– Рэнди, ты обдумала предложение Филиппа?

– Какое предложение? – Рэнди прекрасно знала, какое. Филипп Копрой, не довольствуясь тем успехом, какой принесла ему Джордана, решил привлечь к своей карьере и Рэнди. Как он выражался, дополнить свет тьмой. Невинному очарованию противопоставить грешную страстность.

Два лика сладострастия. Плотский. Целомудренный.

– Ты знаешь, какое, – мягко сказала Джордана, сомкнув пальцы на протянутом ей бокале. Она сделала блаженный глоток и добавила:

– Стать моделью.

– Да, подумала, – резко ответила Рэнди, опускаясь в шезлонг рядом с Джорданой. – Только этого мне не хватало! Я уже зарабатывала на хлеб своим телом и личиком. Сыта по горло, спасибо.

– Но это же совсем другое.

– В жизни все другое, – грубовато отрезала Рэнди.

– Не волнуйся. – Рука Джорданы дернулась, пролив искрящиеся капли. – С прошлым покончено. И с твоим и с моим.

– Благодаря тебе.

– Нет. – Джордана протянула руку, дождалась ответного прикосновения ладони Рэнди и быстрым, пылким жестом стиснула и отпустила ее пальцы. Благодаря нам обеим. – Джордана совершенно не отдавала себе отчета в необычности их отношений. Она не ощущала контраста – черная и белая, бедная и богатая, распутная и неполноценная. Десять лет назад, убежав из домашнего ада, она встретилась с Рэнди.

Знакомство, самым плачевным образом завязанное на убогой улице, превратилось в дружбу. – Я заговорила об этом только из опасения, что тебя не очень устраивает нынешнее твое положение.


Нынешнее – имелась в виду работа у Джорданы в качестве спутницы в путешествиях, секретаря, экономки и управляющего небольшого предприятия грамзаписи, которое она основала много лет назад. А теперь, когда Джордана снималась, Рэнди взяла на себя обязанности ее парикмахерши, косметички и даже костюмерши.

– Мне ничего не нужно, кроме спокойной жизни и времени для воспитания дочери. – Она обвела пальцем край бокала, всматриваясь в сверкающую пузырьками жидкость. – Нынешнее положение меня вполне устраивает, если ты не считаешь, что за свое жалованье я должна делать больше.

– Больше! – Смех Джорданы рассеял тишину сада. Тогда никаких денег не хватит расплатиться с тобой!

Рэнди заулыбалась в ответ на похвалу. Джордана была богата по любым меркам. Кое-что досталось ей в наследство, кое-что заработано собственным трудом, плюс фирма грамзаписи. За последнее время ее доходы сильно возросли за счет модных журналов.

То, что Джордана ценила ее выше всего этого, затопило благодарностью душу Рэнди.

– Я действительно так много для тебя значу?

– Да. Но если ты пожелаешь принять…

– Не пожелаю, – отрезала Рэнди, чтобы навсегда покончить с этим вопросом. – Да, кстати о Филиппе, он недавно звонил. Все решено. Чессен выбрал твою кандидатуру для своей Девушки лета.

– Девушки, – фыркнула Джордана. – Мне же двадцать восемь. Как быть с этим?

– Во-первых, ты не выглядишь больше чем на двадцать. Во-вторых, как сказал Филипп, возраст чепуха, главное – создать настроение. Съемки будут на открытом воздухе. Я только повторяю его слова. Да, он получил разрешение Чессена начать съемки здесь.

– Никуда не ехать? Чудесно!

– Еще бы не чудесно. Филипп отхватил-таки лакомый кусок, на который давненько зарился. Он только об этом и мечтал, когда, пользуясь старой дружбой, сманил тебя в фотомодели.

– Зато он держит свое слово, Рэнди. Я не работаю ни с кем, кроме Филиппа. Никто не знает ни кто я, ни какая я.

– Кстати, раз ты об этом… Филипп говорит, тот парень, который тебя разыскивал, не желает сдаваться.

– Патрик.

Что-то в тоне Джорданы заставило Рэнди обернуться и взглянуть ей в лицо. Патрик! Не "кто?", не "мистер Маккэлем", а просто "Патрик".

– Нет, не он, другой. Куртни. А тот, по слухам, улетел домой.

– В Шотландию, – сказала Джордана, удивляясь, с какой стати в ее сознании все еще звучит приятный акцент.

– Ага, в Шотландию. Но парень напорист и всегда прет напролом.

– Он избалован, привык, что женщины падают к его ногам. И вдруг отпор. Когда его гордость успокоится, он забудет.

– Я в этом не уверена.

– А я – да.

– Мы стали так разбираться в мужчинах? – дурачилась Рэнди, поддразнивая подругу.

– Приходится поневоле.

