Нахал! Она возмущенно повела плечами, хотя возмущения не испытала. Вот что такое новая одежда – все мужчины вокруг превращаются в нахалов.

Однако при покупке билета удовольствие, которое доставляли ей восхищенные мужские взгляды, прошло, сменившись стыдом, волнением и даже страхом. Прежде чем ступить на паром, она подумала: а если она не явилась? Не беда, сплавает в оба конца – и вернется. Но время назначено точно: два тридцать дня.

На пароме она обошла силовую будку и увидела на носу Филис. Та стояла, прижавшись спиной к ограждению. Сестры заулыбались и крепко взялись за руки.

– Я уже боялась, что ты не придешь. Ты получила мое письмо?

– Как бы я иначе тут оказалась?

– Ну и дура же я!

Они расхохотались. Филис осмотрела Сару с головы до ног и вынесла свой вердикт:

– Здорово выглядишь! Никогда тебя такой не видела. Сплошные обновки? – Она потеребила Сарин жакет.

– Да. – Сара застенчиво улыбнулась. – Два новых костюма. А как ты? У тебя неприятности?

– Неприятности? – Филис задрала подбородок. – Нет, все в полном порядке.

– Правда? – Сара помолчала. – А по твоему письму мне показалось…

– Просто мне захотелось с тобой повидаться. Сестры все-таки! И про мать узнать…

Филис отвернулась, облокотилась на ограждение и, глядя на забурлившую при отходе парома воду, добавила:

– Я бы с радостью проведала ее. Соседей я нисколько не боюсь. Что они со мной сделают? Мне на них наплевать. Но не хочется встречаться с ним, ты меня понимаешь?

Сара отлично ее понимала. Она тоже смотрела на бурлящую воду, только не дотрагивалась до грязного ограждения, чтобы не выпачкать новую одежду. Устав от вида волн, рассекаемых паромом, она сказала:

– Я по тебе соскучилась, Филис. Все время только о тебе и думаю. Хотела написать, но не знаю, куда… Как твои дела?

– Прекрасно! – Филис отвернулась от воды и, опираясь локтями на ограждение, продолжила: – Если честно, то гораздо лучше, чем я ожидала. Даже самой не верится… – Она указала движением ресниц на свой живот. – Хотя это, конечно, не сахар.

– Он с тобой ласков?

– Али? С ним у меня нет хлопот. Он у меня вот где! – Она показала кулачок. – Я с ним справляюсь. Конечно, он бывает грубоват… – Она состроила гримасу бывалой женщины. – Ты понимаешь, о чем я… – Видя, что Сара зарделась, она со смехом добавила: – Что ты, Сара, ведь ты тоже замужем… Кстати, если уж об этом зашла речь, как твои дела? Он хороший?

Саре очень хотелось ответить в самой превосходной степени, но она опасалась, что ее энтузиазм может неприятно задеть Филис. Впрочем, сестра выглядела вполне довольной жизнью. На всякий случай она ответила небрежно:

– Могло бы быть и хуже.

– У вас свой дом?

– Да, по соседству. Тот, о котором я тебе рассказывала. Кухня и спальня уже обставлены, теперь мы принялись за переднюю. Джон, брат Дэвида, мастерит для нас кое-что из мебели.

– Я думала, он корабельный плотник.

– Так и есть, но еще он столяр. Это его хобби. Он теперь на пособии, поэтому времени у него хоть отбавляй.

– На пособии?! Хетерингтон – и без работы? – Удивление Филис было неподдельным. – Вот не думала, что это может коснуться и их! Но все равно, как тебе у них живется?

– О, они чудесные! По крайней мере мужчины… – Сара состроила гримасу.

– Его мать все еще придирается к тебе?

– Знаешь, Филис… – Сара прикрыла ладонью рот и на секунду зажмурилась. – Наверное, мне никогда не забыть тот день, когда мы поженились, пришли и все ей выложили… Она – женщина спокойная, кажется, что она не способна выйти из себя. Ходячее благородство! Ты можешь себе представить… – Она наклонилась к сестре, как будто они опять делились секретами в общей кровати. – В тот раз мне показалось, что она вот-вот меня ударит! Честное слово! Никогда еще не видела такого разгневанного человека! Ты помнишь, как бесилась миссис Картвелл, как все ломала в доме и швыряла во двор? Вот и эта так же. Я не верила своим глазам. Я-то думала, что она несгибаемая, холодная, заносчивая, а она такое устроила!… По-моему, Дэвид тоже был поражен. Стоит себе и моргает. Он, конечно, предвидел, что она взовьется, но не настолько. У нас пропала всякая охота ехать в Ньюкасл. Она целые две недели со мной не разговаривала. Вряд ли и сейчас сменила бы гнев на милость, если бы Дэвид не перестал у нее бывать. Это ее образумило.

