Я обняла всхлипывающую Светку и погладила по голове, как маленькую. Та заревела еще пуще. Вот вам и грозная Зотова.


Светка работала на «Зощенко» уже четвертое лето, как пришла после первого курса, так и прижилась. Работала она хорошо, было чему поучиться. Носилась вихрем по сервировочной, переходя на выходе на профессиональный бесшумный шаг. Движения четкие, без суеты, память потрясающая — всех своих специалитетов она запоминала с первого же ужина, заказы, даже самые сложные, никогда не записывала. Там, где нужна, оказывалась молниеносно, при этом улыбалась очень искренне, подтверждая мнение о широте русской души. И при этом ответственная и трудолюбивая Зотова ежегодно выносила с теплохода просто невероятное количество порционных джемов, масла, кукурузных хлопьев. Но это была только вершина айсберга. Светка «крутила любовь» с поваром Серегой, и благодаря этому, к концу навигации увозила на вызванном такси пару-тройку здоровенных упаковок с сосисками, коробки с макаронами и еще кое что по мелочи. Этими продуктами она и питалась до следующего лета. Потому что прожить на стипендию нельзя. А тратить на еду деньги, заработанные в навигации и потом, официанткой в ночном клубе, Светка не могла себе позволить. Их она копила, чтобы после окончания института снять хоть какое-то жилье. Ведь из общаги ее попросят. А жить негде: Зотова приехала поступать в свой торговый из какой-то совсем глухой деревни, да еще и родителям было, по большому счету, не до нее. Вот Светка и крутилась, как могла, чтобы, как она говорила, дать себе шанс.

Я была в курсе ее нелегкой жизни, потому что украденные в предыдущем круизе продукты хранились у меня дома в холодильнике. Из общежития на лето Светка выселялась, да и опасно было хранить масло в общедоступном холодильнике. Так что, договорились, что пока все полежит у меня. Зотова, как честный человек, даже предложила долю за хранение. Но я отказалась, проникнувшись уважением к такой целеустремленности.

И вот теперь Карина со своими способностями видеть все, что видеть не надо.

Я не знала, как утешать Светку. Вроде и виновата она, конечно, а жалко. И Карину жалко, испортила отношения и даже не поняла по какой причине.

— Не обращай ты на нее внимания. Она это не со зла. Просто не думает, к чему ее рассказы могут привести, вот и все. Плюнь ты на нее.

— Ну уж нет, — Светка, видно, разозлилась по-настоящему. — Здесь она работать не будет. Это я беру на себя. Вот увидишь.

Глава 6

Савельевск — старинный сибирский город, есть на что посмотреть. Еще пришлыми казаками основан, чуть ли не теми, кто с Ермаком Сибирь покорял. Тут и старинный острог, и деревянное зодчество, и несколько монастырей. Еще и музей, посвященный тем самым казакам. Поэтому экскурсии по Савельевску долгие и подробные. Иногда даже обед приходится задерживать, если не все группы успевают вернуться.

О том, что экскурсии займут много времени, туристов предупредили еще вчера. Поэтому на завтраке никто особо не рассиживался, все торопились. Быстренько перекусили, кофе выпили для бодрости — и уже на берегу кучкуются вокруг своих гидов-переводчиков.

Первыми ушли четверо итальянцев. Без всякого гида, в свободный полет. Итальянцы вообще чересчур самостоятельные туристы. Любят гулять просто так. В прошлом году двое от теплохода отстали. Как раз в Савельевске. Они ключи от каюты не сдали на ресепшен, как положено, а унесли с собой, тоже, видно, от излишней самостоятельности. После обеда проверили — ключей невостребованных нет, значит, все гости на борту. Ну, и дали сигнал к отплытию.

Часа через полтора переводчица с итальянского поняла, что двое ее подопечных не бродят где-то по палубам, а просто не имеются в наличии.

Вернулись в Савельевск. Еще издалека увидели на пристани перепуганных итальянцев — без денег, без паспортов, зато с бесполезными на пристани ключами от каюты, а главное, совершенно не знающих русского языка — в сибирской глуши, где никто сроду не слышал итальянского.

На несколько дней эта бравая парочка умерила свой пыл и ходила чуть ли не за ручку с переводчицей. А под конец круиза все-таки сорвались и удрали общаться с аборигенами в северном поселке. Свободолюбивая нация, ничего не поделаешь. Каждый в душе карбонарий. Хорошо хоть, аборигены их к отплытию привезли на старом «Урале» с коляской с подаренной бутылкой самогона в руках.


Следом за итальянцами потянулись, уже организованно, немцы, англичане, французы. Дольше всех собирались на берегу наши. Бывшие одноклассники курили и приставали к гиду с требованием если и вести их в монастырь, то непременно в женский. Гидом у них был невозмутимый, как слон, Денис, которому на этот круиз не досталось иностранцев. А может, ему именно из-за спокойного характера поручили русскую группу. Денис жизнерадостно обещал своим подопечным все земные блага, включая женский монастырь и шашлычку на берегу, если они поторопят «девочек», собирающихся на пешую экскурсию, как на губернаторский прием.


Когда все туристы разошлись, а мы уже заканчивали уборку, в ресторан со стопкой салфеток в руках ворвалась вездесущая Карина.

— Девчонки! Парикмахершу ссаживают!

Мы кинулись к окнам и успели к самому интересному.

Покачиваясь на нетвердых ногах, парикмахерша сошла по трапу и остановилась, вытирая пот с лица. Была она какая-то неестественно бледная, со стянутыми на затылке в куцый хвостик нечистыми волосами. Все ее вещи уместились в небольшую клеенчатую сумку, которую она волочила за собой за слишком длинные ручки. Маловато вещей, вообще-то. Она, что же, даже куртку с собой не брала? На севере может быть холодно, хоть и лето в разгаре. В прошлом круизе даже снег шел — это в конце июня! А у Михалны, судя по размеру багажа, никаких теплых вещей с собой нет. Или она их в каюте забыла? Я совершенно не знакома с поведением людей, страдающих запоями, может, им как раз забывчивость свойственна. Или парикмахерша просто оставили большую сумку кому-нибудь на сохранение, чтобы не тащить самой. А когда теплоход в город вернется, она ее заберет.

На борту у самого трапа рядом с вахтенным матросом стоял старпом и внимательно следил за перемещениями ссаживаемой парикмахерши. Как будто боялся, что она вернется тайком и станет от него прятаться по подсобным помещениям. Но Михална возвращаться не собиралась. Мало того, она плюхнула свою сумку на песок, повернулась лицом к теплоходу и, уперев руки в бока, разразилась длинной речью.

Мы об этом могли только догадываться, наблюдая из-за наглухо закупоренных окон, как она часто-часто открывает рот и иногда взмахивает руками для убедительности. Ничего, к вечеру вся команда будет знать почти дословно, что сказала Михална напоследок обескураженному старпому. Будет, кому рассказать — вон сколько народу придумали себе срочные дела на главной палубе, недалеко от трапа.

Парикмахерша выдохлась, картинно плюнула напоследок себе под ноги и, подхватив сумку, бодро зашагала по деревянной лестнице, ведущей с берега в город. Даже не покачивалась уже, шла твердым шагом. Видно, полегчало ей после того, как старпом узнал о себе несколько неприятных подробностей.

— И где они теперь посреди реки парикмахера найдут? — спросила Женечка-тихоня.

Карина и здесь оказалась осведомлена лучше всех:

— Не надо никого искать! Кто-то из новеньких стюардесс раньше в парикмахерской работал, оказывается. Старпом как об этом узнал, сразу с Михалной перестал церемониться. Пообещал дверь взломать и волоком из каюты вытащить. Она и открыла сразу. А то придуривалась три дня. Теперь эта стюардесса, которая тоже парикмахер, будет работать, когда возникнет необходимость. Туристы же не каждый день записываются. Если и запишутся, то один-два человека на укладку. А в городе другого мастера возьмут, старпом уже в агентство заявку отправил, подберут.

Ну, что тут скажешь? Незаменимых у нас нет, как оказалось. Хорошо, что Володин меня не стал ссаживать. А я ведь даже и не догадалась, что часть вещей можно оставить на теплоходе и не таскать по автобусам. Михална, хоть и пьяница, сообразительней и практичней меня.


Перед обедом Нечипорук огорошил нас новостью. Туристка Марта Герцель переводится с третьей станции на первую. По ее личной просьбе. Она уже хорошо себя чувствует, но возвращаться за свой стол не хочет. Боится, и вообще, гораздо комфортней чувствует себя в компании с «русским доктором», который ее спас и очень трогательно о ней заботился.

