– Вы известный шутник…

– Тогда оставьте меня в покое, я устал.

– Конечно, конечно, не беспокойтесь…

Тюремщик, перекрутившись юлой, выскочил из комнаты. За дверью вытер взмокший лоб, пробормотал:

– Черти разберут этих богачей! Вчера – принц, сегодня – преступник, а завтра, может, король! Ну и времена настали!..

Кучка стражников, столпившаяся у двери, ответила на его слова понимающе-унылым молчанием. Они прекрасно были наслышаны о приключениях, взлётах и падениях Чёрного Ангела. Вся тюрьма с неослабным интересом следила за его судьбой. Как-никак, именно он и его друзья совершили самый знаменитый побег из этой тюрьмы. Причём, ни один стражник тогда не был убит или покалечен, что, если честно, поразило их больше всего. Кроме того, они знали, как страшно погиб Крот, а перед ним – любимец бывшего короля Кобрет от рук безоружного скованного узника.

…В любом человеке есть предел для восприятия боли. Робер давно перешагнул его, поэтому он не удивлялся своему полному спокойствию перед лицом новых испытаний. Только иногда стонало сердце от неизбежных воспоминаний. А больше – от бессилия перевернуть, перелицевать жизнь.

Робер впал в полудрёму, когда мысли отпущены в свободный полёт, и ничто вокруг не кажется странным и невероятным. Он не воспринял, как реальность, появление в комнате какой-то женщины. Она постояла в полутьме у двери и бесшумно исчезла. Вышла ли она в дверь или просто испарилась, Робер не понял, да и не хотел понимать. Ничто не отозвалось у него в душе при её появлении. Будто это был всего лишь призрак, нестрашный и бесполезный.

Видимо, прошло достаточно много времени. Ночь за окном просветлела приближающимся восходом. Тюремщики позаботились не только о еде для узника, но и о свечах, которые горели всю ночь. Робер встал, подошёл к окну, посмотрел на решётку, усмехнулся и выдернул её целиком. Повертел в руках и поставил обратно.

В дверь осторожно постучали.

– Входите. Не заперто, – Робер присел на кровать, подложив под спину подушку. И почти не удивился, когда дверь открылась без скрежетания ключа и скрипа проржавевших петель.

– Это я, мой принц… – жалобно проговорил Сэмюэль, с понурым видом входя в комнату. – Я только недавно узнал… Меня не было в городе. Я-то думал, у Вас всё в порядке… Как же так, Робер? Вы ведь теперь принц, в этом никто не сомневается.

– Действительно… Я уже дважды принц, а результат всё тот же, – Робер горько и насмешливо смотрел на Сэмюэля.

Тот бросал на узника короткие вопросительные взгляды:

– А я вчера назначен распорядителем тюрьмы… – он подождал ответа, вздохнул и деловито продолжил. – У меня всё готово. Провиант, как Вы приказывали, закупил для очень дальней дороги. Лошади куплены, запасные тоже. Когда выезжаем?

Робер внимательно разглядывал лицо стоящего перед ним человека. И впервые ощутил сомнение в его искренности. Ему это очень не понравилось, но Робер всё-таки спросил:

– Кто послал тебя?

– Вы сами вчера утром распорядились, – явно и неумело притворился Сэмюэль.

– Кто?

Сэмюэль замялся:

– Я всегда честно служил Вам…

– Кто?

– Ваш брат.

– Керок?! Так это ему ты писал вчера?… – запоздало начал догадываться Робер.

– Я только хотел его порадовать хорошими новостями. Он никогда не требовал от меня выдавать Ваши тайны, он же так любит и ценит Вас! – торопился высказаться распорядитель тюрьмы. Именно так воспринимал его в этот момент Робер: как чужого человека. Иначе он мог бы не сдержаться и назвать его предателем. Слишком легко произнести слово, но не понять сути…

– Брат… – горчайшая ирония прозвучала в голосе Робера.

Распорядитель тюрьмы Сэмюэль насторожился:

– Я знаю, что поступил не очень хорошо, не рассказал сразу… Но барон говорил, что Вы прогнали бы меня, если бы узнали… А как же я без Вас?… – безнадёжно развёл руками тюремщик.

Робер прикрыл глаза, стараясь не смотреть на него, чтобы не напугать своей болью. Прозренье наступило слишком быстро. Он вдруг вспомнил лицо Керока в момент, когда Гордон открывал тайну Робера королеве. Теперь, отстранившись от того, что произошло в соборе, Робер ясно вспомнил вспышку яростного торжества в глазах брата. В них не было ни капли не то что любви, но и сочувствия. Только ненависть. И зависть… По-прежнему зависть… Хотя никто другой не позавидовал бы ему тогда.

– Успокойся, ты не виноват. Я понимаю, что ты хотел помочь. Только… мои планы изменились. Я решил остаться.

– Не делайте этого! Прошу Вас, мы сможем уйти, я всё подготовил. Ваш брат обещал встретить нас на дороге к границе с Лотреком. Пара часов в пути – и мы свободны!

Робер протянул руку, выбрал на подносе самое красное яблоко и принялся со вкусом хрустеть им. Откинулся на подушку и задумчиво разглядывал потолок. Сэмюэль упал перед ним на колени:

– Робер, они не простят. Они убьют тебя! Уже отдан приказ собрать завтра королевский суд. А в нём – больше половины бывших сторонников Гордона. Они должны будут приговорить тебя к смерти, чтобы доказать свою преданность новой властительнице. Убей меня, но спаси себя! Ты должен жить!

– Ты говоришь, у меня впереди целый день? Это долго… Милена… Пусть лучше она, чем отец. По крайней мере, хоть какая-то справедливость в этом есть. Иди, Сэм, иди. Я не сержусь на тебя. Но свою судьбу я решу сам.

– Принц!

– Я приказываю тебе служить королеве! Разве не это же самое делали мы с тобой до сих пор? Мне не хотелось бы считать тебя изменником, – угрожающе глянул он на тюремщика.

Долговязый Сэмюэль медленно поднялся, обречённо опустил голову:

– Если они приговорят тебя, я умру рядом, – он, пошатываясь, вышел из комнаты.

Робер вскочил, едва за Сэмюэлем закрылась дверь, и запустил яблоком в окно. Мякоть разлетелась по комнате, ударившись о решётку. Робер усмехнулся, стряхнув с рукава ошмёток кожицы:

– Опять промахнулся…

Робер снова вынул кем-то взломанную решётку и, оперевшись на довольно широкий подоконник, стал задумчиво разглядывать тюремный двор и макушки шпилей дворца за стеной.

– У тебя и так в голове сквозняк… – ироничный женский голос заставил его резво повернуться к двери. Глаза цвета замёрзших лепестков василька грустно и насмешливо смотрели на него.

– Ми… – начал он говорить и замер. Эта бледная хрупкая девушка не могла быть Миленой!

– Я присяду. Ноги быстро устают, – объяснила она без всякого жеманства и спокойно устроилась на его кровати. С любопытством оглядела комнату, решётку на полу, вернулась взглядом к растерявшемуся Роберу.

– Спасибо, что дождался меня. Нам действительно давно надо было поговорить… Я всё знала о тебе с самого начала, ещё с тех времён, когда мы были совсем маленькими детьми. Ты совершенно напрасно обвинил себя в обмане. Обманули в первую очередь тебя. И обманула я.

– Я тебя не знаю? – настороженно спросил Робер.

– Ты ведь уже понял, что знаешь, верно? Только боишься сказать это самому себе.

– Но этого не может быть!

– А то, что Милена Регант, пятилетняя малышка, могла без ущерба для себя выбраться из передряги, в которой не выживали и взрослые – это может быть?! А что, случаются чудеса, и внезапно появляется здоровая, сильная королева-воин, как будто бы не было многодневных переходов в холоде, без приюта, без пищи? А куда делась та испуганная, потерявшая родителей слабая изнеженная малышка, которая должна была умереть? Если не под топором палача, то от голода и болезней…

Робер потрясённо мотал головой, пытаясь отогнать от себя понимание происходящего. Слишком быстро рушилась построенная им гармония мира, пусть несовершенная, но объяснимая, где он уже выбрал свою роль и заставил себя смириться с ней.

– Увы, Робер, сказки не получилось, – девушка смотрела на него умудрённо-печальными глазами слишком многое понимающего человека. – Мне повезло, что рядом были преданные друзья, но даже они не смогли защитить от болезни. Да, я почти чудом осталась жива, но мои ноги… Они и сейчас с трудом держат меня, а в детстве я совсем не могла ходить. Где уж вставать во главе войска! Нелегко постоянно слышать за своей спиной шёпот: «Она умрёт со дня на день». И мне так хотелось восстановить справедливость!

Она помолчала, затем продолжила не опуская глаз:

– Я не могла воевать, но я училась думать. А однажды, проезжая через одну довольно зажиточную деревню, я увидела голоногую шуструю девчонку, которая дубасила двоих мальчишек намного старше себя. Я попросила Лебиса и Рема взять её с собой. У девочки не было родителей, она сама отстаивала своё место в жизни, и ей и мне тогда было по десять лет. Нам действительно повезло, что она так похожа на меня. Теперь она – королева-воительница. А я – её тень. Ненужная тень.

