– Вот вы и вместе, муж и жена… – он ощущал не солоноватость крови в прокушенной губе, а полынно-горькую горечь. И больнее всего было оттого, что он не может отомстить здесь и сейчас.


* * *

Я к любви прикоснулся рукой,

Я надеялся, верил, я ждал.

Обернулась беззубой каргой

Та, которую вечность искал.

Мне казалось, что сила в том,

Чтобы рушить преграды зла.

Только смертью вхожу я в дом…

Так зачем ты меня звала?!

От любви загорается взгляд,

Истекает последний лёд.

Гибнут скопом – за рядом ряд —

Но слетаются мухи на мёд.

И я верил, что длится жизнь

Будто сладостный ясный день…

Только тьму поминальных тризн

Не забудь, чистый ангел, надень!

Только скинь голубых одежд

Лёгкий трепет и запах роз.

Серый пепел глупых надежд

Застывает всерьёз.

– Нет, ты мне объясни, кому же прислуживают черти на самом деле? Если врагу рода человеческого, то почему крест святой может отогнать любую нечисть? И почему бог отправляет грешников в ад? Получается, он командует и адом тоже? – Мужчине эти философско-богословские вопросы казались крайне важными. Видимо, выпил он уже достаточно.

Ему с удовольствием и подробно отвечали:

– Ну конечно, бог, как ты знаешь, сильнее дьявола! Намного сильнее! Значит, Он, само собой, сильнее чёртовых прислужников. Вот ты же сильнее какого-нито крестьянина, подчинённого тебе? Верно? И с Господом нашим так же. Ничто не делается без воли его, – монах, пряча усмешку, поучительно поднял грязный палец перед носом лежащего рыцаря.

Пожилой, округлившийся не только в талии, рыцарь из свиты короля Гордона Лекса почтенный сэр Кристофер следовал в собственной телеге, ведя теософские беседы с бродячим монахом. Собеседник ему попался интересный и столь же вольный в суждениях, как и сам рыцарь. По крайней мере, сэр рыцарь так считал. Дорога предстояла дальняя, и теперь сэр Кристофер нисколько не жалел, что взял в деревне попутчика. С разговором и приятелем дорога сокращается, это все знают.

– Многие люди даже не осознают суть христианского учения, – продолжал монах. – Вот, например, я спрашиваю смерда-прихожанина, в кого он верит, он мне отвечает: «В бога!» И всё! В благостного всемогущего и чадолюбивого Бога!

– Ну… А что не так? – заинтересовался рыцарь странному повороту разговора. Он и сам так бы ответил, но сравнивать себя с простым прихожанином – ну уж нет! Он намного умнее и образованнее, что и пытается всем доказать.

– Вера наша, единственно правая и справедливая, состоит из веры в Бога, дьявола, в святость и грех, в приспешников диавола и ангелов божиих! И ещё в райское блаженство и адские муки! Если веришь, то веришь во всё святое писание, и в то, что говорят слуги Господа нашего. Только слуги господни могут правильно толковать книги святые. И отпущение грехов только они могут, святостью своей приближаясь к Нему ближе, чем постоянно грешащие простые люди.

– Надо же, ведь верно! Вот знал, а не понимал! Вовремя мы встретились! – сэр рыцарь ещё раз оценил свою предусмотрительность.

Солнце озолотило край небосвода, когда извилистая, словно ползущая змея, дорога завела небольшой отряд с продовольствием и другими припасами для королевского войска в старый сосновый лес.

– Посматривайте там! – грозно приказал рыцарь сопровождающим.

– Проедем ещё немного, здесь недалеко большая поляна, ручей, много сушняка для костра, – ненавязчиво посоветовал монах. – Я часто тут останавливаюсь, когда прихожу в здешние края.

– Что скажешь, Вальтер? – спросил совета рыцарь у старшего в отряде воина из рейнских немцев, которые постоянно служили наёмниками при королевском войске.

– Да, здесь часто останавливаются торговцы. Вот только… – немец покачал головой, накрытой низким стальным шлемом.

– Что? – недовольно спросил сэр Кристофер.

– Последнее время в окрестных деревнях нехорошие слухи идут об этом лесе. Будто звери здесь какие-то не такие.

– Что за глупости! Какие не такие? – Поморщился рыцарь.

– Да вроде видели, как стаей ходят…

– Вот глупость! – засмеялся сэр Кристофер. – Эка невидаль!

– Невидаль… – нахмурился Вальтер. – Вот только звери-то все разные! Да ещё друг на друге ездят!

– Ну?! На это стоило бы посмотреть! Какую только ерунду не пересказывают эти глупые крестьяне!

