– Перемены – это одно, а опасность – совсем другое. Желание первого вовсе не означает наличие второго. Обри, я даю вам шанс передумать – передумать, никого не виня. – Да, она пообещала Рику, что возьмет с собой Обри, но если секретарь решит, что не готов поставить на кон собственную безопасность, то она отработает в одиночку далеко не в первый раз.


– Я джентльмен с Юга, мисс Саманта. И никогда не покину даму в шаге от опасности. Даже если это будет потенциальная, гипотетическая опасность. – Обри сверкнул идеальными зубами в улыбке. – И, как говорилось ранее, хотя некоторые из моих клиенток очень приятны, но другие – вместе с их друзьями – никогда не позволяют забыть, что я оказываю услуги, словно какой-то официант, и это единственная причина, по которой мне позволено посещать мероприятия.


Минуту Сэм его рассматривала. По-настоящему приглядывалась. На вскидку Обри можно дать лет шестьдесят. Загорелый блондин с легкой сединой, он находился в отличной физической форме. Из разговоров Саманта знала, что формально он образован лучше нее, разносторонне развит и довольно много путешествовал. Но отнюдь не догадывалась, чем занимался Обри двенадцать лет назад.

Он строил из себя гея, хотя никогда не говорил о своих сексуальных предпочтениях. Рик заявил, что Обри притворяется «голубым», чтобы не накалять отношения с мужьями некоторых женщин, которых он сопровождал. Саманта не была уверена на сто процентов, хотя сейчас от всех его внешних «странностей» не осталось и следа.


– Вау, – наконец сказала она. – Так вы и впрямь не прочь слегка сбить спесь с некоторых из этих парней?

– Да.

– Вы общались с Тумбсом.

Обри решительно встретился с ней взглядом.

– Точно, – подтвердил он.

Сэм посмотрела время на телефоне.

– Ладно. Тогда пошли.


Обри отключил телефоны, запер офис и последовал за ней в гараж за «бентли». Саманта неохотно позволила ему опять сесть за руль: Тумбс мог наблюдать за тем, как они подъезжают, а вождение автомобиля не вписывалось в ее легенду – образ почтительной и практически безропотной женщины.


Она надела желтовато-коричневые брюки и розовый трикотажный топ, рубашка бледно-зеленого цвета, накинутая сверху, скромно прикрывала руки; на ногах – сандалии в тон брюкам. Саманта выбирала одежду так же тщательно, как Рик выбирает костюмы и галстуки. Ее наряд преследовал две цели: выглядеть свежо и сдержанно и позволять передвигаться быстро, тихо и незаметно. В карманы брюк Сэм положила две скрепки и резинку; полоска клейкой ленты обвивала подворот на левой штанине. Темная сторона Макгуайра[1], как поговаривал Стоуни.


В отличие от виллы Солано-Дорадо, расположившейся прямо на озере Уорт, в самой дорогой части Палм-Бич, дом Габриэля Тумбса хоть и стоял рядом с полем для гольфа, но не имел претенциозного названия и из его окон не открывался вид на океан. Однако здание все же действительно выглядело симпатичным; Саманта рассматривала его, как всякую работу, – искала места, слепые зоны, окна, скрытые растительностью – все, что могло сохранял ей жизнь.


Когда Обри припарковался в конце изогнутой аллеи, Саманта вздохнула. Адреналин, хлынувший в кровь, учащал пульс и помогал более четко ориентироваться на местности.

«Спокойно, Сэм», – осадила она саму себя. Саманта приехала сюда, чтобы увидеть интересовавшие ее артефакты, и поэтому должна всеми силами сдерживать агрессию. В конце концов, однажды она кое-что украла для этого парня, и, даже если он и не догадывается о ее роли, Саманта ни в коем случае не хотела, чтобы Тумбс решил, что она потенциальная воровка-домушница.


Она обнаружила, что люди, крадущие сами или заказывающие кражу, редко останавливаются. Чтобы бы это ни было: пагубная склонность, ослабление моральной ответственности или что-то еще – но если кража сошла им с рук единожды, то они ее повторят. Тумбс, несомненно, завладел одним предметом, не имея на это право. Так что логично предположить, что есть и другие. И он действительно любил свое старинное японское дерьмо.


– Готовы, дорогая? – спросил Обри. Он обошел «бентли» и подал ей руку.

