Какие у нее маленькие ручки. Мужчина назвал бы их изящными, если бы не знал, на что они способны, размышлял Шон. Он не раз видел, как Бренна машет молотком, сжимает дрель, ворочает доски, соединяет трубы. И почти всегда эти маленькие руки феи исцарапаны, с костяшек пальцев содрана кожа.

Бренна такая маленькая, хрупкая для той работы, которую выбрала, или, вернее сказать, той работы, которая выбрала ее, думал Шон, распрямляясь. Уж он-то знал, как это получилось. Отец Бренны — мастер на все руки, и его старшая дочь вся в него. Точно так же, как поговаривали, он сам пошел в свою бабушку, которая, увлекшись музыкой, часто забывала о стирке или обеде.

Шон бросил взгляд на Бренну. В эту минуту она напряглась, откручивая болт, и та часть ее тела, что торчала из духовки, соблазнительно изогнулась. Брови Шона поползли вверх в восхищенном удивлении. Какой мужчина откажется поглазеть на соблазнительную женскую попку?!

У Бренны очень милая аккуратная фигурка. Он смог бы обхватить ее талию одной рукой, если бы это пришло ему в голову. Хотя, он это знал наверняка, если бы какой-нибудь мужчина попытался это сделать, Бренна О'Тул уложила бы его одним ударом. Шон ухмыльнулся.

Что касается лично его, то он с большим удовольствием хоть с утра до ночи смотрел бы на ее лицо. У нее такие веселые ярко-ярко-зеленые глаза и красивые брови чуть темнее ее огненно-рыжих волос. Губы так легко изгибаются в приветливой улыбке или насмешке или дуются, если ей что-то не нравится. Она редко красит губы, да, похоже, и вообще не пользуется косметикой, хотя она и Дарси закадычные подружки, а его сестрица шагу не ступит из дома без полной боевой раскраски.

Еще ему нравится, как Бренна, выражая неодобрение или презрение, морщит свой милый носик. Волосы она почти все время запихивает под кепку с приколотой надкозырьком маленькой феей, на которую очень похожа. Эту брошку он сам подарил ей много лет назад по какому-то поводу, он уж и не помнил, по какому. А когда она снимает кепку, волосы, длинные, непослушные, яркие, вырываются на свободу и рассыпаются мелкими огненными кудряшками.

И так ей идет гораздо больше.

В эту минуту Шону вдруг захотелось увидеть ее лицо. Он небрежно оперся о рабочий стол и медленно произнес:

— Я слышал, ты теперь погуливаешь с Джеком Бреннаном.

Бренна вскинула голову и больно ударилась затылком о верх духовки. Шон поморщился, но благоразумно сдержал смешок.

— Не погуливаю! — Как Шон и надеялся, Бренна вынула голову из духовки. Нос у нее был измазан сажей, а, когда Бренна почесала ушибленную макушку, кепка сдвинулась набок. — Кто это сказал?

Шон с самым невинным видом пожал плечами и залпом допил свой чай.

Ну, где-то кто-то сказал, как обычно бывает.

У тебя в голове каша, и ты никогда ничего не слышишь. Я ни с кем не погуливаю, у меня нет времени на всякую ерунду. — Высказавшись, Бренна снова занялась духовкой.

Значит, я ошибся. Да оно и понятно, когда в деревне только и разговоров, что про помолвки, свадьбы да будущих младенцев.

Так всегда и бывает.

Шон усмехнулся, присел на корточки и, небрежно приобняв девушку, заглянул в духовку.

Эйдан и Джуд выбирают имена, а у нее трех месяцев еще нет, но они оба так и светятся, правда? — невозмутимо продолжал Шон, не почувствовав, как напряглась Бренна.

Правда, — кивнула девушка. Во рту у нее пересохло от опасно обострившегося желания. — Мне нравится видеть их счастливыми. Джуд думает, что этот коттедж волшебный. Здесь она влюбилась в Эйдана и начала новую жизнь, здесь она написала свою книгу. И все, о чем, по ее словам, она боялась даже мечтать, случилось здесь.

— Может, и так. Что-то здесь точно есть, — пробормотал Шон. — Иногда чувствуется нечто странное, особенно когда засыпаешь, или утром, когда просыпаешься… Словно ждешь чего-то…

Закрепив новую деталь, Бренна выползла из духовки. Ладонь Шона медленно поползла вверх по ее спине и соскользнула.

Ты видел ее? Красавицу Гвен?

— Нет. Иногда краем глаза замечал какое-то движение. — Шон отстранился и, беспечно улыбнувшись, поднялся на ноги. — Может, она не для меня.