– Полностью с Вами согласен, сэр Кристофер, – монах вздохнул, сокрушаясь. – Тёмен народ наш, тёмен.

– Не тёмен, а глуп невероятно! – На этот раз не согласился рыцарь. – Иной раз втолковываешь дураку, а он стоит, глазами хлопает, ну прямо как мой осёл, которого я привёз из крестового похода.

– Так Вы воевали в Святой земле?! – восхищению монаха не было предела.

– В молодости… – и сэр Кристофер занялся своим любимым делом – восхвалением собственных подвигов в Святой земле и за её пределами. Упомянутый ранее осёл брёл в хвосте отряда, привязанный к последней телеге.

Монах в серой рясе не давал остыть беседе; поддакивал, охал, даже хватался за сердце или осенял себя крестным знамением в особо героических местах повествования. И вообще всячески выказывал своё полнейшее уважение к рыцарю-крестоносцу.


Ночной дозор не дремал. Да разве уснёшь под такие разговоры?! По остывающей земле проползал туман, а холодок страха заползал в души троих неспящих.

– А однажды на чёрном-чёрном коне выехал из леса волк! А из пасти его – белая пена, и глаза будто огнём пылают! Схватил он эту нечестивицу-цыганку и унёс прочь. А как она визжала! Люди говорят, красавица была, но воровка…

– Значит, грешница! Вот её нечистая и унесла. Других-то никого не тронул этот оборотень?

– Нет. Другие попрятались.

– Так чего тебе боятся, Люк? Если что и мы попрячемся…

– Ты на исповеди давно был? – неуверенным голосом поинтересовался один из сидящих у костра стражников.

Другой стал торопливо озираться и креститься:

– Когда бы мне? Вторую неделю по деревням ездим…

– А толку? Везде разор, запустение… Много ли мы набрали припасов?

Их разговор прервало гулкое уханье филина. Огромные пылающие глаза показались из-за деревьев и в полной тишине поплыли вокруг поляны.

– А-а… – вмиг севшим голосом захрипел стражник. В ответ появились ещё несколько пар горящих глаз. Остро завоняло палёной шерстью.

– А-а-а!!! – прорезался голос другого стражника. Его крик подхватили перепуганное ржание лошадей, вой волков и каких-то других, но явно не менее страшных зверюг.

– К оружию!!! – дуэтом кричали сэр Кристофер и Вальтер, пытаясь хоть как-то остановить панику в рядах бывших крестьян, а теперь почти неустрашимых воинов, которые бросились врассыпную по всем кустам, а некоторые даже пытались влезть на деревья. Видимо, чтобы из засады атаковать неведомого врага. Правда, оружие их осталось у костра…

– Трусы! Ко мне! – не унимался сэр Кристофер, размахивая мечом около телеги. – Всех перерублю! Хоть дьявола, хоть чертей его! С нами святой крест! Пропади, нечистая!

Странно, но его пламенная речь никого не вернула на страшную поляну.

Между тем, всё вокруг героически стоящих на месте престарелого рыцаря и его верного оруженосца заволокло густым и вонючим дымом. Раздалось жуткое замогильное пение, которое вдруг стало удаляться. Вскоре дым рассеялся и пение смолкло. Рыцарь перестал ругаться и проклинать жителей преисподней, гордо выпрямился и изрёк:

– Вот что вера истинная творит! Я служил Господу мечом и телом, теперь он защитил меня, своего верного слугу, изгнав исчадий ада! Где же священник? Святой отец! – закричал он.

Но ответа своему призыву сэр Кристофер так и не дождался. Даже трупа священника никто не нашёл, когда дым окончательно рассеялся, так же, как и всех повозок, и лошадей, и продовольствия, и осла, и даже доспехов славного рыцаря…


– Тёмен наш народ, тёмен… – смеялся одетый монахом седовласый Рубен, восседая на телеге сэра Кристофера. Он правил конягой, спокойно потряхивая вожжами. Утро застало маленький отряд недалеко от временного лагеря в глубине леса.

– Главное, что в это верят такие богачи, как твой знакомый. Пока они считают нас глупцами, нам можно и пожить, – Рысь в шкуре волка громоздился на коне сэра рыцаря, оставленного в тёмном лесу собирать разбежавшихся солдат.

– Ангел, посмотри, что я тут приглядел для тебя! – Рубен похлопал ладонью по звонкому металлу нагрудника. – В таких доспехах не стыдно и королю на турнире появиться.

