Зак пробыл с Эбби неразлучно последние несколько недель и обнаружил, что ему очень трудно с ней расстаться. Ему очень хотелось схватить ее и целовать, пока ее губы не станут снова податливыми, а она не задохнется от страсти.

– Не беспокойся, травы, которыми пользуется мой народ, окажут нужное действие, – успокоила его Эбби.

Зак уставился на ее губы, сгорая от желания поцеловать девушку. Но он так и не отважился приблизиться к ней, потому что в соседней комнате находились Пор-теры.

– Мне пора уходить, Эбби. Будь счастлива, – прошептал он нежно, повернулся и вышел за дверь.

Эбби уныло смотрела ему вслед. Мысли путались. Она вспомнила ночь, когда они с Заком лежали в объятиях друг у друга. Тогда они не были врагами, они стали любовниками. Он сделал ее женщиной, она отдала ему девственность, с готовностью падшей женщины приняла его страсть. Она наслаждалась прекрасными ощущениями, подчинялась ему горячо и искренне и не хотела, чтобы все это кончилось. Но все хорошее, всегда заканчивается. Ощущение раскованности сменяется чувством вины и раскаяния. К несчастью, она не очень раскаивалась в содеянном. Ей хотелось еще раз испытать радость и отчаяние любовных объятий.

Но она ненавидела его в те минуты, когда он жалел ее. Отказалась выйти замуж, потому что он сделал предложение только из чувства вины. Он белый, а бледнолицым нельзя доверять. Сердце Эбби было хрупким и нежным, чтобы доверить его мужчине, который способен на жестокие поступки.

В комнату вошла Белинда и расстроилась, увидев, что Зак ушел.

– Он уже ушел? – разочарованно спросила она.

– Да, – безразлично ответила Эбби. Белинда строго посмотрела на нее.

– Между тобой и капитаном Мерсером было что-нибудь такое, о чем я не знаю?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Эбби, прикидываясь дурочкой. – Язык белых людей труден для меня.

– Мне кажется, ты все отлично понимаешь, – заявила Белинда. – Я все знаю об индейцах. Они дикие язычники без всяких моральных норм. Сколько у тебя было мужчин, с которыми ты переспала? Десять? Двадцать? Ого? Интересно, Зак тоже входит в число твоих любовников?

Если бы Эбби не была сбита с толку столь яростными нападками, она тотчас же бросилась бы в бой, быстро и проворно выхватив нож из чехла. Распахнув бизонью шкуру, которая все еще была накинута на плечи, она осторожно потрогала рукоятку ножа, висевшего у нее на поясе, но все-таки сдержалась, подавила желание вонзить его в сердце белокурой ведьмы.

Белинда испуганно побледнела, когда увидела охотничий нож, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Девица медленно попятилась к двери, с ужасом глядя, как Эбби ласково поглаживает рукоятку.

– Ты не посмеешь, – прошептала она сквозь стиснутые зубы.

– Ты так считаешь? – угрожающе парировала Эбби. – Ты оскорбила меня своими подлыми словами. Чей-ены – благородный народ. Их девушки чисты и невинны. Советую тебе пересмотреть свое мнение об индейцах, иначе ты горько пожалеешь.

– Ты блефуешь, – вызывающе заявила Белинда. – Ты не посмеешь дотронуться до меня. Капитан Мерсер привел тебя в наш дом. Подумай, как отразится твой поступок на его репутации. Он больше не отвечает за тебя, с тех пор, как привез в Форт Лион, – она злобно рассмеялась. – Он не обременит свою жизнь такой дикаркой, как ты.

– Возможно, его устроит такая женщина, как ты, – ласково сказала Эбби. – Ты хочешь получить его, Белинда. Может быть, он даже возьмет тебя в Бостон, когда будет уезжать. Но если бы я находилась на твоем месте, то не слишком бы на это рассчитывала. Сомневаюсь, что ты подходишь Заку.

– Ты зовешь его Заком? – ужаснулась Белинда. – Ни одна порядочная женщина не должна обращаться к мужчине по христианскому имени.

– А я не христианка и не собираюсь подчиняться вашим правилам. Я заслужила это право, когда спасла Заку жизнь и сделала его своим рабом.

– Рабом! – изумленно вытаращилась на нее Белинда. – О, Боже, все гораздо хуже, чем я могла себе представить. А что конкретно обязан делать раб? – заинтересовалась она, мрачно взглянув на Эбби.

– Зак делал все, что я ему приказывала, – коротко ответила Эбби.

Белинда все еще стояла с открытым от удивления ртом, когда в комнату вошла Милли.

