Кристина Майер - Слепой рассвет

— В понедельник, Полина ложится в клинику. Пока на обследование, по его результатам будем принимать решение, оперировать ее здесь или везти за границу.

— А врачи хорошие? — вопрос был наивным, но в ним крылась ее глубокая тревога.

- Они одни из лучших специалистов в мире. Вы не переживайте так, — хотел ее успокоить, но понял, что не те слова сказал. Как можно не переживать, когда твой ребенок борется за жизнь?

— Поля обо мне не спрашивала? — надежда в ее голосе просто убивала. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но врать последнее дело. Я чувствовал, видел, что Галина Владимировна любит свою дочь. Взял деньги от продажи квартиры, чтобы донести это до Поли. Хотел, чтобы она попыталась понять и простить. Согласен, непросто будет забыть такое. Не знаю, как бы поступил, окажись на месте Поли, но для них с Галиной Владимировной я хотел мира. Желательно, чтобы он наступил до операции.

— Галина Владимировна, я не буду вам лгать, Полина до сих пор обижена на вас. Но, она не так остро реагирует, когда я завожу о вас речь. Дадим Поле немного времени. Вы же знаете, она очень добрая, простит. — тихий всхлип резанул слух. Она будто сдерживалась, вот сейчас дыхания не слышно. Плачет. Что сказать?..

— Герман Андреевич, а можно я к ней в больницу приду, когда она спать будет? Посижу рядом? — был бы женщиной, наверное, разревелся. Ее страдания не оставляли меня равнодушным. Трогали за живое. Понимал женщину, как никто другой. Я ведь тоже сидел у постели Полины, смотрел на нее и думал… думал… думал. Боялся ее потерять. Если после операции она изменится, я в какой-то степени тоже ее потеряю. Смогу пережить? Принять Полю другой? Выдержит моя любовь испытания?

— Я вам позвоню, Галина Владимировна. — про себя пообещал примерить их ко дню операции. Не должны они остаться врагами. Случится что-нибудь с Полиной, а матери с этим жить до конца дней.

— Спасибо, Герман Андреевич.

— Просто Герман. — пора стирать границы, не чужие люди ведь. При любом раскладе, Поля останется в моем доме, рядом со мной и Машей. Я верю, что все закончится благополучно.

- Всего доброго, не буду отвлекать. — Полина проходила в этот момент мимо, даже не взглянула в мою сторону. Слышала, что я общался с ее матерью?

— До свидания.

Я вернулся в кухню. Суп мой остыл, но я его доел.

Вечером, как часто бывает в этом доме, вся семья собралась в гостиной. Полина делала вид, что все хорошо, но я видел в ее взгляде обиду. Позже выясню, что ее так задело. Макс с Таней играли в Crash Bandicoot. Дочь и племяшка спали в переносных люльках. Бабушки что-то вязали.

Андрей поднялся из кресла, незаметно кивнул мне и скрылся в кабинете. Я посидел еще немного, чтобы не вызвать подозрений, а потом направился за ним. Все это время, я думал, что еще могло случиться. Неприятности в компании?

— У меня сегодня был гадский день, если у тебя плохие новости, придержи их до завтра. Дай хоть поспать спокойно, — Андрей понимал, что я это несерьезно.

— Я слышал. Таня рассказала. Рад, что все обошлось. Но ты бы коней попридержал. Наверстаете, когда она полностью поправится, — я и сам сегодня об этом думал, когда возвращались из клиники. Потерплю.

— Ты из-за этого меня позвал?

— Нет. Смотри, — включил он экран смартфона и протянул мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Герман с Андреем закрылись в кабинете. Мы уже разошлись по комнатам, а они продолжали что-то обсуждать. Только бы ничего не случилось. Устала я от бесконечной черной полосы.

Маша спала в своей кроватке. Вместе с Зинаидой Владимировна мы закапали на ночь капли в ушко. Она тихо сопела лежа на боку. Иногда улыбалась во сне.

Мне ложиться не хотелось.

Раньше я бы нашла, чем убить время — почитала бы или послушала музыку. Зрение не позволяло погрузиться в книгу, а от музыки быстро начинала болеть голова, особенно если слушать в наушниках. Надо попросить Германа скачать мне несколько аудиокниг, с приятной озвучкой. Будет чем заняться в больнице.

— Опять не спишь? — вошел Герман. Голос звучал ровно, но мне показалось он чем-то расстроен.