За двадцать восемь лет в жизни Джорданы не было ни одного мужчины. Ни детской любви, ни юношеских увлечений, ни даже дружеского флирта. Наверное, это естественно – любить мужчину…, для нормальной женщины. Для нормальной – значит, не для нее. Спокойствие далось Джордане с трудом, и она не имела ни малейшего желания что-то менять.

Патрик Маккэлем был не более чем соблазнительным голосом в залитом солнцем ресторане. Надменный, самонадеянный, настойчивый, он ее провоцировал. Да, провоцировал. Ни один мужчина не задел и не заинтриговал ее так, как это удалось Патрику. Его пресловутая напористость заставила ее сломя голову убежать из ресторана и даже из самой Атланты.

Лишь оказавшись в полной безопасности в своем поместье на побережье Джорджии, она вернулась мыслями к этому человеку.

Светская хроника описывает его настоящим Дон Жуаном. Остывает так же быстро, как загорается. Я на мгновение заняла его воображение. И только. Мимолетная прихоть. Сыщутся и другие. Если уже не сыскались.

– Ну и ну! – Рэнди покачала головой, удивляясь способности Джорданы не замечать очевидного. – Вы только послушайте, какой вздор несет эта женщина!

Мимолетная прихоть! Ха! Парень прямо ополоумел.

И мозги его не прояснятся до тех пор, пока он не найдет тебя и не получит того, что хочет.

– То есть?

– Солнышко, даже ты не настолько наивна. Он хочет тебя! Душой и телом.

– С чего бы вдруг?

– Это известно лишь Господу да Патрику Маккэлему. Я бы поставила на то – извини за жаргон игроков, что женщины доставались ему слишком легко. Возможно, ему это прискучило, а ты оказала сопротивление. Сознательно перейдя на язык своего прошлого, она манерно протянула:

– И позволь сообщить тебе, конфетка, что ничто так не разжигает мужчин, как сопротивление.

– Неужто никто еще не догадался разжечь его сопротивлением?

– Притворства он не потерпит. Так что будь готова.

– Готова к чему?

– Откуда мне знать – к чему? – Рэнди подняла глаза к солнцу. – Если ты здесь задержишься, у тебя покраснеет нос, и Филипп изойдет проклятиями. Кэсси вернется домой через час. Успеем приготовить шоколадное печенье. Поможешь?

Больше всего на свете Кэсси любила шоколадное печенье, а Джордана больше всего на свете любила Кэсси, девятилетнюю дочурку Рэнди. Поднимаясь с шезлонга, Джордана, смеясь, ответила:

– Помогу облизать венчики.

– Пойдем на компромисс, – объявила Рэнди. Один венчик тебе, другой – мне. Миска – Кэсси.

Злостное нарушение границ – это уж точно, признал Патрик, ступив в обнесенный стеною сад, где цветы и папоротники скрывали обширный бассейн.

Убежище Джорданы Даниэль оказалось уединенным, роскошным и очаровательным. Когда Рейф вызвал его из Шотландии, сказав лишь, что обнаружил Джордану, Патрик понятия не имел, чего ожидать. Согласно добытым сведениям, она была наследницей почти всего состояния Генри Даниэля, финансиста и предпринимателя, и он ожидал увидеть огромный особняк и охрану в воротах. А вместо этого обнаружил скромных размеров строение посреди обширного, никем не охраняемого сада.

– Вперед, Патрик. Чувствуй себя как дома, – буркнул он с оттенком отвращения к самому себе. Поздно стесняться. Он зашел слишком далеко, чтобы идти на попятный, завелся из-за пустяка: прекрасная дама взглянула сквозь него – аметистовые глаза бросили ему вызов, и он этот вызов принял.

Глаза Джорданы преследовали его день и ночь. Даже любимая Шотландия нисколько не помогла. Но сегодня он приступит к изгнанию бесовских чар.

Тропинка привела его от бассейна к заднему крыльцу дома. К кухне, в которой находилась женщина, вовсе не похожая на его чаровницу.

Женщина была черной, элегантной и невероятно красивой. Патрик постучал в дверь, она подняла глаза от морковки, которую в данный момент резала, и брюзгливо поинтересовалась:

– Что это вы так припозднились, мистер Маккэлем?

– Вы меня ждали?

– Раньше или позже. – Она вытерла о полотенце руки и подошла к нему познакомиться. – Я Рэнди Тейлор, секретарь Джорданы, компаньонка, подруга – все что хотите.

– Вы знали, что я приду? – Патрик стиснул протянутую руку, с удовольствием ощутив силу ответного пожатия.

– Филипп предупредил меня, что вы разыскиваете Джордану, и я сочла необходимым навести о вас справки, из коих уразумела, что вы никогда не отступаете, пока не добьетесь желаемого. На данном этапе, насколько я понимаю, желаемое – Джордана.