– О, капитан Мерсер уже ушел. Он такой добрый человек, – женщина обратилась к Эбби. – Надеюсь, что ты будешь счастлива в нашем доме, дорогая. Почему бы тебе не пойти с Белиндой? Мы выбрали одежду, уверена, тебе понравится. После хорошей горячей ванны, ты переоденешься и почувствуешь себя совершенно другим человеком. Ты, должно быть, многое пережила за годы, которые провела среди чейенов. Они с тобой плохо обращались, дорогая?

Эбби знала, что Милли добрая и милосердная женщина, но ее злило, что люди верят собственным домыслам, будто Белый Орел и чейены плохо с ней обращались, когда на самом деле все было наоборот. Белый Орел и Серая Горлица были добрейшими родителями, о каких может мечтать девочка, если ее кровных родителей нет в живых.

– Со мной не обращались дурно, – заявила Эбби, решив раз и навсегда покончить с пустыми разговорами. – У меня было счастливое детство. Мои приемные родители обожали меня и Быстрого Ветра.

– Быстрого Ветра? – удивленно спросила Милли.

– Быстрый Ветер – мой брат.

– Твой индейский брат? – презрительно поинтересовалась Белинда.

– Мой белый брат. Мы были вместе, когда Белый Орел нашел нас.

– А где он сейчас? Он приедет в Форт Лион?

– Быстрый Ветер никогда не оставит наш народ.

– Твой народ – белые люди, дорогая, – настойчиво напомнила Милли.

Эбби надменно вздернула подбородок, но ничего не ответила. Что она могла сказать людям, которые ничего не понимают?

– Ну, да. Это неважно. Ты здесь, среди людей, к обществу которых принадлежишь по рождению. Вот увидишь, ты привыкнешь.

«Нет, – подумала Эбби, направляясь в комнату Белинды. – Я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Я не привыкну».

ГЛАВА 11

– Я не надену это орудие пыток!

Эбби упрямо сжала губы, серебристые глаза сердито сверкали и красноречиво свидетельствовали о ее презрении к современной одежде.

– Но, дорогая, женщинам необходимо носить корсеты, – с оттенком легкого раздражения объясняла Милли. – Со временем ты привыкнешь.

– Почему я должна носить эту дрянь? – спросила Эбби. – Платье сидит хорошо и без этого. Неужели двух нижних юбок и, – она попыталась найти в своем пока ограниченном словарном запасе нужное слово, – и сорочки недостаточно? В тунике гораздо удобнее. Мне она кажется очень красивой. Я ее сама вышивала.

– Ходить без корсета то же самое, что разгуливать голой, – заявила Белинда, завистливо рассматривая стройную фигуру Эбби. Ей очень хотелось, чтобы у нее была такая же тонкая талия и полные упругие груди. – Твоя туника слишком непристойна. Под ней отчетливо выделяются соски. Неужели тебе не стыдно?

– Чейены не видят ничего позорного в человеческом теле или его отправлениях, – попыталась защититься Эбби.

– Но ты больше не живешь с чейенами, дорогая, – мягко напомнила Милли. – Ты должна привыкать к обычаям белых, коль уж вошла в наше общество. Капитан Мерсер поручил нам заботиться о тебе, потому что мы можем научить, как надлежит вести себя молодой леди.

– По-моему, это бесполезно, – с отвращением выдохнула Белинда. – Не имеет почти никакого значения, что у нее почти белая кожа, а краска с волос смылась. Невозможно изменить ее натуру.

– Я не хочу обижать тебя, Милли, – сказала Эбби. – Но я не надену корсет. В нем невозможно дышать. Я согласна надеть платье и нижние юбки, чтобы угодить тебе, но я твердо отказываюсь мучить тело в корсете.

Милли грациозно приняла поражение, но определенно, не собиралась окончательно капитулировать перед Эбби. Она и так выдержала сражение, заставив Эбби облачиться в платье и нижние юбки.

– Очень хорошо, Эбби. Оставим пока корсет в покое. Но я запрещаю тебе носить мокасины.

Эбби посмотрела на ноги, обутые в удобные мокасины и пошевелила пальцами в мягкой замше. Она однажды попыталась засунуть ноги в твердые кожаные туфли, которые купила для нее Милли, но они очень жали, и Эбби решила, что туфли ей не подходят.

Насколько она успела убедиться, туфли оказались еще одной бесполезной вещью в гардеробе белых. Они явно предназначены для истязания.

– Я не вижу ничего плохого, если буду ходить в мокасинах, – заявила она тем же тоном, каким спорила о корсете. – Почему белые столь непрактичны, когда дело касается удобной одежды и обуви? Чейены…

– Еще раз повторяю, – строго произнесла Милли. – Ты больше не живешь с чейенами. Ты белая и всегда была белой. Ты родилась белой. А теперь по поводу обуви. Ты хочешь заставить капитана Мерсера предположить, что я не справляюсь с возложенными на меня обязанностями?