— Тебя ждала, — поднялась ему навстречу.

— Иди ко мне, — Герман сел на кровать, а я рядом. Тут же оказалась в его объятиях. — Полина, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала, — серьезно проговорил он.

— Я тебя не пойму, — вывернулась из объятий и заглянула ему в лицо по привычке, в полумраке я вообще ничего не видела.

— Поля, люди не отличаются порядочностью, к сожалению, моя жена тоже. Чтобы ты не услышала, не верь. Я предупреждаю, потому что ты можешь столкнуться с тем, кто поверил наговорам Наташи и захочет высказать свои претензии.

— Я все равно не понимаю… — удивленно я смотрела на него.

— Наталья дала интервью одной известной желтой газетенке. Я не буду передавать всей той грязи, что она вылила на нас, но знай, там нет и слова правды. Не слушай никого. Я вообще не хотел тебе говорить, но опасаюсь, что найдутся доброжелатели, которые увидев тебя, решат высказать свое мнение. Такая вероятность существует, а я не хочу, чтобы ты зря расстраивалась.

— О чем говорится в статье? — я распереживалась несмотря на его предупреждение. Хотелось знать подробности, но Герман не желал делиться. Что такого могла наговорить журналистам Наташа?

— Полина, не бери в голову. Это грязная ложь, которая со временем уляжется. Она вылила ушат помоев, несправедливо обвинила всю мою семью. Пытается насолить, потому что я оставил ее без денег.

Наташа никогда не оставит нас в покое, эти мысли не в первые появлялись у меня в голове. Если бы Герман и дал ей денег ничего бы не изменилось. Рано или поздно они закончились, Наташа вновь вторглась бы в нашу жизнь.

Герман просил не брать в голову, но я не могла не думать о той статье. Наверное, хорошо, что мое зрение не позволяет читать, а то бы я уже лазила в поисках этой писанины.

— Поля, ты думаешь о статье, — Герман поднял мое лицо и поцеловал в губы. Легко, без намека на секс, но я понимала, что это только начало. — Я знаю способ, как тебя отвлечь. Наташа и ее козни не стоят твоих нервов.

Отвлечь?.. Вдруг приступ повторится?..

— Герман, ты не обидишься, у меня сильно болит голова?.. — с меня плохой лжец, я заикалась, когда говорила неправду. Он не спешил отвечать, а я разволновалась. Неужели подумал, что я его отталкиваю? Нужно объясниться…

— Полина, я не о себе думал, хотел ласками заставить тебя отвлечься. Ты до сих пор думаешь, что я с тобой ради секса? — я задумывалась об этом, боялась, что узнав правду о болезни, Герман меня оставит. Со временем сомнения не развелись, просто я стала реже об этом задумываться. Иногда мне казалось, что только ради Маши он оставил меня в своем доме.

— Я не знаю, — сейчас был не тот момент, чтобы лгать. — Но это ведь неважно. Мы все думаем только о том, что будет после операции.

— После операции ничего не изменится, — твердо произнес Герман. — Ты поправишься и вернешься в мою жизнь. Никогда больше от меня не сбежишь, я не позволю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Иногда наши благородные поступки оборачивается против нас. Две недели прошло с того дня, как Андрей показал мне статью, опубликованную в желтой прессе, а я до сих пор пребываю в ярости. Наверное, потому что она расползлась по всему интернету. На какую страницу я бы не зашел везде пестрили заголовки, как издевалась семья миллиардера над бедной несчастной актрисой, как муж запрещал ей рожать детей, а она хотела большую и крепкую семью. О том, как хитрая необразованная официантка обманом родила, чтобы устроить свою жизнь. Эту ложь по кусочкам растащили, обрисовали новыми фактами и теперь зарабатывают на рекламе. Новость не утихала, люди пытались выжать из нее, как можно больше денег. Сисадмины Андрея пытались бороться. Я подал в суд на газету, но эта ложь продолжала расползаться, как чума.

