– Это сделал ты… – он не спрашивал, теперь он был совершенно уверен. – Это ты.

Глаза Кобрета забегали под давлением взгляда Робера.

– Что за чушь! Господин барон!.. – непроизвольно Кобрет повернулся к Кероку. Барон сделал широкий шаг и размашисто хлестнул ему по лицу, разбив губы. Оторопевшие тюремщики на миг отвлеклись. И этого мига пленнику хватило, чтобы с корнем выдрать стальное кольцо из стены. Робер так дёрнул руками, что деревянный ворот вырвался из рук тюремщика, освобождая цепь. Робер бросился на Кобрета, петлёй обернув цепь вокруг его шеи. Они упали.

Растерявшийся стражник попробовал тянуть ворот, ещё сильнее затягивая петлю на шее Кобрета. Робер крепко держал дёргающееся в конвульсиях тело, он увидел, как выпученные глаза убийцы и насильника остекленели, и на мгновение почувствовал такое удовлетворение, что сладко закружилась голова. Он ещё успел прохрипеть отлетающей в ад душе Кобрета: «За Лиану!», не позволяя оторвать себя от своей жертвы. А потом удар чем-то тяжёлым прервал цепь его ощущений.

Тюремщики оттащили бесчувственного Робера и растерянно застыли над скрюченным телом убитого. Керок брезгливо разглядывал уродливую маску смерти на лице Кобрета.

– Идиот… – он перешагнул через труп.

Уже у выхода барон приказал:

– Приберитесь здесь и приведите лекаря. Завтра Ангел должен быть на ногах. Он так нужен королю! – не удержался от усмешки Керок.


* * *

– Ты постарел…

– Тюрьма убыстряет течение лет, хотя каждый день тянется, как два.

– Юлианус, я не очень понял, ты тоже узник, или мне почудилось?

– Робер, Робер… А как ты думаешь, кого обвинили в твоём побеге? Сонное зелье кроме меня изготовить было некому.

– Но… – Робер вовремя остановился, он не мог выдать брата. – Чёрт побери! Прости меня, но я не могу сказать Гордону правду. Этим я погубил бы другого человека.

Юлианус махнул рукой:

– Вряд ли это поможет. У меня нашлись и другие прегрешения. Согласись, однако, тюрьма всё-таки лучше петли. И на том спасибо. Кстати… Я сегодня был на базаре. Меня иногда выводят купить необходимые инструменты, травы и составляющие для лекарств. От моих услуг королевский двор не отказался. Так вот: пока какой-то странствующий монах отпускал грехи моим стражам, молодой человек с очень светлыми волосами и глазами спросил о тебе. Я рассказал ему, что мог. Если память мне не изменяет, (что я за собой ещё не замечал) зовут его Галеон. И мы когда-то уже встречались.

– Это мой друг, – улыбнулся Робер.

– Тогда я рад, что был с ним достаточно откровенным. Но единственное, что юноша осмелился передать через меня, слова: «Мы рядом». Судя по твоей улыбке, это хорошая новость?

– Без сомнения. Лишь бы они не решили штурмовать тюрьму. В следующий раз передай им, чтобы немного подождали. Мне ничто не грозит, они должны быть уверены. Я попробую сам выбраться отсюда. Как в прошлый раз. Так им и скажи: «Как в прошлый раз».

Барон Керок довольно усмехнулся. Он отошёл от стены в соседней комнате и тихо прикрыл отверстие плотным комком из серой ткани.

– Эй, Крот! – обратился к толстому тюремщику с подслеповатыми прищуренными глазами. – Ни в коем случае в ближайшие три дня не выпускайте из тюрьмы лекаря. Ни под каким предлогом! Что требовалось, он уже выполнил. Через час доставишь Робера по секретному ходу во дворец. В его охране должны быть только новички, служащие здесь два-три года. Те, кто его не знает. И постарайся, чтобы никто из старых тюремщиков не видел его лица. Да и Ангелу ни к чему знать о подземном ходе. И ещё… Не позволяй ему петь!


Осторожный стук в дверь раздался сразу после ухода Юлиануса.

– Кто? – сухо спросил Робер.

– Э… Крот это. Обед вашей милости.

– Войди, – Робер отлёживался после вчерашнего. В ушах всё ещё звенело, и при резких движениях кружилась голова. Он только мельком поглядел на тюремщика, растянувшего широкий рот в подобострастной улыбке.

– Поставь и уходи. Я потом поем.

– Э… приказано прибрать. Вы уж позвольте, – Крот поставил поднос, накрытый тканью, на топчан к ногам пленника. Жестом позвал двоих стражников без оружия, но с какой-то мешковиной в руках.

– Мы быстро. Эй!

