя.

– Точно. Дейдре в два счета узнала бы обо всех его подлостях, – вторил Уильям.

Стен раздраженно закатил глаза к потолку: дядюшки снова вернулись к давним воспоминаниям и бредовым фантазиям. И это он вынужден слушать едва ли не с самого детства, все тридцать девять лет! Слушать, несмотря на то, что у него есть план, как исправить допущенную несправедливость и заполучить компанию в полную собственность. Но старикам ни до чего нет дела, кроме как оплакивать трагическую гибель Дейдре. «Говоря по правде, ни одного из них не назовешь деятельным человеком – неудивительно, что Дейдре Мэджи предпочла неотразимого обаятельного. Александра Кларка», – думал Стен под несмолкающее дребезжание старческих голосов.

– Это он убил Дейдре! – рассерженно произнес Уинчелл. – Не мог жить, как все люди! Вечно был недоволен! Удивительно, как еще не довел до краха компанию!

– Это он настоял, чтобы Дейдре сопровождала его в том злосчастном пробном рейсе на новом идиотском судне! – прошипел Уилтон, откусывая кончик сигары и взволнованно сплевывая его в огонь.

– Нам не нужны были новые корабли! Старые могли служить еще много лет, в конце концов, они были достаточно хороши для наших предков! Если Александр так нуждался в новых судах, то строил бы их по образцу старых! – возбужденно размахивая руками, заявил Уильям, захваченный общим настроением.

– Вот он и убил ее. Все пошли ко дну вместе с этой дырявой посудиной, – вздохнул Уинчелл.

– Жаль только, что их единственное дитя осталось на берегу, – добавил Уильям. При мысли об Александре его выцветшие глаза коварно блеснули.

Стен понял, что сейчас самое время вернуться к делу.

– Да, – согласился он. – С самой их гибели от нее, кроме неприятностей, ждать нечего. Вам еще тогда следовало бы взять в свои руки управление компанией! И вы могли бы заполучить ее в полную собственность, если бы Александр Кларк прозорливо не поручил все опекуну до совершеннолетия дорогой доченьки! Уже восемнадцать лет вы пытаетесь перехитрить Олафа Торсена, единственного человека, которому Александр доверил дочь и кампанию. Единственного, которому передал управление фирмой и кого назначил опекуном Александры, пока та не достигнет двадцати одного года. И этот просоленный морской волк, простой капитан оказался грозным врагом, не так ли, джентльмены? – холодно осведомился он, безжалостно бередя открытые раны.

– Джентльмены, – продолжал он как можно убедительнее, – скоро Александра Кларк станет совершеннолетней. Совершеннолетней! Мы пытаемся выдать ее замуж за нашего человека, который смог бы получить контроль над компанией! Слишком долго она слушалась во всем Торсена, слишком долго он ее защищал, слишком долго выступал против нас. Согласитесь со мной, и больше он никого не потревожит! Тогда волей-неволей Александре придется обратиться к нам. Что же касается меня... я с радостью прикончу Торсена.

– Но, – едва слышно пролепетал Уинчелл, – откуда мы знаем, что ты станешь на нашу сторону, когда... когда...

– Я ваш племянник. Надеюсь, этого вы не забыли? – рассмеялся Стен. – Я всегда был и останусь одним из вас. К тому же мне понадобится ваша помощь в управлении компанией, – пояснил он, понизив голос, стараясь заверить стариков в полнейшей невинности своих намерений. – Что ни говори, а никто не упрекнет, будто вы не дали ей возможности выбрать самой!

– Мы предлагали ей долгую спокойную жизнь с добрым мужем и детьми! – оправдывался Уильям. – И согласись она, Торсен по-прежнему был бы рядом.

Уильям развел руками, словно он лично сделал все, что мог, для счастья Александры.

– Верно, – вставил Уилтон. – Разве не мы втроем пришли к Александре и сказали, что она может выйти замуж за любого из наших сыновей? Почти ее ровесники, хорошо образованные, прекрасно одетые красивые молодые люди! Каждая девушка в этом городе была бы на седьмом небе от счастья, но все они ждали Александру, как мы в свое время – Дейдре.

– Да, – фыркнул Уинчелл, – но она отплатила нам черной неблагодарностью, раскричалась и заявила, что видеть их не желает. Дескать, мы не позволяем ей встречаться с другими подходящими молодыми людьми, поскольку запретили устраивать бал по случаю первого выезда в свет! Какая наглость!

Стен тихо хмыкнул. Наконец-то ему удалось привлечь их внимание!

– Ну что же, – начал он, – все, что вы сказали, – чистая правда, джентльмены. Надеюсь, вы готовы исправить допущенную несправедливость и позаботиться о собственных интересах и компании?

– Мы всегда делали все, что могли, для компании, – раздраженно проворчал Уинчелл.

– Конечно, джентльмены, конечно, – поспешно заверил Стен, боясь ранить их гордость. – А я соглашался с вашими матримониальными планами, но Александра отвергла их, несмотря на ваши намеки относительно чересчур крепкого здоровья Торсена.

– Не могу понять ее... просто не могу, – промямлил Уинчелл, дергая себя за бороду, не в силах разъединить путающиеся в памяти образы Александры и ее матери.

– Полагаю, вы помните условия нашей сделки? – осведомился Стен. – Я женюсь на крошке наследнице.

«И не только из-за денег», – добавил он про себя, наслаждаясь видением красавицы Александры, покорно ожидающей его в брачной постели.

– Да, я женюсь на Александре после того, как мы избавимся от Торсена, и постараюсь с ней справиться. Мне нужно лишь заручиться вашим согласием, что затем мы вместе станем управлять компанией.

Он обвел пристальным взглядом любящих родственников, благоразумно умолчав о том, что не собирается ни с кем делить власть.

В комнате воцарилось молчание. Старики напряженно хмурились, но, кажется, Стену удалось подвести их к логическому выводу – компанию необходимо получить любой ценой. Александре нельзя позволить выйти замуж за человека, не имеющего отношения к семейству Кларк.

Три пары помутневших глаз блеснули злобно и торжествующе. Братья согласились – Стен видел это по их лицам.

– Итак, джентльмены, – настаивал он, подталкивая их к принятию последних бесповоротных обязательств, от которых нельзя будет впоследствии отречься.

Все трое одновременно кивнули. Стен вскочил, охваченный бешеной энергией, горячившей кровь.