— В суд… оскорбила твою кралю… Это в заграницах такое бывает! Кто в этой стране станет тебя слушать? — Ганна перестала смеяться так же внезапно, как начала, обошла Аркадия, уставилась на Юлю и дальше говорила, глядя на неё: — Отстрел одних уродов другими, убийства невинных, ограбления, исчезновения людей в массовом масштабе, а ты… — оскорбили личность. Личность пока стоит на своих ногах, моргает, видишь. Кому интересно, что её обозвали?

— Ганна Викторовна, мы с вами дружно отработали несколько месяцев, почему вы не хотите расстаться полюбовно? Я вам — конверт с большими деньгами, вы мне вежливое — «до свидания»?

— Ты-то, таёжный молчальник, почему не замолвишь за меня слово? — теперь Ганна в упор смотрит на Игоря. — Ты же обучил меня всем хитростям вашей фирмы, сколько сил и времени на меня угробил! Хвалил, что усвоила быстро. Ты же знаешь: я зверь в работе. Или тебе тоже чужая баба дороже ученицы? Ишь, стыдно… Замутился взгляд! — Ганна махнула рукой. — Что с тебя взять? Блажной и есть блажной! — Она подошла к Митяю. — Ладно, они, а ты, сукин сын, почему молчишь? И ты согласен уволить меня? Как квартирку брать напрокат, тут ты икру мечешь, как спасать тебя… — Она запнулась, но тут же пошла в атаку с новой силой: — А как помочь своей благодетельнице, так — запечатался. На твоих глазах творится несправедливость! Защити, если ты — благодарный человек, а не сволочь последняя.

Митяй потёк взглядом, выдавил из себя:

— Такое дело… жена… выгодно…

— Естественно, выгодно. Ему! — Она кивнула на Аркадия. — Не тебе же! Ты скажи, хоть раз подвела я вас с балансом, не составила вовремя договор или не подготовила бухгалтерские отчёты налоговой декларации? Минута в минуту… а услуги…

— Это оно, конечно… — перебил её Митяй. — Но тут жена… она бухгалтерские курсы кончила…

Ганна схватила стул, стоящий перед ней, и со всего маха грохнула его об пол — стул развалился.

— Вот ваш бизнес. Гоните, уйду, но я тебя, Аркашечка, проклинаю. Не будет тебе жизни. — Она вырвала у него из рук конверт, ринулась в боковую комнату, выскочила оттуда с сумкой. — Моё слово — сильное. Проклинаю. Точка.

— Не дрожи так, Юленька, — хрипло сказал Аркадий, когда хлопнула дверь конторы.

Но сам он тоже дрожал.

— Некрасиво вышло, ребята, раз и — вон, — пробормотал растерянно.

— Ты же сам говорил, она ворует, — возразил Митяй. — Все мы знаем, что ворует, — тихо произнёс Митяй слово «ворует». — А воровать хорошо?

— Плохо воровать, — в тон ему сказал Игорь. — Очень плохо воровать, но так… с ходу… нельзя.


Это уже было. Федора из их села прокляла одну женщину. И никто не знает, чем та сумела задеть её, только проклятье прозвучало перед церковью при большой толпе людей, идущих после службы домой, и женщина начала сохнуть: из молодой скоро превратилась в старую, а потом и померла.


Обеими руками Юля ухватилась за руку Аркадия. Она пойдёт к Ганне, умолит её снять проклятье!

— Не надо мне работы, Аркаша; верни её, я не хочу.

Зазвонил телефон.

— Ребята, предлагаю начать работать, — сказал Игорь. — Доложу, Аркадий, что тут без тебя происходило.

— Нечего обращать внимание на дуру. — Митяй хлопнул Аркадия по спине. — Избавились, и — слава богу! Она всегда болтала много лишнего. Садись, старик. Припасли мы для тебя сюрприз, вышли на одного воротилу. А ты, ненаглядная, загляни в комнатку, из которой вылетела наша фурия, рассмотри хорошенько место твоего трудового процесса!

Но Юля продолжала стоять и смотреть на Митяя.

Митяй знает адрес Ганны. Встать перед ней на колени. В самом деле, нельзя было так, сразу…

— Игорь, ещё раз спасибо, что взялся помочь Юле освоить компьютер и бухгалтерию, — сказал Аркадий незнакомым, чуть скрипучим голосом.

— Митяй, возьми трубку, твоя жена, — голос секретарши.

Митяй слушает жену и, когда кладёт трубку, спрашивает Юлю:

— Ну что, невеста, ты готова?

— К чему? — удивлённо спрашивает Юля, ещё не очень придя в себя.

— Свадьба у тебя, девушка! — Он распахивает один из шкафов, достаёт пакет и говорит торжественно: — Это тебе от нас, от коллег твоего мужа, первый подарок. Пройди в дамскую комнату, — он хохотнул, — правда, у нас имеется на всех лишь одно помещение для интимных нужд! И подготовься к главному событию своей жизни, а мы пока тоже немного приведём себя в божеский вид.

Аркадий улыбался и широко распахнутыми глазами так смотрел на неё, словно не было ни Ганны, ни проклятья, а существуют только они двое на свете!

— Видишь, Юленька, мои друзья приготовили нам с тобой подарок — нашу свадьбу решили отпраздновать!

— Действие — первое. Невеста одевается, все с нетерпением ждут её выхода. — Митяй закатывает глаза и воздевает руки к небу.

На негнущихся ногах Юля идёт в туалет.

Платье совсем не походит на мамино — очень открытое и полупрозрачное на груди, а тело сжимает жёсткий каркас. И туфлей таких никогда в жизни не носила: каблуки — высокие, тонкие.


Пауза разглядывания невесты затянулась.

— Вот это да! — вскричал наконец Митяй и впился взглядом в её сильно открытую грудь.

Аркадий повернулся к Митяю.

— Ты зачем раздел её? — спросил тихо. Но, чего больше было в его голосе — восхищения или недовольства Митяем, Юля не поняла.

— Действие второе, — словно не услышал вопроса Митяй. — Двигаемся все к выходу и садимся в машину. Следуем к месту назначения, там встретит нас моя супружница. Но прежде, Юлёк, погляди-ка на нас! Как тебе наши смокинги? Мы будем на твоей свадьбе такие же лощёные, какими бываем на приёмах у иностранцев! А ты, «прынцесса», не пропусти, пожалуйста, жизненно важных нам звонков! — сказал он секретарше. — Я тут жду одного деятеля, обещал позвонить вчера, и сегодня не мычит, не телится.


Они приехали во Дворец, по-другому не назовёшь светло-оранжевое здание с арками и колоннами. Два молодых человека распахнули двери перед ними и согнулись в приветствии.

В уютном небольшом зале с золотистыми цветами, с многочисленными разноцветными светильниками и странными, будто летящими конструкциями их встретила жена Митяя: туго сбитая, розовощёкая, с короткой стрижкой, с пухлыми губами — верхняя вырезана двумя аккуратными треугольниками. И глаза, и волосы — коричневые.

— Меня зовут Римма, — подлетела она к Юле. — Принимаем тебя в наше Братство и надеемся: тебе будет с нами весело.

И сразу, после её слов, заиграл оркестр.

— Кстати, новобрачная, — громко возвестил Митяй. — Оркестр именно для тебя приглашён. А в оркестре, дорогая моя, контрабасист, гитарист, саксофонист, ударник. И грохот, и лирика вместе! — Он пожирал Юлю взглядом.

— Не забывай о своих прямых обязанностях! — грозно одёрнула его Римма.

Митяй хлопнул несколько раз в ладоши, и тут же к Юле подошёл молодой человек с большой коробкой.

— Юлёк, наш коллектив дарит тебе электрокомбайн, — театральным голосом заговорил Митяй. — Ты сможешь жать соки, быстро тереть овощи, в секунду перемалывать килограмм мяса, делать протёртые супы и прочее. У комбайна много разных возможностей, и он создаст тебе необходимый комфорт. Сбережёшь время и свои нежные ручки. — Юля тут же спрятала руки за спину, потому что под ногтями у неё всегда черно от постоянной работы с землёй, и руки отнюдь не нежные и не ухоженные, как у Риммы.

Игорь улыбнулся — он хорошо понял её жест!

— А теперь, молодуха, пригласи нас за свой свадебный стол. Мне кажется, ты найдёшь на нём всё, что любишь, и то, чего не знаешь, но что тебе наверняка понравится.

Под музыку, виляя задом, Митяй впереди всех пошёл к столу. Он напевал и размахивал руками. А она всё стояла перед комбайном, не зная, что делать с ним.

Игорь поднял коробку, поставил на свободный небольшой стол и тихо сказал Аркадию:

— Ты-то что застыл? Бери жену под руку, веди к столу. Она у тебя робкая.

Без остановки Митяй произносил тосты, шутил, запевал песни, которые она знала, и выбивал мелодию на столе — вилкой и ножом. Пели все. Юля тоже пела, даже постукивала по столу, как Митяй. Из общего хора вырывался Риммин голос — очень громкий и очень красивый.