Стражники навалились на Робера, ещё двое с верёвками ворвались следом за ними. Робер пытался вырваться, но его плотно связали и на минуту оставили в покое. Робер попробовал подняться, но его опять придавили к доскам. Крот, широко улыбаясь, ударил юношу под рёбра. Робер почти задохнулся, глотнув воздух, и Крот пихнул ему в рот кляп. Наклонился ближе, причмокнул мясистыми губами:

– Ты у меня попоёшь, красавчик!

Робер лбом ударил его в переносицу. Крот взвыл, его кровь брызнула на лицо Робера. Тюремщики опять навалились на пленника, натягивая ему на голову мешок. Крот не сдержался и несколько раз пнул Робера:

– Я с тобой ещё посчитаюсь! Берите его! Понесли! Живее!

Робера несли недолго, видимо, спускались узкими витыми лестницами, так как ноги его часто задевали о стены, а голова свешивалась вниз. Сознание его мутилось, будто что-то сдвигалось в голове. Потом глухие звуки шагов подсказали, что шли узким коридором. Открылась последняя скрипучая дверь, и Робера положили на что-то очень жёсткое. Рядом слышалось дыхание других людей, он ощущал неприятный запах палёного мяса.

– Снимите это.

Пыльную мешковину сорвали с головы. Робер зажмурился от красного света факелов и камина. Кто-то выдернул кляп.

– Пить! – потребовал Робер. Один из стражников приподнял его голову, дал воды. Испуганно отшатнулся от неловкого движения пленника.

Робер повернул голову и внимательно посмотрел в глаза короля. Гордон пытался казаться равнодушным и исполненным величия. Но Робер заметил, как подрагивает у него щека. Лицо короля выглядело неестественно бледным, и Робер вдруг понял, что Гордон пудрит кожу. И красит волосы: не было заметно той благородной пряди седых волос, что он хорошо запомнил. Этот король не был безгранично уверен в своих силах.

Отец и сын вглядывались друг в друга и молчали. Ничего не понимающие стражники переглядывались. Толстый Крот наклонился к королю и что-то прошептал. Тот будто проснулся, кивнул головой.

– Все пошли прочь! – приказал король. Охранники и стражники послушно вышли.

– Ты – останься, – задержал он Крота.

Голос короля звучал странно-задумчиво:

– Я никогда не слышал, как ты поёшь… Твоя мать тоже любила петь.

– Ты убил её.

– Всё могло быть по-другому. Ты не понимаешь. Когда ты родился, я говорил с королём Джерми и просил его обручить тебя и Милену. Всё так и случилось бы, если бы не смерть королевы Лотты. Я любил… Нет, я боготворил её! А он не смог уберечь сокровище. Как я его ненавидел! А потом Джерми женился на родной сестре моей жены – Луизе. Он обольстил и отнял у меня и её. Ему всё слишком легко давалось! Несправедливо легко!

– Ты убил Луизу.

– Случайность!..

– Ты убил Джерми.

– Робер… Если не я, это сделал бы кто-нибудь другой. Нельзя же быть таким беспечным и доверчивым! Заговор против Джерми Реганта уже подготовили до меня, северным баронам нужен был только вождь. И я стал им.

– Ты предал.

– Я отомстил.

– Теперь моя очередь.

– Нет! Ты мой сын, будь со мной!

– Ты убил моего отца.

– Ты глуп! На что ты надеешься?! Неужели думаешь, что я и в этот раз отпущу тебя?! – король Гордон встал. – Пусть я потеряю сына, но Чёрный Ангел должен погибнуть! Или стать моим союзником. Это – плата за твою свободу.

Робер спокойно покрутил головой:

– Слишком дорогая свобода хуже плена.

– Ты сказал как-то, что свободен тот, кто может выбирать. Я постараюсь, чтобы у тебя был только один выбор. А пока поживи здесь. И посмотри, как умирают другие, – Гордон стремительно вышел. Стоявший всё время в тени Керок последовал за ним. Робер огляделся вокруг: он лежал связанным на каменном столе в подвале для пыток.


Война предполагает жестокость. Роберу и самому приходилось допрашивать пленных, но три дня в пыточной оказались настоящим кошмаром. Робера просто заперли в клетке тут же, в подвале, и ему пришлось наблюдать.

Сменялись палачи и жертвы, где-то наступала ночь, приходил день, а в подземелье всё так же кроваво горели огни, кричали и умирали в мучениях люди. Кто они были? Незнакомые, молодые и старые, мужчины и женщины, совсем дети… И Робер не мог остановить непрерывную пытку!

Крот изгалялся вовсю. Робер видел, с каким вожделением тюремщик смотрел на него, когда издевался над кем-то из несчастных. Иногда толстяк подходил к решётке, причмокивал губами, щурился и улыбался, разглядывая Робера. Верёвки с пленника сняли, но оставили кандалы на ногах, и Робер мог двигаться. Но он делал вид, что ходит с трудом, всячески демонстрировал свою слабость и безразличие. Это ещё больше раззадоривало Крота. Он осмелел.