– Судя по вашему тону, мое вторжение в ее жизнь не кажется вам такой уж плохой идеей?

– Не в моих правилах сопротивляться неизбежному.

Джордане действительно нужен надежный друг. У нее нет близких, кроме нас с дочкой да Филиппа. Вы вполне на роль друга годитесь, у вас хватит силы разбить возведенные ею вокруг себя стены. – Рэнди отняла руку и уперлась кулаками в бедра. Прищурив глаза, она внимательно рассматривала его. – Не исключено, что вы именно тот, кто ей нужен. Впрочем, есть одно обстоятельство, которое может вас оттолкнуть. Что ж, посмотрим, хватит ли у вас мужества остаться.

Мужества? Патрик был удивлен и заинтригован. С какой стати эта женщина, которая и бровью не повела, когда в ее кухню вломился незнакомец, усомнилась вдруг в его мужестве?

– Оттолкнуть? У мисс Даниэль что, по шести пальцев на каждой руке? Или деревянная нога?

– Ни одного лишнего пальца. И ноги ее безупречны.

– Насколько я могу судить, она безупречна вся – с головы до ног.

– Тогда вы слепы, как… – Рэнди отвернулась. Вернувшись к столу, она схватила морковку. – Если в шесть вы будете еще здесь, прошу вас отужинать с нами, мистер Маккэлем. Из-за дочери мы всегда ужинаем рано. – И, кивнув головой, добавила:

– Прямо, мимо пруда, вдоль ручья. Найдете Джордану с Филиппом на лугу.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

– Без доклада? Без единого слова предупреждения Джордане?

– Именно.

– Но почему?

– Потому… Все, что я о вас узнала, говорит мне, что за вашей гордыней, дерзостью и охотой на женщин скрывается порядочный человек.

– Вот как? – Патрик насмешливо приподнял бровь.

– Я умею читать между строк. Мне неизвестно, что у вас сегодня было на завтрак, но все остальные важные сведения я добыла.

– Вы слишком доверяете прочитанному.

Не прочитанному, а тому, что слышу в голосе Джорданы, когда она говорит о тебе, мысленно поправила его Рэнди, а вслух промолвила:

– Прочитанному. И собственному чутью. У меня колоссальный опыт в отношении мужчин.

– Опыт. – Взгляд Патрика охватил ее с ног до головы, отметив ее несомненную молодость.

– Огромный опыт можно получить за год, за месяц, за день.

– Понятно. – Он решил оставить эту тему, но позже непременно добиться разъяснения. – А вдруг вас подвело чутье? Вдруг я ее обижу?

– Может, и подвело. Риск есть. Я не собиралась бросать ее в ваши объятия, но раз уж вы здесь – удерживать вас не стану. Бесполезно.

– А если вы проиграете – и я обижу ее?

– Если намеренно – я у вас сердце из груди вырежу. – Рэнди подняла кухонный нож. – Можете не сомневаться. Когда-то эти пальцы держали кинжал чаще, чем ножи для резки овощей.

– Понятно, – уступчиво сказал Патрик, но это было не правдой. Он уже не понимал ничего. Ни себя, ни загадочную Джордану, ни эту странную симпатичную женщину, которая то чуть ли не поощряет его, то угрожает. Не понимал, но поймет. О да, поймет. И это будет частью ритуала изгнания бесовских чар. – Так, значит, вперед? Мимо бассейна, вдоль ручья, к лугу?

– Уловили, мистер Маккэлем.

– Патрик.

– Уловил, Патрик, – чуть усмехнувшись, повторила Рэнди.

Когда он ушел, она уронила морковку и нож в раковину. Ухватившись за край стола, закрыла глаза и взмолилась, чтобы ее пособничество дерзкому шотландцу не оказалось роковой ошибкой.

– Так, хорошо, Дани. Ты бежишь к озеру. Приблизительно двенадцать шагов. Остановись, обернись.

Взмахни головой, чтобы волосы легли на лицо. Ты почти дитя. Восемнадцать лет. Пришло лето, и ты ему рада.

– Восемнадцать. – Джордана рассмеялась, и низкий звук долетел до небольшого островка деревьев, где прятался Патрик.

– Так, сегодня мы снимаем сцены грез, резкость немного размыта. Хотя ты обошлась бы и без этого.

Позже будем снимать четче, контрастнее. А сейчас только настроение, каприз… Лето юное и свежее, и ты дитя лета. Вы будете взрослеть вместе. Ну, готова?

Джордана кивнула, и Филипп, положив ей ладони на плечи, развернул ее в сторону озера. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, необъяснимое раздражение охватило Патрика. Ради нее он прочесал всю страну, долгие недели ждал этого дня. Ему хотелось, чтобы его ладони лежали сейчас на ее плечах.