Сьюзен Льюис - Слезы счастья

— Боже мой, — пробормотала Кэти. — Лоуренс, что ты натворил?!

Ответа она дожидаться не стала. Сбегав на пост, чтобы вызвать помощь, она быстро вернулась к кровати. Лоуренс по-прежнему сидел под ней, раскачиваясь взад-вперед и бормоча себе под нос, а над ним лежал и тихо дышал Дэвид, все еще подключенный ко всем трубкам. Как легко было подумать, что он просто спит! Но Кэти знала: даже если он проснется, что было маловероятно, его мозг уже никогда не будет нормально функционировать.

Не давая себе больше времени на раздумья, Кэти повернулась к приемной и сказала Розалинд и Лизе:

— Мне очень жаль, но Лоуренс выключил из сети аппараты Дэвида.

Розалинд испуганно вскрикнула, но, когда она двинулась к постели отца, Кэти выставила руку.

— Еще есть время подсоединить его снова, — сказала она, — помощь прибудет с минуты на минуту, но это может оказаться... Возможно, вам не хотелось принимать решение так быстро, но...

Не договорив, она вернулась в отделение как раз в тот момент, когда прибыла бригада спасателей.

Розалинд посмотрела на Лизу, лицо которой сделалось пепельным. Розалинд что-то говорила, но Лиза практически не слышала ее. Потом ее голос все-таки дошел до сознания.

— Если это нужно сделать, — судорожно шептала Розалинд, — тогда, может быть... Ах, папочка! — воскликнула она. — Я правильно поступаю? — Она жадно глотнула воздух. — Может быть, нам лучше оставить все как есть? — сказала она Лизе.

«Нет, нет, нет! — кричала та в душе. — У меня не было времени побыть с ним. Мне нужно сказать ему о ребенке, о том, что я люблю его и буду скучать по нему так сильно, что просто не вынесу этого». Ее полный боли взгляд остановился на Розалинд, и вслух она сказала:

— Думаю, мы должны попрощаться с ним вместе.

Увидев, что Лиза и Розалинд выходят из приемной, Кэти попросила спасателей остановиться и мягко оттеснила их от постели, позволив женщинам подойти к Дэвиду.

Зная, что о трубках можно больше не беспокоиться, Лиза подняла руку Дэвида, прижала ее к себе и надтреснутым от горя голосом сказала:

— Я здесь, милый, вместе с Розалинд. Я знаю, ты будешь рад, что мы больше не ссоримся. Мы понимаем, почему ты решил уйти сейчас, вместо того чтобы вернуться к нам, но мне будет так тебя не хватать. — Почувствовав, что Розалинд отвернулась, она склонилась ближе и прошептала: — Ты так много мне дал, Дэвид, но самый драгоценный подарок... — Она умолкла, задыхаясь от слез. — У нас будет ребенок, — проговорила она наконец едва слышным голосом. — Правда, чудесно? Спасибо тебе огромное, любимый. — Она вдохнула, пытаясь сдержать новую волну эмоций. — Я хочу, чтобы ты знал, что я буду любить нашего ребенка и заботиться о нем, — дрожащим шепотом сказала она. — Он всегда будет знать, что ты его отец и какой ты замечательный. Ах, Дэвид, я люблю тебя всем сердцем! Ты сделал меня сильнее и лучше. Если бы только нам с тобой дали больше времени...

Она не могла больше говорить, ее сердце окончательно переполнилось эмоциями, а горло сдавило от слез.

Оглянувшись, она увидела, что Розалинд ушла на пост и уткнулась в плечо Кэти. Вряд ли она что-нибудь услышала — они стояли слишком далеко.

Почувствовав, что может теперь побыть с отцом, Розалинд подошла к его постели. Взяв Дэвида за руку, она попыталась заговорить твердым голосом, но не смогла.

— Папочка, я знаю, ты так хочешь, но, пожалуйста, прости, что я не могу разделить этого желания. Я не представляю своей жизни без тебя и мамы, но я постараюсь быть сильной ради Лоуренса. Он здесь, под кроватью, слушает нас. Он храбрее меня, ему хватило смелости сделать то, чего ты хотел. Ты всегда был его лучшим, особенным другом, тем, кто понимал его лучше всех, а теперь он, наверное, понял тебя. — Она попыталась взять себя в руки, чувствуя, что эмоции вот-вот отнимут у нее дар речи. — Папочка, я так тебя люблю, — выдохнула она. — Спасибо, что дал мне такую прекрасную жизнь, и прости за всю душевную боль, которую я тебе причинила. Благослови тебя Бог, мой милый. Ты всегда будешь самым главным человеком в моей жизни.

Когда Розалинд, всхлипывая, склонилась над Дэвидом, Лиза обняла ее и тоже расплакалась. Ни та ни другая не замечали профессора Кросса, который зашел в отделение и остановился сзади них, пока тот не прошептал:

— Его больше нет.