– Сейчас все уладилось?

– Внешне – да. Но знаешь, Филис, мне почему-то кажется, что она никогда меня не простит. Мне приходится проявлять осторожность. Когда Дэвид перестал у них появляться, к нам стали заглядывать Дэн, Джон, даже их отец; даже сейчас, когда все позади – повторяю, только внешне, – они не отказываются от этой привычки. Мне это нравится. – Она улыбнулась. – Это такая прелесть, когда они все соберутся! Дэн – молодец, из-за него мы смеемся до упаду. Но тут начался другой ужас – она нам стучит… Наш кухонный камин соприкасается с камином в их гостиной, вот она и услышала вчера вечером наш смех и давай стучать по решетке. Ох, и рассердился же мистер Хетерингтон! Никогда не видела его таким раздосадованным! Как-то вечером он спросил меня: «Сара, можно мне покурить?» Прямо так взял и спросил. Знаешь, где ему приходится курить?

– В туалете, наверное!

– Нет, там она не позволяет. В сарае во дворе! В доме она не разрешает. Поэтому Дэвид и Дэн вообще не курят. Джон курит – у себя дома. Когда мистер Хетерингтон задал мне свой вопрос, я ответила: «Конечно, зачем спрашивать?» А он и говорит: «Я не стану превращать это в привычку, так, разок-другой…» Я чуть не разревелась. Он хороший, теперь он нравится мне больше, чем сначала. Сперва этот его глазной тик действовал мне на нервы, но теперь я не обращаю на него внимания.

– Она и отец Али – два сапога пара. Он тоже пытался зажать меня в кулак. Но я сразу намекнула ему, докуда я готова поддаваться, а где начну сопротивляться. У него там пансион, вот он и возомнил, что приобрел в моем лице бесплатную рабочую силу. Ничего, я быстро ему показала, что он просчитался. Мерзкий субъект! Но у Али есть замысел… Знаешь, что мы надумали? Открыть магазин! Как бы я хотела, чтобы не было вот этого!… – Она похлопала себя по животу.

– Я совсем забыла про это! – спохватилась Сара. – Немудрено – ведь ничего не заметно! Как ты себя чувствуешь?

– Сейчас нормально. А сперва было паршиво.

– Так ты говоришь о магазине? Что за магазин? Вот было бы здорово!

– Не столько магазин, сколько кафетерий. Дело денежное, даже если ограничиться чаем и булочками. Надо же людям есть! Столько вокруг безработных с верфей, что страшно делается! Тут еще хуже, чем было у нас, а ведь и у нас был тихий ужас, видит Бог! Вот почему, – увлеченно продолжала она, – мне хочется иметь кафетерий. Еда – самое главное в жизни! Достаточно хоть раз увидеть это стадо голодных – и ты поймешь, как важно…

Паром уткнулся в причал Норт-Шилдс. Филис умолкла и в первый раз беспомощно покосилась на Сару.

– Что нам теперь делать? Тебе уже пора возвращаться?

– Нет, я свободна часов до пяти. Давай пройдемся, выпьем где-нибудь чаю.

– С удовольствием!

Не обращая внимания на декабрьский сумрак и неприглядность улиц, они принялись увлеченно болтать. Когда им попалось кафе, то, несмотря на то, что место показалось слишком шикарным, они робко прошли внутрь и, хихикая, принялись лакомиться крекерами и булочками, аккуратно поднимая элегантные чашечки. Их можно было принять за девчонок, впервые вырвавшихся на свободу.

Только когда паром снова был на полпути к Саут-Шилдс, они смолкли. Стоя плечом к плечу, они смотрели на приближающийся берег и слабый свет немногочисленных фонарей.

– Слушай, – сказала Филис, роясь в сумочке, – передай матери вот это на Рождество.

Она подала Саре две фунтовые банкноты.

– Так много?! – Сара всплеснула руками. – Разве ты можешь это себе позволить?

– Ничего, разберемся.

Можно было подумать, что это говорит женщина, умеющая выбивать из мужчин деньги, привыкшая обыскивать их карманы и требовать получку. Но к Филис все это не относилось. Саре она по-прежнему казалась девчонкой, маленькой куколкой, не знакомой с жизнью.

– Она будет тебе очень признательна, Филис.

– Не забудь ее предупредить, что это лично для нее. Я подохну, если он наложит на мои денежки свою грязную лапу. Знаешь, сколько Али выделяет мне в неделю на хозяйство и всякие мелочи, потому что едим мы обычно внизу, с постояльцами?

Сара покачала головой.

– Три фунта. Он сказал, что, когда у нас будет кафетерий, он удвоит сумму.

– Три фунта!