А я бы назвала тебя идеальной мишенью для привидения с разбитым сердцем. — Бренна поежилась под его удивленным взглядом и отвернулась. — Теперь должно заработать, — добавила она, дернув ручку. — Проверим, нагреется ли.

Зажужжал таймер, и они оба вздрогнули.

Посмотри сама, ладно? Мне пора. — Шон выключил таймер.

Это твоя тревожная сигнализация?

Одна из них. — Он поднял палец, и, словно по приказу, наверху бодро зазвенел будильник. — Второй сигнал. Через минуту, когда кончится завод, он сам заткнется. Иначе мне каждый раз приходилось бы бегать в спальню и хлопать его по кнопке.

А ты, оказывается, умный.

О, у меня бывают просветления. — Шон снял куртку с вешалки. — Кот на улице. Если заскребется в дверь, не жалей его. Велзи знал, что его ждет, когда решил переехать со мной.

— Ты не забыл его покормить?

— Ну, я же не совсем дебил. — Шон обмотал шею шарфом. — Он сыт, а если проголодается, придет попрошайничать к вашей двери. Впрочем, он в любом случае придет, чтобы посрамить меня. До встречи в пабе?

— Куда я денусь?

И только, когда за Шоном закрылась дверь, Бренна вздохнула.

Глупо сохнуть по Шону Галлахеру. Он никогда не посмотрит на нее так, как ей хочется. Он думает о ней, как о сестре, или еще хуже… вроде, как о названом брате.

Опустив взгляд на грязные рабочие штаны и исцарапанные ботинки, Бренна признала, что сама виновата. Шон любит ухоженных, обходительных девушек, а она совсем не такая. Конечно, она могла бы преобразиться, консультантов вокруг в избытке: Дарси, сестры, а теперь еще и Джуд. Но она терпеть не может всю эту суету и считает ее бессмысленной. Если даже накраситься и приодеться ради мужчины, его же все равно привлечет не одежка и косметика, а она сама, так ведь?

А самое главное, если она накрасит губы, надушится и натянет соблазнительное платье, Шон покатится со смеху, скажет что-нибудь глупое, и придется его ударить.

Так зачем же мучиться?

Женские ухищрения она оставит Дарси, неизменно женственной и обаятельной, и своим сестрам, которые все это обожают, а ее стихия — ее работа.

Бренна погоняла духовку на разных режимах, заодно проверила жаровню и, убедившись, что все работает, выключила плиту, собрала инструменты. Она хотела уйти сразу, ведь здесь ей больше нечего было делать, но коттедж словно не отпускал ее.

Бренна всегда чувствовала себя здесь как дома и часто забегала навестить Старую Мод Фицджералд, прожившую здесь столько лет, что и не сосчитать.

Мод умерла, и в коттедж приехала погостить Джуд. Подружившись с Джуд, Бренна, как и раньше, заглядывала сюда по пути домой или в деревню. Но теперь здесь живет Шон, и придется расстаться со старой привычкой, хотя очень не хочется. Здесь так тихо, спокойно и много красивых вещиц, которые за свою жизнь собрала Мод. Джуд оставила их в коттедже, и Шон, похоже, не собирается их трогать. В крохотной гостиной просто глаза рябит от цветного стекла и очаровательных статуэток фей и магов.

Шон не тронул и книги Мод, и старый потертый ковер, правда, втиснул в кукольное пространство маленькое подержанное пианино. Теперь в гостиной вообще не повернуться, но пианино добавило уютному домику очарования. Старая Мод любила музыку, и ей бы понравилось.

Бренна провела пальцем по исцарапанному черному дереву, скользнула взглядом по нотным листам, разбросанным на крышке. Шон вечно сочинял какую-нибудь мелодию или выуживал старую, чтобы что-то изменить. Бренна сосредоточенно нахмурилась, всматриваясь в черные закорючки и точки. Она не считала себя особенно музыкальной. О, она могла пропеть мятежную песню, не рискуя привлечь внимание окрестных собак, которые принялись бы подвывать ей, но игра на музыкальном инструменте — совсем другое дело.

Однако, раз уж она здесь одна, почему бы не удовлетворить любопытство? Бренна снова опустила на пол свой ящик, выбрала один из листов и села за пианино. Прикусив от напряжения губу, она нашла до первой октавы и стала медленно стучать по клавишам одним пальцем.

Неплохо. Как и все, что Шон сочинял. Даже неумелое исполнение не смогло испортить мелодию. И, как часто бывало, Шон придумал к этой мелодии слова. Бренна откашлялась и запела, изо всех сил стараясь не фальшивить:

Когда один тоскую я в ночи,

Лишь о тебе рождает сердце грезы.

И о тебе одной мои мечты,

Когда луна в ночи роняет слезы.

Бренна вздохнула. Как трогательно! Как все песни Шона, но эта какая-то щемящая. Слезы луны. Жемчужины для Красавицы Гвен. Несбывшаяся любовь.

— Как печально, Шон. Неужели ты и впрямь так одинок?

Она хорошо знала Шона, но все равно не могла найти ответ на свой вопрос. А хотела бы. Она всегда хотелаподобрать к Шону ключик. Но он не был ни мотором, ни механизмом, который можно разобрать, чтобы узнать, как он работает. Мужчин, к ее огромному сожалению, гораздо труднее разгадать.

Наверное, все дело в его волшебном таланте. В то время, как ее способности… Бренна опустила взгляд на свои руки. Да, надо признать, что у нее способности совсем другие, проще не придумать.

Ну, по крайней мере, она умеет их использовать и зарабатывает на вполне приличную жизнь, а Шон

Галлахер витает в облаках. Если бы у него была хоть капелька честолюбия, если бы он хоть немного гордился своим талантом, он продавал бы свои мелодии, а не складывал их в ящик.

Парню необходим хороший пинок под зад, чтобы не растрачивал понапрасну свой дар.

Ладно, об этом она подумает в другой раз, а сейчас у нее полно работы.

Бренна поднялась и уже наклонилась, чтобы взять ящик с инструментами, когда краем глаза заметила какое-то движение. Она резко выпрямилась, испугавшись, что это вернулся Шон — он всегда что-нибудь забывал — и застал ее врасплох. Разумеется, она не имела права копаться в его нотах и играть на пианино.

Однако это был не Шон.

В проеме двери стояла зеленоглазая женщина с распущенными по плечам светлыми волосами, в струящемся до пола простом сером платье. От одного взгляда на ее печальную улыбку разрывалось сердце.

Бренна мгновенно узнала женщину и задрожала от волнения и восхищения. Она открыла было рот, но не смогла выдавить ни слова. Голова кружилась, сердце отчаянно билось.

Бренна попыталась снова, озадаченная внезапно нахлынувшей слабостью.

— Красавица Гвен. — О, хоть это она смогла произнести, столкнувшись с трехсотлетним призраком.

Слеза, сверкающая серебром, скатилась по бледной щеке Гвен.

Его сердце в его песне, — прошелестел нежный, словно лепестки роз, голос. — Слушай.

Что вы… — Бренна не успела закончить вопрос. Она снова была одна, и лишь слабый аромат роз витал в воздухе.

— Ну, ладно. Ладно. — Бренна без сил опустилась на стул у пианино. — Хорошо. — Она попыталась выровнять сбившееся дыхание, и сердце наконец перестало колотиться о ребра.

Когда дрожь в коленях прошла и Бренна понадеялась, что сможет устоять на ногах, она решила как можно скорее рассказать о случившемся какому-нибудьразумному и чуткому человеку. А кто у нас самый разумный и чуткий? Разумеется, мама.

Дом О'Тулов, разросшийся за счет пристроек не без помощи Бренны, стоял почти у самой дороги, попыхивая дымом из печных труб. Когда отцу приходила в голову мысль добавить еще одну комнату, старшая дочь с энтузиазмом помогала сносить старые стены и возводить новые. Самые счастливые ее воспоминания были связаны с работой бок о бок с весело насвистывающим Майклом О'Тулом.

Почти успокоившись за время короткой поездки, Бренна остановила грузовичок позади маминого драндулета и отметила про себя, что давно пора его в очередной раз покрасить.

Она вошла в дом, как всегда теплый и уютный, пронизанный ароматом свежеиспеченного хлеба. Молли хлопотала на кухне, вынимала из духовки противни с темными горячими буханками.

— Мам!

— Пресвятая Богородица! Ты меня напугала, девочка. — Молли поставила противни на плиту и обернулась. Улыбка осветила ее добродушное, все еще молодое лицо. Рыжие волосы Молли, унаследованные ее дочерьми, сейчас для удобства были скручены в узел на макушке.

Прости, мам, у тебя опять орет музыка.

Для компании. — Молли протянула руку и приглушила радио. Собака — лохматая рыжая Бетти, — дремавшая под столом, перевернулась на другой бок и широко зевнула. — Почему ты так быстро вернулась? Я думала, у тебя полно работы.

Ну, да. Я ехала в деревню, чтобы помочь папе, и по дороге заглянула в коттедж починить плиту Шону.