Марджори Фаррелл - Сладостное пробуждение

Рассказ Клер о супружеской жизни изумил Сабрину. Ей казалось, что она прекрасно знает Джайлза, но теперь начала понимать; именно их родственная близость мешает видеть брата таким, каков он есть. Во всяком случае, перед Клер была более ясная картина.

Несколько дней Сабрина пристально наблюдала за Джайлзом, пытаясь смотреть на него глазами постороннего наблюдателя.

Он вовсе не плох, этот Джайлз Уиттон, замечающий то, на что многие из его друзей просто не обратили бы внимания: и заплаканные глаза горничной, обиженной лакеем, и усилия повара, изощрявшегося в приготовлении его любимых блюд, и молодую леди, которую никто не приглашал танцевать.

Сабрина видела и то, как брат старается наладить отношения со своей женой…

Когда она видела, как Джайлз по-рыцарски ведет себя с Клер, как он делает вид, что у них все в порядке, как нежно целует жену перед тем, как им разойтись по разным спальням, то чувствовала, что его доброта не будет оценена по достоинству и брат медленно и терпеливо разрушает свой брак.

Сабрина поняла и чувства Эндрю, но вовсе не хотела ждать вечно, пока что-то прояснится, потому что не обладала таким терпением, как Джайлз.

Правда, очень скоро Джайлз стал понимать, что происходит. Сначала он пытался не думать о сказанном Клер, отогнать мрачные мысли о ее внезапной вспышке. Мысли самого разного толка возникали в сознании лорда Уиттона: «Я ведь люблю ее уже так долго и преданно… Многое изменилось… только мое чувство осталось прежним… Разве я виноват, что Клер занимает такое важное место в моей жизни? Ну как мне было не ответить на призыв ее невинности и уязвимости?».

Чтобы разобраться во всем, Джайлзу просто необходимо быть честным к самому себе. Конечно, ему не хотелось слишком много думать о ее браке с лордом Рейнсборо, задавая себе один и тот же вопрос: почему она не искала ничьей помощи — ни его, ни своей семьи.

Когда закончился суд над ней, Джайлз хотел одного — полностью вычеркнуть из своей памяти все связанное со смертью мужа Клер. Он знал, что Джастин мертв… Но думал об этом так, словно этот факт не имеет никакого отношения к ней. Не мог Джайлз признаться даже себе, что допустил ужасное равнодушие… Его любимое дитя, его любимую Клер били, истязали, на нее пролилась чужая кровь… Как признаться самому себе, что ее нашли стоящей над своим мертвым мужем, которого убила именно она?!

Джайлз не мог не чувствовать тревогу, охватившую Сабрину, но поговорить с ней пока не хотел. Скорее всего, именно их духовная близость стала тем камнем преткновения, который мешал откровению друг с другом. К тому же его сестра — женщина и, естественно, у нее женский взгляд на многие вещи… Ему же нужен человек, который сможет помочь разобраться в себе и обрести душевный покой.

Поэтому, как только Эндрю появился в свете, Джайлз попытался выкроить несколько минут для откровенного разговора с ним. Но это оказалось трудно сделать практически: лорд Эйвери, казалось, на этот раз словно прирос к своему брату, ни на минуту не оставляя его одного. Только после его ухода друзья смогли остаться наедине.

— Кажется, твой брат уже прослышал про твоего нового клиента, — пошутил Джайлз.

Эндрю тяжело вздохнул.

— Конечно, нужно было его сразу оборвать… Он тут так возмущался… Высказал мне все о недостойном поведении Грэндхэма и о том, что я могу потерять уважение всего света… Неужели я похож на человека, желающего презрения общества? Хватит с меня и того, что защищал убийцу… О, прости, Джайлз! Само вырвалось… я не хотел говорить об этом.

— Ничего, Эндрю… Мне нужно поговорить с тобой об очень серьезных вещах.

— Ты имеешь в виду Клер? Но ведь я просто повторил нелепости моего брата… Ты же не думаешь, что я придерживаюсь его точки зрения?

— Нет, нет, я даже и не думал обижаться… Послушай, сейчас я не могу тебе всего объяснить. Ты будешь завтра в своей конторе после обеда? Сегодня мне, вероятно, не стоит идти к Карстрайзам… Может быть, пойдем вместе?

— Вообще-то, мне не хочется показываться на людях, пока суд не окончится, — с улыбкой заявил Эндрю. — Но, тем не менее, к семи буду там.

— Тогда все в порядке, — сказал Джайлз. — Там и встретимся.

На следующий день Джайлз, извинившись перед Клер и Сабриной за то, что не может сопровождать их на музыкальный вечер, пообещал встретиться с ними на рауте у Карстрайзов. Стояла теплая погода, и он оделся довольно легко. Но едва Уиттон доехал до конторы Эндрю, как заморосил мелкий дождь.

Клерк без промедления принял его.

— Мистер Мор сейчас освободится, милорд. Он сказал, что ждет вас и просил предложить вам что-нибудь выпить.

— Очень признателен… Пожалуйста, бокал шерри, — сказал Джайлз, снимая вечерний пиджак.

Через пару минут вышел Эндрю. Отпустив клерка домой, он провел своего друга к себе.

— Кажется, начинается дождь, Джайлз, — поглядев в окно, сказал он.

— Господи, какой же я дурак… Ведь я пообещал Клер и Сабрине встретиться с ними позже, но, если непогода затянется, могу представить, каков будет мой вид, когда я предстану перед ними.

— Не беспокойся… Если ливень не кончится, я, так уж и быть, дам тебе свое пальто.

Эндрю взял бутылку шерри и свой бокал, заранее поставленный клерком на стол.

— Еще немного?

— Да, спасибо.

— Ну, так о чем ты хотел поговорить со мной?

Джайлз заколебался… Теперь, когда он здесь, начать разговор оказалось неимоверно трудно. Как доверить даже самому ближайшему другу самые интимные подробности своей семейной жизни?

— Из того, что я вчера слышал, следует только один вывод: речь пойдет о Клер. Да, Джайлз?

— Да, о ней. Хотя… И обо мне тоже.

Эндрю откинулся на спинку стула и вытянул свои длинные ноги.

— У меня времени сколько угодно, а вот тебе, насколько я знаю, через час нужно быть на рауте, — пошутил он.

— Тебе ведь никогда особенно не нравилась Клер, не так ли, Эндрю? Я уже говорил тебе, что, встретив ее в первый раз много лет тому назад… Нет, не то… В общем, я боялся нехватки дружеского тепла в наших отношениях…

— Да, да… — перебил его Эндрю. — Стиль вашего общения определился довольно рано: она нуждалась в заботе, а ты ей это обеспечивал… Меня всегда поражал контраст между деятельным и сильным характером Сабрины и мягкой, уступчивой натурой Клер.

— Моя сестра чудесная женщина, Эндрю, но мне никогда не хотелось, чтобы такая особа стала моей женой. Мне вполне достаточно одной Сабрины… Все замкнулось на Клер… с того самого первого лета. Мне даже нравилось, что она не может обходиться без моей поддержки и защиты. Я делал все для нее, чтобы она чувствовала себя счастливой.

— Оно и видно, — с долей сарказма в голосе заключил Эндрю.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Только то… Ты так занялся устройством ее счастья, что совсем позабыл о своем. И даже когда она выбрала Рейнсборо, ты проявил это свое, так называемое, проклятое понимание.

— А что мне оставалось делать?

— Нужно было бороться за нее, убедить ее в своей преданности и любви.

— А если бы Клер вышла за меня замуж только из-за того, что чувствовала свою вину? Ведь могло так случится, Эндрю? Она ведь думала обо мне просто как о друге и считала — я отношусь к ней так же.

— Потому что ты позволил ей так думать!

— Мы не можем приказать любить… Джастин Рейнсборо сумел разбудить в Клер истинную страсть… Она не виновата в этом.

— Я и не обвиняю… Не обвиняю ни ее, ни тебя, Джайлз. Я говорю только о том, как ты смог допустить, чтобы Клер вот так запросто ушла от тебя?

Рука Джайлза так судорожно сжалась при этих словах друга, что тонкое стекло бокала едва не треснуло.

— Я уже понял это…

— Ну, ладно… Вы оба изменились… Когда ты попросил меня защищать Клер, я согласился, но только ради тебя. Но когда я поговорил с ней, то стал это делать ради нее самой. Эта женщина, которую я привык считать слабой и пассивной, вдруг проявила такую смелость, о какой никто и не подозревал.

— Смелость, которая удерживала ее рядом с Рейнсборо? Даже после истязаний она всегда возвращалась в его постель… И ни у кого никогда не просила о помощи, даже у собственных родителей…

Эндрю задумчиво потягивал шерри.

— Не думаю, что кто-либо из нас двоих сможет понять когда-нибудь, чем для нее были эти годы… Джастин Рейнсборо обманул не только Клер. Он смог ввести в заблуждение весь свет. Хотя из рассказанного можно сделать единственный вывод: слово «обманул» не совсем точно в данном случае. С самого начала этот человек оказался един в двух лицах, причем оба вполне реальны. Клер испытывала страсть к мужу, со временем превращающегося в лютого зверя. И это продолжалось очень долго…

Джайлз потер глаза.

— Не знаю, что для меня труднее… То, что Клер любила его и поэтому оставалась с ним, или то…

— …что она убила его?

— Да.

— Звучит так, словно ты злишься на нее: почему, мол, она не сделала этого сразу? Ты обижаешься за это и одновременно боишься совершенного ею поступка…

— Она убила человека, Эндрю! И не просто человека, а своего мужа.

