Вспотевший и запыхавшийся Кобрет ворвался в комнату барона без стука. Хотя стоял ясный день, Керок валялся в постели. И не один. Он недовольно прикрикнул на слугу:

– В чём дело?!

Пытаясь выровнять дыхание, Кобрет заговорил:

– Король… Он решил сам навестить Робера.

Керок вскочил:

– Когда?!

– Я узнал только что. После приёма лотрекского посланника, – сразу на два вопроса ответил верный слуга, подавая сваленную на пол одежду.

Женщина отвернулась от Кобрета, даже не пытаясь прикрыться. Казалось, она задремала, не обращая внимания на настроение барона.

Керок лихорадочно одевался:

– Дьявол! Три месяца не интересовался, вдруг пришпарило! Хорошо, если парень сдвинулся, а если нет?… Идём!

Они почти бежали по коридорам. Керок продумывал варианты своего поведения. На выходе прихватил ещё несколько своих воинов, оставив их ожидать у дверей тюрьмы. Барон Керок Лекс, а за ним Кобрет, вдвоём промчались по переходам и лестницам тюрьмы на два этажа вниз: тюрьма строилась для благородных, что содержались в комнатах двух верхних этажей, и для простолюдинов, место которых находилось ниже уровня земли. Всё поровну…

Тюремщики подземелья ошалело встретили их стремительный налёт.

– Откройте яму, где сидит парень, которого я привёл три месяца назад. Робер. Как он? – Керок нервно стучал ладонью по рукояти меча.

Слегка заторможенный стражник ответил, стараясь чётко выговаривать слова:

– Спит, наверное. Их утром кормили, – привычно-легко открыл тяжёлую и плотную крышку.

Керок встал на колени, заглядывая в яму. Там на каменном выступе горела свеча. Рядом стояли бутыль и деревянное блюдо с яблоками и пирогами. В углу, свернувшись калачиком, лежал Робер. Сверху не было заметно, дышит ли он. Сердце Керока ухнуло в живот.

– Лестницу! – просипел он.

Фигура внизу не шевелилась. Тюремщик торопливо опустил лестницу, придержал, когда Керок скатился по ней вниз.

– Кобрет, иди сюда! – позвал барон, склоняясь над телом. Осторожно протянул руку, потряс за плечо. Никакого отклика.

– Он умер?! – закричал Керок вверх.

– Да нет! Что Вы! Как можно! Так получилось… Сегодня свадьба у Мика, моего напарника, словом…

– Мне-то какое дело до этого?! – возмутился Керок.

– Так я и говорю… Мик принёс вина, вот мы и выпили… Немного! А он свалился вот и спит…

– Мик?!

– К-какой Мик? – обалдел стражник, выпучив глаза.

Керок потряс головой:

– Ты хочешь сказать, что мальчик просто пьян?!

– Ну! Вот! – обрадовано подтвердил тюремщик.

Керок привалился к стене:

– Уф-ф!

– С похмелья… холодная водичка хорошо помогает, – предложил Кобрет.

– Займись им! – приказал Керок и вылез наверх. – Что же это вы нарушаете?

Тюремщик вытянулся, как снулая рыба на крючке. Керок похлопал его по плечу:

– Не бойся, никому не скажу. Вот, возьми. Служи добросовестно!

Совсем ошалевший стражник взглянул на ладонь. Там тускло отсвечивала золотая монета.

Стараниями Кобрета младший принц протрезвел. И сразу бросился в драку. Но слабость и Кобрет оказались сильнее; стражник опять связал ему руки, несмотря на отчаянное сопротивление.

Керок облегчённо смеялся, глядя сверху на их барахтанье:

– Робер, хватит! Вылезайте, оба! Робер, я же обещал помочь тебе…

– Действительно! Как я забыл?! Ты мне всегда так хорошо «помогаешь»! – не удержался от колкости Робер, усевшись на край ямы. Кобрет лез за ним и съехал вниз от удара ногами в кандалах, громко поминая дьявола и всю родню его во главе с Робером. Робер наслаждался.

Стражник, как вспомнил пленник, по имени Лут, оттащил его от ямы и помог подняться. Робера слегка шатало, он жмурился на яркий свет факелов.

– Тебе, наверное, скучно одному? – наблюдая, как охранник отряхивает одежду Робера от соломы и прочего мусора, спросил барон.

– Скучно? Ты это так называешь? – усмехнулся Робер и едва не упал. К счастью, Лут крепко держал его, хотя сам покачивался: стражники основательно отметили свадьбу Мика. С песнями и танцами.

Керок старался не замечать иронии принца:

– Не злись. Я выполняю приказ короля. И сегодня же тебя переведут к другим заключённым. Думаю, там будет веселее. Выйдем на улицу, тебе надо прогуляться на солнышке… Надеюсь, ты не будешь возражать?

Кобрет выбрался из ямы и нарочито-сильно схватил Робера за руку.

– Ну, ты! Потише! – прикрикнул на него Робер. И Кобрет, удивляясь себе, ослабил хватку.

Тюремщик Лут задержал барона, тихо предупредил:

– Господин барон, Робер – красивый, совсем юный мальчик. Я опасаюсь, как бы его другие заключённые не покалечили… Здесь народ всякий…

– Благодарю за беспокойство. И помалкивай!

В ладони стражника появилась ещё одна золотая монета. «Женюсь!» – ни к селу, ни к городу подумал Лут, за один день заработавший больше, чем за год нудной и неблагодарной работы. Он с благодарностью посмотрел в сторону Робера и уже начал жалеть, что «золотой мальчик» уходит от него.


Когда Робера провожали к выходу, один из встретившихся на пути стражников поинтересовался:

– Тебя освобождают?

Робер весело откликнулся:

– Не волнуйтесь! Я вернусь!

Керок с удивлением оглянулся на довольные рожи тюремщиков: «Бред какой-то…»

У самого выхода небольшая процессия остановилась.

– Что ещё?! – раздражение Керока нарастало. Он чувствовал, что проиграл эту часть игры. Как ни странно, мальчишка оказался сильнее, чем он думал. Но способы от него избавиться, как от принца-наследника Полинора, всегда найдутся!

– Я не могу идти туда. Там солнце! – Робер прислонился к стене у открытой двери, плотно зажмурив глаза. Он не плакал, просто слёзы текли из-под ресниц.

– Подождём. Пусть привыкнет, – буркнул Керок, приваливаясь к стене рядом с братом. Установилась странная тишина…

Король Гордон Лекс встретил сыновей, сидя за столом распорядителя тюрьмы Пунса в отдельном доме для охраны. Внимательно оглядел связанного Робера:

– Я жду…

Тот ответил скептически-оценивающим взглядом, потом огляделся вокруг и сел на стоящее рядом единственное кресло. Перекинул ногу на ногу, звякнув кандалами, спросил:

– Что именно?

Кероку пришлось стоять. Барон отошёл к стене, наблюдая за парой своих родственников. Король с видимым усилием сдержал гнев, сцепил руки перед собой:

– Ты не хочешь… просить о милости?

Робер медленно покачал голой ногой:

– О милости просят рабы… Я не раб.

Пальцы короля едва не затрещали:

– Ты… хочешь, чтобы я признал тебя сыном и наследником?

Робер не опускал глаз, разглядывая короля:

– Я никогда не признаю тебя королём и отцом.

Гордон громыхнул руками по столу. Керок подскочил от неожиданности. Он был слишком напряжён во время странного медленного разговора, с затянутыми паузами перед каждой фразой. Робер всё так же размеренно качал голой грязной ногой.

– Моя власть достаточно сильна, чтобы ты никогда не испытал больше, что значит свобода! – кинул в лицо юноше заряд злобы король.

Робер раздумчиво ответил:

– Мой настоящий отец как-то сказал, что с рождения человек несвободен, он всегда кем-то или чем-то связан. Только смерть – абсолютная свобода от всего. Свобода живых – в выборе. От кого зависеть, буду решать я сам. В этом смысле, я свободен даже сейчас.

Юноша встал и пошёл к выходу.

– Остановись! – не сдержался Гордон.

Робер толкнул дверь плечом и вышел. Приказал Кобрету:

– Выйдем на улицу. Подождём там.

Из дверей больше никто не показывался, и Кобрет вывел Робера во двор, окружив стражниками. Робер сел на серый камень у стены дома и подставил лицо солнцу.

Его Величество король Гордон Лекс раздражённо стучал пальцами по столешнице, глядя в узкое окно с железными решётками. Керок решил нарушить молчание:

– Похоже, отец, у Вас скоро останется один сын…

– Будь ты сыном Вербы, у меня не было бы этой головной боли с Робером!

Керок помолчал, потом, будто раздумывая, проговорил:

– Если бы мы нашли Милену… Она ещё достаточно молода для приручения. Многие проблемы были бы решены. Например, женитьбой…

Король не дал ему закончить:

– Разумеется, сын. Думаю, тебе надо заняться её поисками самому. Больше я никому не могу это доверить. Официально принцесса мертва… И меня беспокоит одна мысль: Робер знает правду. Настоящую правду. Откуда? Граф не мог нарушить своего слова, я его достаточно хорошо знаю. Тогда кто?

Керок порадовался, что вовремя был остановлен словами короля: тот хотел несколько иного, чем сын от его первого брака. Решил пока поддержать мысль отца:

– Тот, кто, возможно, знает Милену. Скорее, кто-то из заговорщиков.

– Правильно, Керок, правильно… Получается, Робер знаком с кем-то из них. Может, чем дьявол не шутит, когда Господь дремлет, – с Миленой? Тогда понятно, почему мальчишка так себя ведёт… Смешно! Мы ищем её по окраинам, по границам, в других королевствах, а она в это время развевает юбки у нас под носом! А я никогда не трогал земель Донована… – напряжённо прищурился король, сжимая кулаки.

– Кажется, отец, пришло время исправить эту ошибку. Разрешите мне заняться Робером и Миленой?

– Да. И позаботься, чтобы Робер оставался живым и здоровым. На всякий случай. Всегда должно быть несколько вариантов…

– Если мы захватим Милену, Вы… отпустите Робера? – напрягся Керок, стараясь скрыть свою крайнюю заинтересованность.

– Ни в коем случае! Пусть он всегда будет под рукой. Я хочу сказать, здесь, в тюрьме. Со временем он станет покладистым. Предпочитаю его иметь среди живых… Убитые иногда становятся легендами, появляются самозванцы… А так о них просто забывают.


* * *

Был рыцарь прекрасен, и молод, и смел,

Счастливые песни слагал он и пел,

Надеялся рыцарь прожить без забот,

Прославить в боях и отчизну и род.

Наивный, он думал, что в мире чужом

Не люди, а демоны вьются ужом,

Хотят укусить побольней и напасть,

А он благородно раздавит напасть

И счастье подарит родной стороне,

Гимн жизни споёт на певучей струне.

Когда же мечом разрубил он дитя,

Душа умерла у него, не простя…

Как люди доверчиво-глупы порой…

Поэт не вернулся, вернулся герой.

И с тем же азартом, что в дальней дали.

Он резал людей и кромсал корабли.

Хихикал с натугой над бреднями тех,

Кто верил в любовь, постоянство и смех.

И убивал он поэтов, круша,

За то, что его не звучала душа.


Распорядитель тюрьмы Пунс Одноглазый не ожидал, что разгорится такой спор. И по какому поводу?! Всем старшим тюремщикам вдруг понадобился новый постоялец. Хотя обычно каждый норовил спихнуть новичка другому, избегая лишних хлопот. А этот мальчишка (которого, надо учесть, допрашивал сам король!) стоит в сторонке и снисходительно улыбается. Чертовщина какая-то!

– Всё! Сколько можно глотки драть?! Или договаривайтесь, или я решу сам! – распорядителю надоело бессмысленное препирательство.

– Лучше всего – к Киму. У него самые спокойные. И никто не обидит, – встрял Лут, у которого забирали пленника. Он смотрел на парня печальными глазами и постоянно ощупывал в мешочке на поясе золотые монеты.

– Вот и хорошо! Решили! Сэмюэль, забирай его! – Пунс хлопнул по столу широкой ладонью бывшего воина-пикинёра.

Высокий лысый стражник, чем-то напомнивший юноше огромного нескладного кузнечика, покровительственно похлопал Робера по спине:

– Сэмюэль – это я. Идём со мной. Тебе у меня понравится.

– Ну, раз ты так говоришь…

Одобрительные смешки послышались в ответ на реплику Робера. Уходя за тюремщиком, он услышал за спиной:

– Это что! Помните, в первый день он спросил: «А как штаны снимать? Кандалы мешают!»

Тюремщики дружно ржали. Весёлый они народ, когда не на работе…


Худой, как все в тюрьме, но всё-таки очень крупный и крепкий мужчина лет тридцати с небольшим, представился, протягивая Роберу широкую руку:

– Меня зовут Ким. Я тут вроде как за старшего. Видать, тебя надолго сюда устроили, если к нам подсадили. Последний раз у нас новичок был… года два назад. Друг Перси, ты, кажется, третий год разменял?

Молодой, в шрамах по всему телу, Перси хмуро кивнул. Обитатели зарешеченного закутка со спокойным любопытством знакомились с новичком, только что доставленным тюремщиками во главе с Сэмюэлем в данную клетку, ограниченную с трёх сторон каменной кладкой. Юноша настороженно представился:

– Робер Донован, сын графа Себастьяна Донована из Легоса.

– О! Граф, значит? Странно, богатых обычно наверху держат в отдельных апартаментах. У нас – обычные люди, без титулов, без денег, – усмехнулся Ким, приподняв брови.

Робер поторопился ответить на предполагаемый вопрос:

– Я и не богат. Одно название – граф… Сейчас – вовсе не пойми кто…