– Да. Просто сохраняй спокойствие и делай, что я говорю.

– Вас понял!

Саманта подавила усмешку. Они поднялись по трем небольшим ступенькам ко входу. По крайней мере, Обри не жаловался, что оказался втянутым в дело, которым не хотел заниматься.


Как только они подошли, дверь открылась.

– Добрый день, – поклонившись, поздоровался Габриэль Тумбс.

– Добрый день, – ответила Саманта. – Еще раз спасибо за приглашение. Надеюсь, вы не возражаете, что я с Обри: он знает дорогу и предложил меня подвезти.

– Я так и думал, что он с вами приедет, – заметил Тумбс, посторонившись, чтобы они могли пройти в дом. – Обри, как он любит говорить, джентльмен. А джентльмен не отправит леди в дом мужчины без сопровождения.


«В девятнадцатом веке – может быть», – подумала Саманта, но промолчала. Улыбнувшись, она попыталась наклонить голову так, чтобы это походило на поклон, а не насмешку над Тумбсом.

– Вы очень любезный хозяин.

– Я стараюсь, но буду очень польщен, если вы назовете меня любезным и /по завершении вашего визита.


Саманту больше прельщала перспектива назвать его виновным, но придется подождать доказательств. Вслух же она заметила:

– Мне очень хочется увидеть вашу коллекцию.

– Тогда пройдемте со мной. Обри?

– Дикий Билл, не обращайте на меня внимания, – отозвался ее спутник. – Я просто заинтересованный наблюдатель.


Тумбс провел их через фойе в большую гостиную в задней части дома.

– Я постарался, чтобы интерьер дома был нейтральным, – пояснил он, останавливаясь перед скульптурой самурая на лошади, выполненной в половину натуральной величины, – так что мои сокровища заметны и без выпячивания.

– Чувствую себя так, словно хожу по дворцу японского императора, – соглашаясь, сказала Саманта. У нее промелькнула мысль, а не заставляет ли он своих служанок переодеваться гейшами… ну, или что-то в этом роде.

– Именно такое чувство я и хотел пробудить, – улыбнулся Тумбс, но быстро придал лицу уже знакомое непроницаемое выражение. – Я знал, что вы поймете все правильно.


Интересно, бывал ли он в Японии или скопировал внешний вид и манеру держаться исключительно из «Семи самураев» и «Черного дождя»? Но опять же, человеку вроде Тумбса вряд ли нравится выставлять себя дураком. Если бы он собрал все это, не удосужившись даже посетить страну, то выглядел бы не только нелепо, но и странно. Очень странно.


– Я поделил дом на секции, – продолжил Дикий Билл, останавливаясь перед шкафом в конце холла, с чашками, ступами и пестиками. – Домашний очаг, политика, религия и война. – Он взглянул на Саманту. – Боюсь, у меня очень мало кукол хина, хотя, возможно, парочка вас заинтересует.

– Мой интерес к куклам хина вызван любопытством одной девочки, которая их коллекционирует, – тепло улыбнулась Саманта, сопротивляясь стремлению потребовать, чтобы они сразу перешли в военную секцию. – Мои же собственные интересы несколько шире. Я бы хотела осмотреть весь дом.


Тумбс наклонил голову:

– Тогда вы осмотрите все.

Он водил их из комнаты в комнату, объясняя разного рода тонкости, а также культурное и историческое значение экспонатов коллекции. Хотя поначалу Саманта принимала Дикого Билла за эксцентричного чудака, но вскоре ее полностью захватила тема. Эти предметы были по-настоящему впечатляющими – некоторые из них могли стоить целое состояние на легальном или теневом рынке.


Однако, казалось, что для Тумбса все они имеют одинаковую ценность. Он почитал вещь, если она была японской. Игрушка «Хан Соло» 1978 года в блистерной упаковке при прочих равных стоит дороже, чем такая же 1995 года. И тем не менее, чтобы оказаться в этих шкафах, предмету, похоже, достаточно быть традиционно японским и относиться к периоду до Второй мировой. Если бы сюда пробрался вор, не разбирающийся в японском антиквариате, то он бы зря потратил время. Сэм обладала достаточным опытом, чтобы понять, что нужно искать, но все же огромное разнообразие предметов смущало даже ее. Хотя, возможно, для Тумбса это лучшая система безопасности – когда вещей так много, вор из-за нехватки времени пропустит как минимум несколько реально ценных изделий.