— Клер хотела защитить себя, да и тебя тоже, Джайлз.

Уиттон встал и сделал несколько шагов к столу, за которым сидел Эндрю.

— Женившись на ней, я думал, что смогу сделать так, чтобы жена обо всем забыла и стала бы счастливой.

— На ком ты женился, Джайлз? И кого ты любишь сейчас? Клер Уиттон или Клер Дайзерт, которую любил много лет тому назад?

Джайлз вздрогнул и посмотрел прямо в лицо друга.

— И моя жена задала мне тот же вопрос…

— У тебя есть ответ на него?

— Не знаю. Я предаюсь размышлениям — в этом весь мой ответ…

Джайлз помолчал и продолжил:

— Мы больше не спим вместе, — тихо проговорил он. — Хотя внешне наши отношения не изменились. Не исключено, между нами никогда не будет близости…

От такой откровенности друга Эндрю неожиданно для себя смутился.

— Я не слишком хорошо разбираюсь в этих делах, Джайлз. Может быть, ты и прав… Но я оптимист и думаю, что ты сумеешь увидеть истинную Клер и полюбить ее… Ее… настоящую… Многое еще может измениться.

— Эндрю, а ты смог бы полюбить женщину, убившую человека?

— Джайлз, ответь мне… Ты любишь своего отца?

— Конечно… А какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Когда твой отец служил в армии, ему много раз приходилось убивать…

— Но ведь то была война! Если бы он не убивал, убили бы его.

— Джайлз, — жестко сказал Эндрю, — Клер сделала то же самое. Тебе разве не хотелось ее спасения? А как она могла это сделать? Развод? Она все равно бы погибла… Сопротивление? Оно приводило его в бешенство… Оправдываться, уговаривать его? Но от этого становилось еще хуже. У нее не было выбора! Любящий муж исчез навсегда, а на его место пришел злобный мучитель. Тот, чьи руки обагрены кровью, Джайлз! Он убил их ребенка и едва не убил свою жену.

Уиттон опустился на стул.

— Мне кажется, я начинаю понимать… И ты, и Клер — вы оба правы… Что-то мне постоянно мешало понять это…

— Извини за мою откровенность, Джайлз… Конечно, мне легче, чем тебе, увидеть новую Клер: ведь это не я любил ее столько лет. Сейчас тебе просто необходимо время, чтобы все улеглось.

— Я высоко ценю твою честность, Эндрю. Это как раз то качество, которое меня так восхищает в тебе, — Джайлз сделал небольшую паузу, — и, наверное, нравится моей сестре.

— Ох, Джайлз, вот это удар!

— Одному лишь богу известно, что еще прозойдет между мной и Клер… Что касается тебя, насколько я понимаю, гордость удерживает тебя от… дружбы с Сабриной.

— Она заслуживает лучшего… Вряд ли ты захочешь увидеть свою сестру замужем за человеком с такой подмоченной репутацией, как у меня.

— Я хочу, чтобы Сабрина просто была счастлива, Эндрю, хочу ее брака с любимым человеком. А любит она только тебя…

Эндрю хотел что-то возразить, но передумал.

— О, не пытайся говорить… Просто подумай об этом.

Джайлз перевел взгляд на окно.

— Дождь превратился в настоящий ливень. Пока найду кэб, буду в грязи с ног до головы.

— Здесь у меня есть пальто… Пожалуйста, возьми его.

— Не могу… Ты сам промокнешь до нитки.

— Но я же не собираюсь к леди Карстрайз!

Сняв пальто с вешалки, Эндрю протянул его Джайлзу. Посмотрев на свой вечерний костюм, товарищ сдался.

— Отлично. Спасибо тебе, Эндрю, за все. Мор помог ему одеться.

— Желаю тебе удачи, Джайлз. Желаю тебе и Клер счастья, вы заслуживаете его.

Уиттон улыбнулся, помахал рукой и, втянув голову в плечи, как черепаха в панцирь, вышел на улицу под проливной дождь.

Он осторожно шел по булыжной мостовой, стараясь не угодить в лужи. «Во что превратятся мои вечерние туфли, которые пропускают воду, как бумага?» — подумал Джайзл.

Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как из соседнего переулка вышли двое. Оглянувшись, Джайлз увидел кэб, стоящий на другой стороне улицы. «Странно, — подумал Уиттон, — ведь там никогда не было стоянки». В это мгновение чьи-то мощные руки схватили его сзади, сжали, как в тисках, его локти, и, не успев понять, что происходит, Джайлз почувствовал на своем лице тряпку, пропитанную хлороформом. Пытаясь вырваться, Уиттон угодил локтем в чей-то дряблый живот. Еще минута — и он бы оказался на свободе, но наркотик затуманил его сознание, и Джайлз тяжело упал на руки своих преследователей.