— Вообще-то еще две, — он выпрямился, готовясь. Его лицо заволокло облако сдержанности. — Если ты еще когда-нибудь переспишь с другим мужчиной, Богом клянусь, я не отвечаю за свои действия. Ты вернулась домой к тому парнишке Брэксу. Ты месяц делила с ним постель. Это была самая худшая пытка для меня, и я отказываюсь допускать подобное вновь, — он тяжело дышал, качая головой, его взгляд стал испуганным.

Я бросилась к нему, целуя, цепляясь за него. Он обрушился на меня, его зубы покусывали мои губы, как будто он хотел заменить все мои мысли, чтобы в них остался только он. Ему даже не надо было стараться. Он легко сделал это. Когда я вновь смогла дышать, то прошептала:

— Это касается и тебя. Никаких других женщин. Я твоя единственная, чтобы хлестать и трахать меня. — Указав ему на мою татуировку, я сказала: — Эта маленькая птичка принадлежит твоей клетке. Ничьей больше.

Он застонал, вновь уложив меня на стол, толкаясь. Я откинулась назад, пока мои плечи не легли на твердую древесину. Я схватила его за галстук и вынудила наклониться надо мной. Его обнаженная между расстегнутой рубашкой грудь дразнила меня, и я погладила пальчиками его спину, зашипев, когда он толкнулся ко мне. Неважно, была ли я развратной, нахальной, возбужденной и разгоряченной. Прошло слишком много времени. Я так сильно нуждалась в нем.

Кью кивнул:

— Кажется, справедливая сделка.

Я легонько шлепнула его.

— И твое последнее условие? — я тяжело дышала, поскольку он провел губами вниз по моей шее и исчез в ложбинке между грудью.

Кью прикусил мой сосок сквозь платье и разорвал молнию, которая находилась ниже, на животе.

— Я хочу убить их.

Мое сердце перестало биться.

— Я собираюсь прикончить ублюдков, которые причинили тебе боль. Я лично удостоверюсь, что вся их деятельность сгорит дотла.

Я дернулась, уставившись в его свирепые глаза. Я не могла дышать. Он хотел того же возмездия, что и я. Мне даже не пришлось просить. Он смотрел глубже, чем я думала. Однако нашим отношениям были чужды условности, и это звенело справедливостью. Кью понимал меня на более глубоком уровне, чем просто мужчина женщину.

Я стопроцентно поверила, что была создана для него, а он для меня. Две половинки одного на башку трахнутого целого. Две души с одинаковыми извращенными запертыми желаниями, которые не могли раскрыться, пока не нашли друг друга.

Обнимая его, я глубоко вдохнула неистовый аромат цитрусовых и чего-то темного, вытягивающего энергию из моего тела. Вытаскивая душу из моей смертной оболочки, готовясь заклеймить и взять ее.

— Ты единственный, Кью Мерсер. Ты всегда был единственным.

Кью покраснел. Впервые я видела, как настолько сильный и смелый мужчина — смущается. Розовый цвет окрасил его идеально очерченные скулы, превращая меня в лужицу. Привыкну ли я когда-нибудь к тому, как много он значит для меня? А захочу ли? Я хочу прожить свою жизнь на седьмом небе. В постоянно трепете. Постоянно желая.

Кью стиснул зубы, проводя ножом для писем по своей ладони. На ней появилась тоненькая полоска крови. Второй рукой он схватил мою руку и, глядя прямо в мои глаза, также провел по ней ножом.

Жжение было пустяком. Я приветствовала его. Я знала, что Кью хотел сделать. В этом был смысл. Кто-нибудь другой не увидел бы, насколько сильно я хотела смешать нашу сущность, наши жизненные силы. Но он видел.

Это был договор между двумя монстрами, сражающимися в темноте. Наша кровь была основными чернилами для подобного соглашения — сделкой между болью и бесконечным удовольствием.

Мы пожали друг другу руки. Сонеты, гром и каждый элемент вселенной выстрелил через него ко мне. Я вздрогнула, а Кью прорычал:

— Я обещаю защищать тебя, портить тебя, охотиться на тех, кто причинил тебе боль и дать тебе ту жизнь, которую ты заслуживаешь. Мое состояние — твое. Мои секреты — твои. И я принесу к твоим ногам трупы тех, кто заставил тебя страдать.

Мое тело дрожало из-за договора, который мы заключали.

— Я обещаю бороться с тобой каждую минуту каждого дня.

Его губы изогнулись в беспощадной улыбке.

— Добро пожаловать в мой мир, эсклава. Я борюсь со своими желаниями каждую секунду.

Разорвав наш захват, он нанес нашу смешавшуюся кровь на мою татуировку.

— Из всех птичек, что я выпустил, ты первая вернулась. Единственная птичка.

Слезы застилали глаза, когда я погладила его по щеке.

— Я всегда тянулась к тебе. Просто не знала этого. Моя свобода находится в твоем плену, Кью. Я летаю, когда я с тобой.

Он облизнул губы, поклоняясь трепету и восторгу в моем взгляде.

— Je suis à toi. — Я твой.

Я покачала головой:

— Nous sommes les uns des autres. — Мы принадлежим друг другу.