Сара не поверила своим ушам. Три фунта на мелочи! Весь недельный заработок Дэвида равнялся двум фунтам семнадцати шиллингам, и даже это казалось ей чудом.

– Да ты счастливица! – сказала она сестре.

В темноте Филис отвернулась от нее к ограждению и ответила чужим голосом:

– Да, я счастлива. И у меня все в порядке. Все в полном порядке! – Казалось, она убеждала в этом саму себя. – Одно невыносимо… – Она обернулась, схватила Сару за руку и хрипло продолжила: – Я чувствую себя животным, настоящей свиньей! Али так добр! Он гораздо лучше многих. Но… у меня внутри все переворачивается, когда мы с ним идет по Кинг-стрит или по рынку. В нашем квартале все нормально, там на нас не обращают внимания, потому что там есть белые девушки, кроме меня. Некоторые из них – уличные девки, но есть и порядочные. Одна родом из Хай-Джарроу. Словом, все в порядке. Но на Кинг-стрит мне хочется крикнуть всем тем, кто на меня таращится: «Пожалейте лучше самих себя!» Помнишь Ховардзов с Баксем-стрит, помнишь, какой разразился скандал несколько лет назад, когда их девчонка родила – то ли от своего братца, то ли от папаши, она и сама точно не знала? Так вот, мне всегда было очень ее жаль, я с ней заговаривала, когда встречала. Так можешь себе представить, что выкинула эта стерва? Мы недавно встретились с ней на рынке, я было обратилась к ней, а она не пожелала мне ответить, словно я – пустое место! Я чуть не огрела ее корзинкой. Ох, и взбесилась же я!

– Филис, Филис! Вполне возможно, тебе это показалось.

От сочувствия у Сары в глазах появились слезы.

– Перестань! Такое не кажется. Остальные тоже говорили мне, что через все это прошли. Только большинству никто не запрещает бывать у родных… О Сара! – Она крепко сжала сестре руки. – Как бы мне хотелось жить близко от тебя или рядом, чтобы я могла к тебе забегать…

Сара корчилась от душевной муки. Ей очень хотелось от всего сердца сказать сестре: «За чем же дело стало? Приходи, когда тебе захочется. Сама знаешь, с какой радостью тебя встретят». Если бы она говорила за одну себя, то в этом не было бы ни малейшей фальши. Лично она даже предложила бы ей привести с собой ее араба – у нее пока не получалось даже подумать о нем как о муже Филис. Однако приходилось учитывать также Дэвида. И даже не его – Дэвид всегда говорил, что каждый должен поступать так, как ему хочется. Скажем, ему захотелось на ней жениться – и он это сделал. Нет, помехой был не Дэвид, а его мать. Сара отлично понимала, какую обиду ей нанесла. В глубине души она чувствовала себя виноватой. Получалось, что она навязалась этой семье; миссис Хетерингтон только укрепляла это впечатление. Сейчас она дополнительно усугубит проблему, если пригласит сестру к себе в дом. Если бы мать Дэвида не жила в соседнем доме, Сара еще что-нибудь придумала бы, а так пригласить Филис к себе было все равно что пригласить ее в гостиную к Хетерингтонам. Нет, этого она не могла себе позволить, как бы ей ни хотелось. Она схватила Филис за руку и сказала:

– Поверь, мы обязательно будем видеться, это войдет у нас в привычку. В конце концов я возьму к себе мать. Что ты на это скажешь?

– Я была бы только «за». Знаешь, Сара, если захочешь, можешь сама меня навестить. У меня наверху две миленькие комнатки. Ты удивишься, чего у меня только нет! Только ни в коем случае не появляйся в пятницу! – Можно было подумать, что Сара уже согласилась. – У них пятница – все равно что наше воскресенье. Ты не поверишь, куда там твоим католикам с их религиозностью! Они в подметки не годятся народу Али! Его отец – крупная шишка в ихней церкви не церкви… Они же мусульмане. Весь день молятся, просто глазам своим не веришь, и в то же время этот старый черт, папаша Али, обирает своих соплеменников до нитки. – Она пихнула Сару локтем. – Смешно, да? До нитки! Меня они тоже хотят превратить в мусульманку.

Сара была в ужасе.

– Но ты не согласишься?!

– Не соглашусь. Разницы, конечно, никакой: я никогда не была так предана нашей Церкви, как ты, это прошло мимо меня. Обещают тебе адское пламя, если пропустишь воскресную мессу!… Кого они хотят обдурить? Знаешь, Сара, от другого народа чего только не наберешься! Но все равно, чтобы стать мусульманкой, мне придется еще многое узнать…

Теперь она хохотала и щипала сестру за руку. Смех становился все громче, поэтому Саре пришлось сказать ей: