Кристина Майер - Слепой рассвет

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Герман прав, проблемы нужно решать, когда они появляются. Раньше я бы с ним полностью согласилась, а теперь и не знаю, как поступить. Подумав немного, я приняла решение — нужно рассказать о своей болезни. Если окажется, что эта страстная ночь не прошла бесследно, то мне придется сделать непростой выбор. Аборт, как решение проблемы я даже рассматривать не хотела. Для меня это все равно, что убить нашего с Германом малыша. Но есть вероятность, что мне не хватит времени его выносить. А если все-таки удастся родить? Оставить двух детей без матери? Конечно, у Германа есть возможность их вырастить, дать все самое лучше…

Но только мамы у них не будет. Мамы, которая будет любить их больше жизни. Рассказывать перед сном сказки, петь колыбельные, обнимать и целовать.

Герман предложил поставить укол, но мне нужно сначала убедиться, что я не беременна, а во вторых, можно ли мне его ставить с теми препаратами, которые я принимаю?

Что-то я себя накручиваю, а ведь доктор говорил, что с моим диагнозом важен позитивный настрой. Подумав о том, что совсем скоро увижу свою доченьку, я улыбнулась. Образ Машеньки прогнал темную стужу, на душе стало намного теплее.

— Где ты была, когда твоя мать продавала мне Машу? — удивилась вопросу Германа. Я ведь ему все рассказала. Значит, был так зол, что даже не слышал меня. Несмотря на это, он меня не выгнал. Неужели так сильно хочет второго ребенка? И почему его должна родить именно я?

— Я же говорила. В больнице. — не стоит скрывать свой диагноз. Лучше будет, если он правду узнает от меня. Но и в лоб сказать, что у меня опухоль в голове я не решилась. Все-таки оставался страх, что он от меня откажется. Зачем ему больная любовница неспособная родить желанного сына?

— Почему лежала в больнице? — настало время все рассказать…

— Проблемы с глазами. После родов зрение стало ухудшаться. — информацию лучше давать дозировано.

— Сейчас как? — может мне показалось, но в его тоне явно слышалось беспокойство.

— Уже лучше. Но… — я хотела начать исповедь издалека. — По-моему твой телефон звонит. — наверное, это было предупреждением, что моя откровенность пока не к месту.

Поговорив по телефону, Герман грубо выругался и надавил на педаль газа.

— Она пожалеет о своем поступке! — я ничего из его коротких фраз не поняла, но видно было, что он в бешенстве. Что еще произошло? Кто пожалеет? Надеюсь, это не моя мама?

— С Машей все хорошо? — тихо спросила я.

— Да. — не знаю откуда это у меня, но я очень хорошо чувствовала Германа. Хотя и без этого понятно, сейчас к нему не стоило лезть с вопросами. Остается ждать… и нервничать.

Сидела всю дорогу, как на иголках. Мы подъехали к незнакомому элитному особняку. Возле ворот стоял патрульный уазик., что не могло не насторожить. Почему-то, когда мы видим машины правоохранительных органов ничего хорошего не представляем. Да и не стоит ждать радостных новостей, когда к кому-то в дом приезжает полиция.

Герман резко затормозил, заглушил мотор. Не дожидаясь меня, он буквально вылетел из автомобиля. Я немного растерялась. Что мне делать? Оставаться здесь или идти за ним? Я выбрала второй вариант.

Вроде везде горел свет, но он расплывался перед глазами. Последнее время это частое явление, стоит только разнервничаться. Приходилось идти медленно, чтобы не споткнуться. Наверное, слепые кроты и то увереннее передвигаются, но у них ведь в отличие от меня, хорошо развиты другие рецепторы.

Я не вошла в просторную гостиную, осталась стоять у двери. Огромное, на мой взгляд, количество людей заставило меня остановиться у дверей. На мое появление никто не обратил внимания. Герман не очень вежливо общался с представителями правоохранительных органов.

— Мы должны выяснить все обстоятельства этого дела. От вашей жены поступило заявление, где говорится о том, что ребенка вам подбросили. Это правда?

— Нет! — рыкнул Герман.

— Как только мы разберемся во всем, установим, что преступление не было совершенно, и вы действительно отец, вам вернут девочку. Органы опеки…

— Никто к моей дочери и пальцем не притронется. — Герман так заорал, что толстый полицейский отступил. — Маша останется со мной и своей матерью.