Расходились мы подавленные. Наша третья станция в полном составе испытывала неловкость, как будто это мы Марту выжили. А Зотова, успевшая привыкнуть к русской компании, с трудом представляла, куда определить Марту. Туристов рассаживают по принципу «единого языка», а на первой станции Марте даже поболтать будет не с кем.

— Может, к ней тогда кого-то из переводчиков посадить? — предложила Светка начальству.

— Не надо, — успокоил ее Нечипорук. — Там учительница немецкого есть, она сказала, что с удовольствием попрактикуется в языке. Эта бабулька уже со всеми русскими подружилась, по-моему. Они с доктором этим везде под ручку ходят, ну, и он ее во все развлечения втягивает. Сегодня даже с берега шашлык ей притащили. Холодный и жилистый, зато от души. Бабулька была в восторге.

Ну вот! Наша жизнерадостная Марта ушла к «русскому доктору», а нам остались вредный Алекс и Анна со своими непонятными отношениями.


Анны на обеде тоже не было. Алекс сказал, что она устала на экскурсии, у нее разболелась голова и обедать она не хочет. И даже в каюту обед ей нести не надо. Потом, правда, передумал, велел приготовить еду «на вынос», но отнести вызвался сам. Не разберешь эти их отношения. То сидит рядом, как истукан, то заботится изо всех сил.

— Они, похоже, с Анной поругались, — шепнула мне Карина. — На экскурсию Алекс один пошел, Анна с самого утра в каюте сидит безвылазно.

— Ничего подобного, — так же шепотом возразила подошедшая Катя. — Не сидела она в каюте. И не ссорились они. Я видела, как они с берега под ручку возвращались.

— Не может этого быть! Я своими глазами видела, что Алекс один с теплохода уходил. А Анну я вообще не видела сегодня.

— Ты своими глазами не видела, а я — очень даже. И тоже своими собственными глазами. Возвращались рядышком, как два голубка.

— Но я же точно видела…

— Да ты в последнее время много чего видишь, — зашипела Катя, потеряв самообладание. — И болтаешь тоже слишком много. Надо тебя работой загружать, чтобы некогда было по сторонам смотреть.

Карина надулась и больше нам ничего не рассказывала. А может, просто не успела.


Я забирала в сервировочной салаты на шестнадцатый стол, когда туда влетела не похожая на себя от злости Катя.

— Не копайся сильно, — велела она мне. — Мы на станции пока вдвоем остались.

— То есть?

— Карина соком облилась. Томатным. Переодеваться побежала. Зотова — сволочь!

— А Зотова при чем?

— При том! — зашипела Катя, сжимая кулаки. — Карина же не сама облилась, она на Светку налетела с полным подносом. Дура!

— Кто дура, Зотова или Карина? — осторожно уточнила я.

— Обе хороши, — Катя просто клокотала от возмущения. — Одна прется с подносом не глядя. А вторая нарочно на дороге стоит, хотя видела, паскуда, что Манукян шесть стаканов волочит, могла бы и шагнуть немножко в сторону. Что ты встала? — заорала Катя уже на меня. — На станции никого нет, еще только напитки разнесли, а ты стоишь, рот раскрыла. Бегом давай!

Я ринулась из сервировочной от греха подальше. Тем более, Катя права — поворачиваться надо быстрее, раз вдвоем остались. Каринино переодевание займет минут двадцать. Чистая блузка-то у нее есть, а вот форменная юбка у нас всех одна. Так что, если облилась она, как говорит Катя, с головы до ног, то придется ей сейчас искать Нечипорука, идти с ним на склад, искать юбку нужного размера, попутно выслушивая Серегино ворчание. Потом, переодевшись, бежать обратно в ресторан… К тому времени уже и до десертов дойдет. Рассчитывать на Карину можно будет только во вторую посадку, а сейчас надо успевать вдвоем. Зотова — зараза!

Забежав за следующей партией салатов, я застала еще и Светку, которая и не думала признавать свою вину в случившемся.

— Надо смотреть, куда идешь, — довольно сообщила она Кате в ответ на упреки. — Сколько можно говорить об этом? А то все такие королевны, куда деваться! Только успевай расступаться перед ними.

— Да при чем тут королевны? — шипела Катя. — Ты же нарочно на пути у нее встала.

— Ничего подобного, — парировала Светка.

— Да я сама там была, Зотова. Что ты мне-то рассказываешь? Ты прекрасно ее видела и даже не подумала уступать.

— Пусть смотрит, куда идет.