– Это аркебузы, – пояснил Тумбс, указывая на дюжину ружий, прикрепленных к стене. – Они все в рабочем состоянии; специально для меня починили несколько кремневых стволов, чтобы удовлетворить требованиям спецификации периода Сенгоку, в который они сделаны.

– Впечатляет, – заметил Обри и наклонился, чтобы рассмотреть поближе.

– Шар закладывается в передок ружья с помощью шомпола, верно? – Обри выпрямился, чтобы устремить довольный взгляд на Саманту.

– Да. Все снаряжение там, за стеклянными витринами. У меня даже есть несколько настоящих огнепроводных фитилей, хотя по прошествии всего этого времени они задымятся прежде, чем воспламенится заряд.

– А у вас есть для них порох?


Саманта надеялась, что Обри не собирался устраивать пожар для отвлечения хозяина. Этого еще не хватало, особенно до того, как она найдет то, за чем пришла.

– Да. Два полных мешка. Мне нравится раз в год стрелять из каждой аркебузы. Для этого они и сделаны.

Произнося последнюю часть предложения, он не сводил глаз с Саманты. Ее инстинкт самосохранения громко заявил о себе, но на сей раз причина была в самом Тумбсе, а не в чувстве приближающейся опасности.


– Как вы охраняете коллекцию? – спросил Обри. – Я бы совсем не хотел, чтобы кто-то вломился в мой дом и скрылся с одним из самурайских мечей.

– Вы собираетесь порекомендовать «Безопасность Джеллико» для защиты экспонатов?

–Ну что вы, – вмешалась в их разговор Саманта. – Я здесь по зову души, а не по вопросам бизнеса.

– Было бы даже интересно, если бы кто-нибудь попытался сюда забраться, – ответил Тумбс, устремив взгляд на стену с мечами напротив экспозиции огнестрельного оружия. – Умение пользоваться мечом дайто – настоящее искусство. Тот, кто постиг его, лучше вооружен, чтобы... справиться с неприятностью, чем тот, кто думает, что это просто заостренная палка.


Саманта воздержалась от замечания, что подобная бравада оправдана лишь в случае, если в момент попытки ограбления хозяин находится в доме, ведь она сама собиралась пробраться в дом.

– Мне понравилось, как вы рассказывали о мечах. В ваших глазах они не только оружие, но и произведения искусства.

– Вы очень проницательны, Саманта. – Тумбс снова улыбнулся. – Пройдемте дальше.


Тумбс повел их по холлу к большой овальной комнате в дальнем крыле дома на втором этаже. Окна располагались вдоль фронтального полукруга, а боевые знамена покрывали стену противоположной половины комнаты. Одно из них достаточно точно соответствовало описанию в отчете Горштейна. Хотя это не ее забота. В центре на металлическом стенде стояло пять комплектов боевых самурайских доспехов. Ура!

– Моя гордость и радость, – объявил Тумбс. – Знамена и доспехи относятся к одному периоду – может быть, они даже вместе использовались в битве. Мне нравится так думать.


Скрывая волнение, Саманта двинулась вперед. Что бы ни было в списке Горштейна, ее, откровенно говоря, не волнуют боевые знамена. Не сегодня. Она здесь, чтобы найти доспехи.

Саманта прошлась по комнате, изучая экспонаты и мысленно сравнивая их с изображением облачения Минамото Ёритомо – первого сегуна.

– К какому периоду они относятся? – спросила она.

–Те, что в центре, – к периоду Камакуры[2], двое ближе к окну – к Адзути-Момояма[3], остальные – к Эдо[4].


Камакурские были самыми старыми, но все же на пару десятилетий не дотягивали до периода Хэйан и Ёритомо. Доспехи походили на облачение сегуна, но, очевидно, это не то, что она искала. И, учитывая характер Тумбса, Саманта не думала, что тот соврал бы, чтобы сделать вещь менее ценной, чем на самом деле.


Они с Обри осматривали коллекцию еще пару минут, пока Тумбс не пригласил их к обеду.

– Это очень любезно с вашей стороны, – вежливо произнесла Саманта, живо представляя тарелки с сырой рыбой и рисом, – но примерно через час у меня в офисе назначена встреча с клиентом.

– Понимаю. Тогда я провожу вас.