У Робера внезапно ослабли ноги, он прислонился к стене:

– Действительно, всё обман… Только… Мне так хотелось поверить в свои песни, что я даже не задумывался над сказочностью происходящего. Когда живёшь в выдуманном мире, необычному не удивляешься. Что же, за ложную веру платят вдвойне.

– Присядь рядом. Ты не спросил, откуда я всё знаю о тебе.

– Ким. Он так гордится службой у Милены Регант. А к королеве и близко не подходил, что меня очень удивляло. Я действительно думал, что он погиб, и боялся спросить об этом его отца – Рема.

– Не только. Помнишь цыганочку Зильфиру? Она была моими глазами около тебя, Робер.

– Её сожгли на костре, ещё живую…

– Она приносила мне твои песни… Мне было не так одиноко с ними. Я даже пробовала мечтать. Наивно, да?

И столько было в её взгляде и облике детской надежды и беззащитности, что Робер прижал девушку к себе, всей душой желая облегчить её боль. Она попыталась спрятаться в его объятиях.

– Ты не думай, я сильная. Я почти никогда не плачу… – слёзы ручьями текли из её глаз. – Просто сейчас мне нас очень жалко.

Робер чувствовал, как промокает его куртка, и нежно гладил мягкие волосы несостоявшейся королевы. Он с удивлением заметил, что Милена, пригревшись и успокоившись, тихо заснула в его объятиях. Он осторожно уложил её на свою постель, снял маленькие, показавшиеся ему детскими, туфельки и прикрыл одеялом. Робер прилёг рядом и долго рассматривал её бледное спокойное лицо. Пока незаметно не уснул сам…


Королевский совет заседал всю ночь. Чувствуя неуверенность королевы, никто не решался высказаться прямо за смертную казнь, хотя большинство было не против поддержать такое предложение. Словами об укреплении власти, о том, что надо показать твёрдость в борьбе с врагами трона и законной королевской династии, советники пытались подвести королеву к необходимости сделать твёрдый выбор. Она хмуро молчала.

Утром Лебис, возглавивший заседание совета, остановил вялое обсуждение и вопросительно посмотрел на девушку:

– Ваше Величество, пришло время решать. Осталось только Ваше слово.

Королева встала, обвела взглядом присутствующих, глухо проговорила:

– Я соглашусь с любым решением Королевского совета. Но не сегодня. Завтра, всё завтра… – она устало вышла из-за стола, удалилась, не оглядываясь на бывших врагов и постоянных советников королей.

Телохранитель королевы Фрам сопровождал её. Королева шла в неопределённом направлении, создавалось впечатление, что она не знает, куда надо идти. После получасового плутания по коридорам дворца Фрам попробовал вмешаться:

– Наверное, Вам хотелось бы отдохнуть?

– Не сейчас… Ты знаешь подземный ход в тюрьму?

– Разумеется, – Фрам насторожился.

– Тогда идём…

– Стоит ли? Зачем сейчас?… – растерянно попробовал остановить он королеву.

Она подозрительно оглянулась на него:

– Если ты не отведёшь меня к нему немедленно, я просто пришпилю тебя к стене, – меч королевы прижался к груди Фрама.

– Да, да, хорошо…

Проворчал про себя, когда королева подтолкнула его концом меча:

– До чего женщины нетерпеливы! Сначала – срочно замуж, потом – срочно избавиться от мужа… Нет, лучше быть вечным женихом.

…Королева неслышно подошла к тюремной двери и ударила рукоятью меча дремавшего у стены стражника. Тот глухо хрюкнул и осел по стенке на пол. Фрам огорчённо поморщился, но промолчал, увидев поднятый к своему носу кулак королевы.

– Сторожи тут! – приказала она и осторожно открыла дверь в камеру Робера. Фрам обхватил свою голову руками и обречённо скорчился рядом с сидящим бесчувственным стражником, ожидая криков королевы. Но тишина удивила его, он встал и заглянул в дверь. Поражённый, прошёл внутрь.

Королева с обнажённым мечом стояла над безмятежно спящим Робером, ласково обнявшем хрупкую красивую девушку, лицом очень похожую на королеву. Стальная решётка, так заботливо выломанная накануне, стояла, прислонённая к стене под окном. Фрам закатил глаза:

– Господи! Вместо того, чтобы самому уйти, он сюда бабу приволок…

Дикими глазами королева впилась в его лицо:

– Убью…