Три дня спустя Розалинд прогуливалась по берегу озера, кутаясь в теплое темно-розовое пальто, которое нравилось отцу, и черный шерстяной шарф, искрившийся на зимнем солнце. На голубом небе не было ни пятнышка, а земля под ногами схватилась коркой блестящего белого инея. По этой тропинке она часто бродила с родителями, и казалось уместным пройти по ней сегодня, петляя по облетевшим на зиму рощицам и пересекая болотистые заводи по старым деревянным мостам.

В третий раз за три минуты зазвонил телефон, но Розалинд уже решила, что единственный человек, с которым ей хочется говорить этим утром, идет рядом.

— Возможно, стоит посмотреть, кто это, — сказала Лиза, когда они вышли на луг. — Уверена, все о тебе беспокоятся, и если ты не предупредила, куда идешь...

Решив, что она, вероятно, права, Розалинд достала телефон и, увидев, что это Джерри, почти поддалась искушению в очередной раз проигнорировать его. Однако избегать его было бессмысленно, и, неожиданно почувствовав себя увереннее рядом с Лизой, она приняла вызов и коротко сказала:

— Алло?

— Наконец-то, — с облегчением выдохнул Джерри. — Я никак не мог до тебя дозвониться. Почему ты не отвечала?

Розалинд ничего не сказала, потому что он наверняка знал ответ сам.

— Розалинд, мне очень жаль, — искренне проговорил Джерри. — Когда я услышал... Это было шоком. Как ты? Я могу что-нибудь сделать?

— Ты уже сделал, спасибо, — сказала она. Вероятно, он не поймет этого до конца, но это не важно, главное, что она понимает. — Приятно, что ты нашел время выразить свои соболезнования.

— Разве я мог по-другому? Он очень много для меня значил, уверен, ты это знаешь. И я хотел бы прийти на похороны... То есть, если ты не против.

А она против? Хочет ли она, чтобы он был рядом как напоминание о прошлом, в котором они были счастливы все вместе и понятия не имели, что готовит будущее? Супружеская неверность, слабоумие, смерть. Все плохое начинается на «с»?

— Я позабочусь, чтобы тебе сообщили, когда и где они пройдут, как только это окончательно решится, — услышала она собственный голос. — Надеюсь, ты не собираешься приводить...

— О нет, что ты, — успокоил ее Джерри. — Это будет совершенно неуместно.

— Именно. — Потом, решив, что ему следует знать, добавила: — Бен Форчун будет там в качестве моего молодого человека.

Наступила пауза, после чего Джерри сказал:

— Он... Я его знаю?

— Понятия не имею, Джерри. — Это имеет какое-то значение? Не все ли ей равно? — Спасибо, что позвонил. Я обязательно дам знать, когда мы определимся с датой и временем.

Повесив трубку, она почувствовала, что Лиза смотрит на нее, однако продолжила, не поворачивая головы и щурясь от солнца:

— Еще раз спасибо, что позволила мне организовать похороны. Это для меня очень важно.

Лиза так и предполагала, и к тому же чувствовала, что Дэвид сам бы этого хотел.

— Ты же понимаешь, я сделаю все, чтобы тебе помочь.

— Спасибо, — еще раз сказала Розалинд. Ее голос прозвучал холоднее, чем хотелось, но держать в себе столько горя было нелегко. Ее окружал мир, в котором больше не было отца, и впереди ждала жизнь, которая будет пустой без него и матери. Розалинд огляделась по сторонам и увидела поле, в котором теперь будет блуждать только его дух, долину, где память о нем задержится на какое-то время, но в конце концов сотрется. Это было невыносимо. Все казалось неправильным. Она не могла поднять глаза к небу, но чувствовала его, ослепительно голубое и ясное, и молилась, чтобы отец был где-то там, вместе с мамой, иначе она больше ни в чем не видела смысла. Но та женщина, что шагала сейчас рядом, вторая жена отца, разве она хотела бы этого? Конечно, нет.

— Как дела у Лоуренса? — спросила Лиза.

Почувствовав, как екнуло сердце, когда мысли переключились на сына, Розалинд сказала:

— Он ни словом не обмолвился о папе с тех пор... Я пыталась поговорить с ним об этом, но он только трясет головой и начинает злиться. Доктор Кнойл направит нас к психологу.

— Это хорошо, — тихо сказала Лиза.

Розалинд рассеянно кивнула. Мыслями она уже опять возвращалась к причинам, по которым попросила Лизу встретиться с ней сегодня, и, когда они, как черные тени, сгустились над головой, она бросила на мачеху быстрый взгляд, пытаясь разгадать, о чем та думает. Пока что Лиза не выказывала враждебности или обиды за то, как с ней обращались, но это не означало, что она их не испытывала. Может, она злится или думает о мести? Судя по тому, что Лиза предложила ей взять на себя организацию похорон, не похоже. Но возможно, ей просто не хочется брать на себя этот труд.