Робер подъехал ближе к телеге, осмотрел сверху доспех:

– А можно и на королевский турнир поехать… Давно я с родственничками не встречался. Пять лет… Да, уже пять лет прошло…

– Это не слишком опасно? – Рубен насторожился. – Ты и так чересчур рискуешь, появляясь в столице, на турнирах или проходя не один раз между воюющими войсками. Война – дело хлопотное, суровое. Того и гляди не одни, так другие прибьют.

– А мы не дадимся! – лихо прокричал Галеон и оглянулся на свою подругу, сидевшую сзади на крупе его коня.

– Да уж, если что Галеон умеет, так это показывать спину, – промурлыкала стройная цыганочка и рукой провела по его спине до самого седла.

Рысь довольно захрюкал, а Галеон покраснел, не зная, как принять комплимент подруги. Девушка крепче обняла приятеля, шепнула ему на ухо:

– Любимый…

И Галеону стало всё равно, смеётся Зильфира над ним или нет.

– Рубен, друг мой, так когда Гордон организует турнир в свою честь?

– Через четыре дня, Робер. Но…

– Решено, едем проверить крепость рыцарей Гордона. А может он и сам соизволит принять участие в турнире? Глядишь, кого-нибудь покалечим, и к тому же, совершенно открыто. Почему не проредить ряды вражеского войска?

– Ну почему я не рыцарь?! – разочарованным дуэтом воскликнули Рысь и Руперт и яростно зарычали друг на друга.


* * *

Вокруг турнирного поля перед королевским дворцом толпился народ, кто-то торговал, кто-то покупал, а отдельные личности потихоньку приворовывали у тех и у других. Пара дней, что длится Королевский турнир, полгода кормит. Каждый зарабатывает, как может. А бедняки просто получают удовольствие от летнего праздника и возможность отдохнуть от тяжёлой работы.

Красавица-цыганка танцевала так, что невозможно было удержаться от восторженных возгласов. Её обнажённые руки создавали в воздухе замысловатые, диковинные рисунки, необычность движений завораживала взгляды.

– Ещё! Ещё! – вопили в толпе. И пышные юбки развевались и взмывали вверх, извилистыми волнами окружая стройную фигуру танцовщицы. Бубенчики на её щиколотках звенели весело и задорно, следуя уверенному ритму бубнов в руках двух высоченных, с растрёпанными чёрными бородами, мужчин. Когда танец закончился, в эти бубны полетели мелкие монеты, будто продолжая звонкую мелодию.

Зильфира подхватила руками юбки и тоже пошла по кругу, собирая свой заработок в широкий цветной подол верхней юбки.

– Девушка! – окликнул её пробившийся из толпы пышно разодетый щёголь далеко не юного возраста. – Не желаешь ли заработать побольше? Мой хозяин наверняка будет достаточно щедр, расплачиваясь за удовольствие.

– Почему бы нет?

Цыганка Зильфира улыбнулась шире, показывая ровные белые зубки, заиграла загорелыми плечами, гирлянды бус и монист зазвучали и затрепетали на её груди:

– И что прикажете сделать для щедрого господина?

Богатый щёголь с бордовым носом едва не пускал слюни.

– Надеюсь, это честное предложение? – вырос за плечами щёголя зубастый Рысь с приклеенной бородой, которая ему здорово мешала говорить. Чёрные волосы всё время попадали в рот, поэтому мужчина часто зло отплёвывался.

– Конечно! Конечно! – испуганно возмутился тот. – Мой хозяин – Его Величество король! Он всего лишь хотел глянуть, так ли хороша ваша танцовщица, как о ней говорят.

Цыганка задиристо вскинула голову:

– Эй, бриллиантовый! Мне бы тоже хотелось посмотреть, так ли хорош король, как о нём говорят!

В толпе засмеялись острому ответу девчонки, а щёголь истерически захихикал, увидев над своим лицом зверскую улыбочку Рыси.


В это время на турнирном поле начиналось представление. Нет ничего приятнее для черни, когда их господа лупят друг друга! Да что говорить, если и знать со злорадством наблюдает падение своих соперников, а то и настоящих врагов. Нет справедливости на свете, но есть возможность мелкой мести…

На великолепном чёрном коне восседало пузатое чучело с копьём. Колени округлого рыцаря выпирали из доспехов, как объевшиеся червяки из гнилого яблока. К тому же поднятое забрало постоянно падало ему на лицо, едва не прикусывая торчащий нелепый нос. В конце концов рыцарю надоело поправлять забрало и он оставил его закрытым. Рыжий оруженосец суетливо поправлял рыцарю ноги, когда они выскакивали из стремян и брыкались в воздухе в поиске опоры. Рыцарь упёрся тупым концом копья о землю и застыл в позе крайнего утомления.