Совсем другая получилась свадьба, чем дома. Первый раз Юля была в центре происходящего, и в первый раз со дня смерти Давида Мироныча она ощущала себя и полноту окружающей жизни.

Так и запомнилась ей её свадьба — с яркими светильниками, песнями, вкусной едой и улыбающимися людьми.

Уходя, она подошла к Митяю и сказала:

— Спасибо тебе, никогда не забуду!


Начались будни.

Юлиным пальцем Игорь нажимает кнопку:

— А теперь жди, загружается.

— Что загружается? Чем загружается?

— Компьютер. Программами.

Она не поняла, но переспрашивать не стала.

Игорь снова берёт её палец, нажимает букву w и потом ещё что-то.

— Вот твоя бухгалтерия. Тут — договоры, отчёты… Здесь приход, здесь расход. Давай попробуем ввести новые данные. — Игорь смотрит в исписанный листок и начинает бить по клавишам. — Поняла? Попробуй. Только следи по инструкции, каким пальцем какую букву, какую цифру нажимать. — Он прикрепляет к компьютеру памятку. — А теперь главное: нужно вовремя запомнить файл, иначе вся твоя работа пропадёт! Курсор подведёшь сюда, нажмёшь эту клавишу.

— Объясни, пожалуйста, что значит «файл» и что значит «запомнить»?

— То, что ты сегодня наработала, нужно сохранить. Вновь введённый материал или документ навсегда останутся в компьютере, в любой момент откроешь их и сможешь работать с ними.

— Я привыкла к калькулятору…

— На твоём месте я бы о калькуляторе позабыл. Компьютер способен делать очень сложные операции, он всё сосчитает сам и расположит как надо, тебе не нужно прикладывать никаких усилий.


И поспешил день за днём: в накладных, балансах, в договорах и отчётах — о движении денежных средств, об изменениях в капитале — прибылях и убытках.

Она легко освоила компьютер — Игорь оказался хорошим учителем: научил не только бухгалтерские бумаги переносить на компьютер, но и создавать директории, делать переносы, проверять орфографию и грамматику, отправлять устаревшие документы в архив, менять шрифты и размеры, работать с принтером.

Читал он ей и лекции: о плане счетов, о бухгалтерских проводках, о работе с иностранной валютой… Довольно быстро она поняла, как составлять декларации и другие финансовые документы, и стала делать это самостоятельно.

Учил Игорь и английскому — её, секретаршу и Аркадия. Знал его как русский и легко переходил с языка на язык. Митяй заниматься английским не захотел.

От Игоря пахнет одеколоном, щекочущим ноздри, и дорогим мылом. Так пахнет от всех иностранцев.

Иностранцы к ним приходили. Все они хорошо говорили по-русски и разбирались в своём деле. Одевались просто, но дорого.

Иногда устраивались праздники. После успешной сделки шли в ресторан.

В ресторане — шумно. Музыка, смех, громкие тосты, иногда песни.

Но они с Аркадием в рестораны ходили редко. Спешили домой — затаиться от всех и всего. Вместе собирали ужин. Потом слушали музыку, танцевали, разговаривали, а часто просто сидели припав друг к другу.

Субботы с воскресеньями проходили в хозяйственной суете — в уборке, стирке, покупке продуктов, готовке на неделю и в занятиях: они с Аркадием зубрили английские слова, выполняли упражнения, которые задавал им Игорь к понедельнику, читали английские книжки.


С Митяем виделась редко — в ресторанах и мельком на работе.

Но голос его проникал к ней в комнату буром, и у неё начинало свербеть внутри.

Один раз Митяй пригласил их к себе домой — на день рождения. Лифт не работал, пришлось идти на десятый этаж. Дома у Митяя ей не понравилось — слишком много хрусталя и статуэток, сервизов и аляповатых картин, и, будь её воля, она сбежала бы сразу.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Забеременела Юля в первый же месяц. И удивлённо следила за изменениями, происходившими с ней: внутри росла новая жизнь. Таяло «я», теперь она была «мы». Но разобраться в этом «мы», таинственном, созидающемся внутри, не умела, как не умела разобраться и в своём-то «я»: почему, например, не получается согласованности её «я» с окружающим миром, почему никак она не попадает ни в один паз окружающей жизни. Всюду чувствует себя чужой. При встречах с Ириной или Митяем, как рыба, разевает рот, а о чём с ними говорить, не знает. И словно задыхается в их присутствии.

Ей вообще не хватает воздуха в Москве. Живя в своём селе, в своём доме, не осознавала, как богата воздухом, как легко ей дышится. Здесь запах отработанного бензина и каких-то химических веществ, поднимается даже к окнам последних этажей. Зелени никакой.