Эбби совершенно не волновало, что подумает по этому поводу Зак. Глупо предполагать, что он беспокоится о ней. Прошло почти две недели с тех пор, как он привез ее к Портерам, а от него не было ни слуху, ни духу. Она видела, как он возвращался с патрулирования, но лично с ним не разговаривала. Она очень расстроилась, когда узнала, что Белинда несколько раз виделась и разговаривала с ним. Белинда не удержалась, похвасталась и постаралась убедить Эбби, что такой красивый неженатый мужчина, как Зак, постоянно окружен вниманием незамужних молодых леди, проживающих в Форте Лион.

Вспоминал ли он когда-нибудь ту ночь, когда они безрассудно отдавались друг другу, когда страсть так захватила их? Должно быть, он также занимается любовью с другими женщинами? Она так мало знает о мире белых, что буквально растерялась.

Но из того малого, что она узнала, стало ясно, что у белых мужчин, в отличие от чейенов, нет таких сексуальных ограничений. Эбби также узнала, что женщины, которые спят с мужчинами за деньги, регулярно приезжают в Форт Лион из Денвера. Белинда объяснила, что таких женщин называют шлюхами. Неужели Зак также считает ее шлюхой, потому что она спала с ним?

– Так как же мы решим с туфлями, Эбби? – высокий голос Милли отвлек девушку от горестных раздумий.

– Я буду носить их, – пообещала Эбби.

Если бы Белый Орел оставил ее, то не пришлось бы сейчас смиряться с этими глупыми обычаями. Она проклинала тот день, когда Зака Мерсера полуживого приволокли в их деревню.

Управиться с вилкой и ножом оказалось довольно нелегко. Эбби попыталась разрезать кусок мяса на тарелке, он скользил по дну и в результате оказался перед ней на столе. Тогда девушка взяла его пальцами и запихнула в рот. Думая, что никто не наблюдал за ней, Эбби подхватила пальцами несколько пластиков картофеля и отправила их следом за куском мяса.

– На самом деле, Эбби, не будь такой невежественной, – упрекнула Белинда, – воспользуйся вилкой.

– Пальцами удобнее, – заявила Эбби.

– Но так нельзя, дорогая, – терпеливо объяснила Милли.

Пристыженная, словно маленький несмышленый ребенок, Эбби резко поднялась из-за стола.

– Куда ты собралась, дорогая? – спросила Милли, глядя на Эбби поверх очков. Конечно, неприятно все время одергивать девушку, которую Милли искренне полюбила. Но Эбби нужно очень многому научиться, если она собирается жить среди белых людей.

– Пойду погуляю, – ответила Эбби. Милли вздохнула, в который раз удивляясь, от кого из родителей Эбби унаследовала такой упрямый характер.

– На улице холодно и уже темнеет. Возьми шаль и будь осмотрительна.

– Ради Бога, мама, она же не ребенок, – сердито одернула мать Белинда. – Эбби прогуливается каждый вечер с тех пор, как приехала сюда.

– Да, знаю, но все равно…

– Белинда права, Милли, – поддержал дочь Пит Портер. – Эбби не ребенок, я уверен, она сама знает, что ей делать, – он мягко улыбнулся девушке. – Не гуляй слишком поздно, Эбби, погода ухудшается.

Эбби благодарно улыбнулась Питу. Ей очень нравился ворчливый сержант. Он не выказывал своего неодобрения или снисхождения. Просто принял девушку такой, какая она есть. Редко вмешивался в беседы Милли и Эбби, считая заботы о воспитании Эбби женским делом.

– Я привыкла жить на открытом воздухе. Не беспокойтесь.

Эбби вышла на крыльцо, задержавшись только для того, чтобы переменить тесные туфли, которые была вынуждена носить дома, на пару удобных мокасин. Она чувствовала бы себя гораздо спокойнее и увереннее, если бы у нее был с собой нож, но он куда-то исчез. Эбби подозревала, что его забрала Белинда в одну из ночей, когда Эбби крепко спала.

– Ты слишком снисходителен к Эбби, папа, – капризно сказала Белинда. – Каким образом ты собираешься обучить ее всему, если так легко уступаешь?

– Девушке уже двадцать лет, Белинда. Нельзя постоянно указывать ей. Она находится здесь, чтобы научиться всему и, конечно, неприятно, что так беспомощна. Надеюсь, Эбби все-таки привыкнет к новой жизни.

– Как долго она будет жить у нас? – мрачно спросила Белинда.