Чувствуя, что Розалинд желает что-то сказать, Лиза искала способ ее успокоить. Хотелось заговорить о ребенке, утешить Розалинд тем, что частичка Дэвида все-таки осталась с ними, но такую новость нельзя было сообщать просто так, между делом. И потом, она понятия не имела, какой будет реакция Розалинд. Придав голосу как можно больше мягкости и дружелюбия, она сказала:

— Поверь, я здесь не для того, чтобы сделать твою жизнь еще труднее, чем она уже есть. От этого ни одной из нас не будет никакой пользы. Поэтому, что бы ты ни собиралась сказать, просто скажи это.

Вздохнув, Розалинд попыталась вспомнить тщательно подобранные слова, которые десять раз повторяла про себя ночью, но, когда она заговорила, они прозвучали неуверенно, со страхом перед тем, на что могли спровоцировать Лизу.

— Я знаю, — начала она, — что, скорее всего, не имею права спрашивать об этом... То есть, это, конечно, не мое дело, но я подумала... Вы с папой... Вы встречались, когда мама болела? Понимаешь, она считала, что встречались, и я тоже так думала, и если вы все-таки...

— Ш-ш-ш, — мягко прервала ее Лиза. — Вообще-то, да, я встречалась с ним один раз. И все.

У Розалинд перехватило дыхание и запекло в груди. Ей не хотелось продолжать ненавидеть эту женщину, но если ее худшие опасения оправдаются...

— Это произошло случайно, — продолжала Лиза. — Мы столкнулись на вечеринке в Париже, а на следующий день выпили вместе кофе.

Лиза помолчала, ожидая, не захочет ли Розалинд что-нибудь сказать, но та не поднимала головы, медленно пробираясь сквозь высокую сухую траву.

— Я тогда не знала, что твоя мать больна. Наверное, у нее была ремиссия. Я не уверена, потому что мы... Не было причин...

— Вы понимали, что по-прежнему любите друг друга? — перебила Розалинд.

— Нет, я не уверена, что тогда это было так. Не забывай, прошло больше двадцати лет с тех пор, как мы видели друг друга в последний раз. Не буду отрицать, что между нами, вероятно, возникла тень былого притяжения, но... Мы не обсуждали наших чувств. Просто приятно было увидеть друг друга снова.

— Значит... У вас не было романа? — дрожащим голосом спросила Розалинд.

— Нет. Ты должна знать, что твой отец никогда не изменил бы твоей матери.

Розалинд сглотнула и едва заметно пожала плечами. Она хотела верить, и теперь ей, вероятно, это удастся.

— Неверность и обман противоречили его натуре, — продолжала Лиза, понимая, что сейчас для Розалинд никакие утешения не будут лишними, — и мне хочется думать, что меня это тоже касается. Как бы там ни было, у меня тогда было не самое сладкое время. Я рассталась с человеком, с которым провела долгие годы... — Осознав, что сейчас это не к месту, она закрыла тему иронично: — Разорванные отношения иногда бывают очень запутанными.

Подумав о Джерри и оценив легкость, с которой Лиза говорила о подобной жизненной катастрофе, Розалинд заставила себя мимолетно улыбнуться.

— Знаешь, что самое трудное? — проговорила она. — Я не могу сказать, верила ли она когда-нибудь по-настоящему, что Дэвид ее любит.

Растаяв от сочувствия, ведь стоило только представить, как бы это разбивало сердце ей самой, Лиза сказала:

— Очень жаль, потому что он любил ее, очень сильно любил. Я сердцем знаю и думаю, что тебе тоже важно это понимать. Я ни капли не сомневаюсь, что твоя мать была любовью всей его жизни.

О том, что для нее тем же самым был Дэвид, Лиза сейчас думать не могла. Ей было слишком больно и слишком его недоставало.

Прикусив губу, чтобы не расплакаться, Розалинд кое-как сумела шепнуть робкое «спасибо».

Понимая, что теперь ей нужно время, чтобы прийти в себя после такого мощного взрыва эмоций, Лиза молча шла рядом, стараясь не выплескивать собственное горе. Сейчас для него нет места, она даст ему волю дома, в кругу родных, но только не при Розалинд, которой и без того невыносимо тяжело. И все же ее внутренний голос так безутешно рыдал по Дэвиду, что она держалась из последних сил. Потребность в нем оказалась гораздо сильнее, чем ей представлялось, когда он еще был жив. Без него все шло наперекосяк. Дом казался склепом, будущее — пустой дорогой, но — слава Богу! — оставался ребенок. При одной мысли об этом особенном подарке Дэвида, таком драгоценном и таком долгожданном, Лиза почувствовала, как внутри разлилось чудесное тепло. «Спасибо, любимый, — безмолвно шепнула она, — спасибо, спасибо, что дал нам эту крошечную жизнь, которая, будем надеяться и молиться, объединит меня и Розалинд, как не удалось нам самим».