— И где ее мать? Родила и бросила! — этот голос я узнала сразу. Наташа…

Выглядела она, потрясающе. Стильный легкий костюм бирюзового цвета, туфли на высоком каблуке. Она будто только что вышла из салона: волосы уложены, наверняка и макияж в порядке. Ее лицо я видела расплывчато. А я? Вся растрепанная, в недорогом сарафане, который покупала себе во время беременности. Краситься моим зрением вообще не стоит, только изуродую себя. Понятно ведь, что на стилиста и визажиста денег у меня нет. А еще на мне нет трусов… Ужас!

- Миша говорит, что ты какой-то женщине деньги заплатил за ребенка! — продолжила жена Германа. Меня обуял какой-то дикий ужас. Я только что вернула Машу, а теперь ее могут забрать. Мама даже не представляет, сколько боли и зла совершила своим поступком.

— Зачем вы говорите, что я бросила свою дочь? — вышла я вперед. Старалась вести себя уверенно, контролировала голос. — Это неправда. — все резко обернулись в мою сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

— Вы кто? — обратился ко мне полицейский, который беседовал с Германом.

— Я мама Маши. Могу вас заверить, что ребенка я не бросала.

— У вас есть с собой документы? — ответить я не успела…

— Ты?! — заверещала Наталья и кинулась на меня. Она быстро преодолела разделяющее нас расстояние и вцепилась мне в волосы. Все опешили, я растерялась. Не ожидала, что женщина бросится драться. — Проститутка! — я пыталась держать ее руки, чтобы она не выдрала мне с кожей волосы. Оскорбление меня задело, словно по сердцу полоснули ножом. — Продолжала все это время трахаться с моим мужем! Родила ублюдка! Из-за тебя, сука… из-за тебя умер мой ребенок!

- Пришла в себя! — закричал на жену Герман. Наташа его, словно не слышала, продолжала тянуть мои волосы. Она пиналась, ругалась, оскорбляла нас с Германом. Было очень стыдно, что на это безобразие взирало почти десяток глаз.

Как в такой ситуации не нервничать? Я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Я бывшая любовница, мать незаконной дочери Германа пришла в дом, где живет его супруга. Мне казалось, что все смотрят на меня и осуждают. Как же неуверенно я себя чувствовала, не видя выражения их лиц.

— Я убью это шалаву! Как она посмела появиться в нашем доме?! — Герман наконец-то отцепил ее руки, стал оттаскивать Наташу от меня, но женщина изловчилась, вырвала руки и поцарапала мужу лицо.

— Не ори, в доме дети спят! — у Натальи была истерика. Герман, чтобы привести жену в чувство залепил ей звонкую пощечину. Наташа прекратила орать и брыкаться. — Пришла в себя? — Наталья громко принялась всхлипывать, по-моему, сейчас истерика примет другой оборот. — Дайте воды! — крикнул Черногоров. Полицейские, наблюдавшие за этой картиной, не вмешивались в происходящее. Молодая незнакомая мне женщина подала стакан с водой. — Пей, — приказал супруге Герман. — Таня, проводи Наташу в кухню, дай ей успокоительное, я с ней позже поговорю.

- Мы бы хотели, чтобы Наталья Игоревна осталась. У нас к ней появилось несколько вопросов. Что произошло с ее ребенком и как в этом замешана гражданка?.. — возникла пауза, я поняла, что обращаются ко мне, хотя выражение лица говорившего полицейского я не видела.

— Завьялова Полина Геннадиевна, — произнесла я.

— Никакого отношения Полина к потере ребенка Наташи не имеет. Плод замер в утробе. Никто не виноват, так бывает.

— Прекратили устраивать балаган в моем доме, — вмешался старший Черногоров. Я его видела несколько раз в клубе. — Вот мать и отец ребенка. Документы у них есть, можете проверить. У Наташи депрессия, вы видите, что она невменяема. У Германа новая семья, а жена не желает с эти мириться. Извиняюсь, что невестка зря вас побеспокоила, но на этом считаю вашу миссию выполненной.

— Документы мы еще не видели, — напомнил полицейский. Я полезла в сумочку за паспортом, на Машу у меня документов не было, но прежде чем я начала нервничать, вмешался Герман.

— Я сейчас принесу документы Маши, они у меня в машине. — уже направляясь к двери произнес он.

Я протянула полицейскому паспорт, моя рука заметно дрожала. О рту пересохло от волнения.

— Что же вы, гражданка Завьялова оставляете ребенка? — строго так спросил меня полный мужчина.

— Я не оставляла Машу, — постаралась произнести, как можно тверже. Я не могу признаться, что такой отвратительный поступок совершила моя мама. Конечно, простить я ее не смогу, но она все-таки моя мать. Да и проблем лишних с полицией не хотелось. Неизвестно, что будет с Машей, пока они во всем станут разбираться. — За ней некому было присмотреть, пока я находилась в больнице. Это несложно проверить. Выписка у меня есть, можете поговорить с врачами, они подтвердят.

— Смотрите. — вернулся Герман и отдал документы сотрудникам правоохранительных органов.

— Все в порядке. — постукивая документами по ладони, произнес полицейский. Остальные двое все время молча стояли рядом с ним. — А кто передал вам ребенка, пока гражданка Завьялова находилась в больнице?

— Моя мама.

— Вы нас в чем-то подозреваете? — холодно поинтересовался Герман одновременно со мной. Его брат стоял рядом, но не вмешивался.

— Нет, просто уточняю. Вы передали крупную сумму денег матери Завьяловой, для чего? — у меня разболелась голова. Этот полицейский был таким докучливым, приставучим. Очень неприятный человек. Что он так вцепился за это дело? Что им наговорила Наташа? Может пообещала что-нибудь?

— Верните документы и вызывайте в отдел, если вы нас в чем-то подозреваете. — Герман с ним не церемонился. А я уже и слово вымолвить не могла. Мне было страшно до ужаса. Не хотелось быть втянутой в преступление, которое совершила моя мать. Мои ладошки вспотели, я украдкой вытирала их о бедра.

— Мы бы хотели знать, где можем найти вашу мать. У нас к ней есть несколько вопросов.

Только не это! Вдруг мама проговорится? А чтобы себя отбелить все свалит на меня. Ее начальник, он же юрист и любовник, может ей посоветовать так поступить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

— Мы бы хотели знать, где можем найти вашу мать. У нас к ней есть несколько вопросов. — обращается нахальный выскочка к Полине. Вижу, что она от страха бледнеет на глазах.

— Мама взяла деньги на мое обследование… нужны были лекарства, — разволновалась Поля. Заметил это и лейтенант Кручинин. Он уже довольно потирал руки.

— Нам нужно с ней побеседовать…

— О чем ты собрался с ней беседовать? — оборвал Кручинина. — С какого перепуга ты вообще капаешься в наших личных делах? Тебе документы показали? Ты удостоверился, что Маша не подкидыш? Тогда почему ты еще здесь?

— Послушаете…

— Лейтенант, ты дурак или родом так? — пытался проявить вежливость, но разговор у нас не заладился. Или он выслуживается, ил Наташа ему заплатила. Я бы может, не сорвался, но заметил, что еще немного и Поля в обморок упадет. Вот нахрена так разнервничалась? Думает я ее в обиду дам? Я сейчас этого лейтенанта тут нагну и отымею.

— Я при исполнении!.. — начал он известную песню, но я его оборвал.

— Рот свой завали! Телефоны в покое оставили, — грозно произнес, когда опера, как по команде полезли за мобильниками в карман. — Я набираю генералу Власову, вы стоите и ждете.

Я подошел к Полине, она еле держалась на ногах, взял за локоть и усадил на диван. Моя мама и теща Андрея взволнованно о чем-то переговаривались чуть в стороне.

— Зачем Власову звонить? — теперь доблестные защитники правопорядка побледнели. Стоят, переглядываются друг с другом. Ничего не ответив, я набрал генералу. Бросаться словами и пустыми угрозами я не люблю.

— Владимир Аркадьевич, вечер добрый. Не отвлекаю? — спросил хорошего знакомого и постоянного клиента своего заведения.

— Герман, рад слышать. Как жизнь?

— Все было неплохо, пока твои ребята не нагрянули.

— Куда, в клуб? — прогремел голос генерала в динамик. Мое заведение для элитных клиентов, которые становятся, как правило, завсегдатаями.