Призвать Наташу к ответственности не получилось. Она не вернулась в клинику, уехала заграницу «залечивать разбитое сердце». Продолжала оттуда подогревать скандал провоцирующими постами в соцсетях. Подал жалобу, но ее аккаунт еще не заблокировали. За это время у бывшей жены подписчиков в инстаграм стало больше миллиона. Глупые люди верили в обман, сочувствовали несчастной, а у той росли рейтинги и просмотры. Оставил Наталью без денег, но она нашла отличный способ зарабатывать на скандале. Даже если я выиграю суд, люди будут думать, что это благодаря связям и деньгам, а она так и останется несчастной жертвой. Стереотипы…

Полина находилась в больнице. Чтобы оградить ее от нежелательного негатива, у дверей ее палаты всегда дежурил охранник. Мы опасались, что кто-нибудь из посетителей или пациентов может наговорить гадостей Полине. День операции приближался, всякие переживания были крайне нежелательны. После нескольких консилиумов с коллегами врачи посоветовали нам лететь в Англию в специализированную клинику. Опухоль задевала зрителей нерв, наши специалисты не давали гарантии, что Полина после операции будет видеть. Как и любого человека, ее пугало остаться слепой. Для меня главное, чтобы Поля осталась жива, но ее счастье и спокойствие не менее важны, поэтому я сделаю и предприму все, чтобы она полностью поправилась.

Переговоры уже велись с руководством клиники. Мы отправили все результаты обследование. Как только нам пришлют приглашение, мы сразу вылетим в Англию.

— Привет, — я вошел в палату. Поля сидела у окна. Она часто так делала, мне было больно на нее смотреть. Полина будто прощались с солнцем, небом… Боялась, что больше не увидит? Также она поступала, когда я приносил Машу. Долго пристально на нее смотрела, пальчиками гладила маленькое личико.

— Я же просила тебя сегодня больше не приходить, — покачала она головой, но при всем этом улыбалась. Поле тяжело было находиться одной в больнице. Не видеть Машу. Я это чувствовал, поэтому старался больше времени проводить рядом. Да и сам хотел находиться возле нее. Если бы не Маша, переехал бы к ней в палату.

— Мама сегодня с Машей, а я с тобой.

— Герман…

— Не спорь, — оборвал готовые сорваться с губ возражения. — Мы скоро улетим. Поля сразу загрустила. — Маша останется с мамой, пусть привыкает, легче перенесет разлуку. — я слышал, что детей нежелательно отлучать от матери до двух лет, они чаще начинают болеть, но у нас была безвыходная ситуация.

— Не хочу улетать, тут я хоть каждый день могу видеть дочку… — Полю пугала не разлука, а то, что ее ждало впереди. Понимал, поэтому старался находиться рядом и поддерживать.

— Когда вернемся, ты будешь видеть ее каждый день и больше не расстанешься с Машей, — к сожалению, моя уверенность Полине не передавалась. — Поля, я с тобой хотел кое-что обсудить. — решил перевести тему и заодно обговорить давно тревожащий меня вопрос.

Галина Владимировна почти ежедневно звонила и интересовалась здоровьем дочери. Переживала, что нет возможности увидеться. Поля мать и должна понять чувства родительницы. Я уже несколько раз издали пытался начать разговор, но Полина никак не реагировала на мои забросы. Значит, нужно сказать прямо. Времени до отлета мало, а им пора поговорить, оставить обиды в прошлом.

— О чем? — я видел, что она разволновалась.

— О твоей маме, Полина. — она насупилась, удивленно посмотрела на меня. — Вам стоит помириться, — твердо произнес, не стал ходить вокруг да около.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Герман удивил меня. Я не ожидала, что он предложит помириться с мамой. Я часто о ней думала и переживала. Хотела узнать, как у них дела. Они с Валей остались без жилья, это не могло меня не тревожить. Не думаю, что сестра обрадовалась такому повороту. Валя за последний год сильно изменилась, мама не могла с ней сладить. А тут еще практически остались на улице. Представляю, как она сейчас отыгрывается на родительнице. Я оценила поступок мамы: она продала квартиру, чтобы спасти меня, а ведь не факт, что я поправлюсь.

То, что случилось месяц назад я оправдать не смогу. Стоит вспомнить, как она поступила с Машей, сердце пронзает болью. Благо, все закончилось хорошо и для меня и для малышки, поэтому обида стала притупляться.

— Полина, она очень сильно беспокоится. Переживает, что не имеет возможности тебя увидеть, — Герман все больше шокировал меня. Я была уверена, что он никогда не простит мою мать. Помнила его предупреждение в день нашей встречи, после того, как мама продала внучку. А сейчас Герман выступает в роли ее адвоката. — Полина, давай оставим в прошлом все плохое. Мы все не святые, делаем ошибки, нужно уметь прощать. — я просто слов не находила, чтобы выразить свои чувства, поэтому и молчала, пока Герман продолжал меня убеждать.