И однажды разгорячённый и потный Крот приблизился к решётке, взялся за неё толстыми короткими руками. Робер сидел в углу, прикрыв глаза.

– Э… Красавчик, да ты совсем размяк. Подожди, скоро мы с тобой повеселимся… – Крот прижался лицом к прутьям. – Как весело захрустят твои тонкие пальчики! Как ты запоёшь!.. Я уже слышу эти ангельские звуки!..

Робер прыгнул и ладонями прижал голову Крота к решётке. Тихо сказал онемевшему палачу:

– Только ты этого не увидишь.

Череп тюремщика треснул под мощными руками яростного Робера. Труп Крота рухнул плашмя на каменный пол. Тюремщики и палачи тупо уставились на лицо Крота с продавленно-кровавыми следами от двух прутьев. Широко открытый рот и выпученные в предсмертном ужасе глаза, обведённые сиреневыми синяками, испугали даже их.

– Вон отсюда!!!

И все бросились в двери, не думая о том, что приказывает им пленник в цепях и за решёткой.


* * *

Танцуй, Марджина!

Солнцем юбки

Летят к изогнутым рукам,

Ресницы чуткие голубки

Подобны чёрным мотылькам.

И не скромна полуулыбка,

А откровенно горяча.

Паденья ложная ошибка,

Движенье быстрое плеча,

Блеск мишуры и позолоты —

Наивной роскоши обман,

Прыжки, кружения, полёты,

Волне подобен гибкий стан.

Стучат бубенчики стальные,

И ритм пульсирует в груди,

И губы, и глаза шальные

Кричат о страсти и любви.

Танцуй, Марджина!

Век недолог

У юности и красоты…

Но не опущен ночи полог,

Пока поёшь и любишь ты!


Площадь перед дворцом заполнилась через край. Весь город собрался посмотреть, как гордый Чёрный Ангел присягнёт на верность королю Гордону. Третий день об этом кричали на каждом постоялом дворе, на каждом перекрёстке. Даже из ближайших деревень и замков пришли и приехали поглазеть на знаменитого Поющего Рыцаря.

Накануне рано утром Робера чрезвычайно вежливо пригласили во дворец. Его проводили в знакомую комнату с уже приготовленной ванной и даже сбили кандалы. Он с наслаждением смыл с себя тюремную вонь и грязь, надел приготовленную богатую одежду. И, прекрасно понимая, что всё это неспроста, приготовился с боем прорываться на свободу. Но его опередили: опытные воины из королевской охраны неожиданно набросились на него и, потеряв трёх человек, связали пленника и снова надели железо ему на ноги, крепко спеленали верёвками руки. Ему завязали низ лица, чтобы никто не заметил кляп.

Так как пленник отказался идти сам, его понесли. Только перед выходом на дворцовую площадь поставили на ноги. Подошёл начальник охраны и тихо сказал:

– Если не пойдёшь, я сейчас же прирежу лекаря.

Робер оглянулся. Побледневший Юлианус попробовал что-то сказать, но нож стражника надавил ему на шею.

Робер жёстко и непреклонно посмотрел в глаза начальника стражи.

– Хорошо. Только я солдат, и мне не хотелось бы умереть в петле, что случится обязательно, если я не смогу уговорить тебя.

Робер ещё раз глянул на Юлиануса и решительно двинулся к низкому помосту недалеко от дворца. Охрана поспешила за ним.

Настороженный глухой гул толпы встретил появление Робера. Он остановился в центре помоста между королём Гордоном, сидящим в кресле, и массивным столбом с кучей хвороста и дров у подножия. Оценивающе оглядел и то и другое, одинаково уделив внимание и столбу и королю. У Гордона задёргалась щека. Барон Керок торопливо приблизился к брату, негромко объяснил:

– Король знает твой нрав и многое прощает тебе. Но сейчас ты должен подчиниться ему. Иначе – костёр, – он кивнул в сторону приготовленного бревна.

– Уступи. Сейчас не время упрямиться. Потом будет легче… – Керок положил руку на плечо Робера. Тот резко сбросил её.

Сотни глаз пытались разглядеть, что происходит. Недоумённый ропот вился над толпой.

– Робер, брат! Я умоляю тебя. Тебе достаточно сделать пару шагов в сторону короля. Он даже не потребует преклонять перед ним колени. Сделай шаг… Подумай, ты можешь положить конец этой войне! Ты женишься на Милене Регант. Как принц, как наследник. Ты восстановишь справедливость. Разве это не твоё желание? Сделай шаг!