Дженни молчала, и я тоже размышлял о своём. Мысли мои были в последнее время до противного скучны, ибо я думал лишь об одном.

Сначала это мне нравилось то, что происходило между мной и Лизой – и я не заметил, как перешёл какую-то незримую черту. И после этого всё стало совсем не хорошо. Иногда я хотел прекратить всё, обрубить ненужное и вернуться к тому, что было. Но не мог сделать этого. Я не понимал, где я и куда я иду. И до какого момента следует отмотать плёнку, чтобы вернуть прошлое. Да и что мог сделать?

Рассказать всё отцу? Уйти из дома? А тем временем какая-то непреодолимая сила тащила меня ещё глубже. В ту самую глубину, которой, вероятно, не было. Которую выдумал я сам.

Действительно, может, я сам это придумал? Лизу, влюблённость, всё остальное? Да, было бы хорошо, если бы всё оказалось именно так.

И ещё эта Дженни. Я улыбнулся ей, и она с готовностью ответила вежливой улыбкой.

Влюблённое выражение, которое пряталось в её глазах, наверное, должно было тешить моё самолюбие – но на самом деле мне было немного противно. И я сам не понимал, почему.

Пару недель назад мы ужинали у нас дома. Дженни очень понравилась и отцу, и Лизе.

На следующий день отец решил прочитать мне лекцию, которая началась словами:

– Я понимаю, что ты уже не ребёнок, Брайан, и тебе прекрасно известны все подробности о том, откуда берутся дети. Но есть вещи, которые ты должен знать.

Во время разговора о мужской чести, уважении и доверии в отношениях я краснел и бледнел, проклиная себя за опрометчиво принятое решение пригласить Дженни домой.

Я разозлился и сообщил отцу, что человеку, который изменял своей жене направо и налево, об этом говорить не пристало.

– Ты слишком глуп, чтобы понимать всё это, Брайан, – закончил разговори отец.

После этого мы объявили друг другу бойкот и не общались неделю.

– У тебя что-то случилось? – спросила Джейн.

– У меня? Нет-нет. Просто задумался.

– Нам ещё долго?

– Мы почти на месте. Ещё один поворот.

Я повернул направо и поехал медленнее в поисках места для парковки.

– Какой красивый парк! – восхитилась Дженни, разглядывая рощицы по ту сторону улицы.

– Я часто тут гуляю. Вообще-то, там дальше – с другой стороны – есть стадион, где мы с Беном бегаем почти каждое утро. Но парк, разумеется, представляет совершенно особенную ценность. Ночью тут гораздо красивее, чем днём. Можно пройтись. Подумать о жизни.

Мы оставили машину и отправились любоваться парком.

У парка было две стороны. Одна, как я уже говорил – тот самый стадион. А вторая – так называемые "зелёные лёгкие". Бесконечные газоны, деревья и кусты.

Именно зелёную часто захотела посмотреть Дженни, и я ни капельки не удивился – уж чем-чем, а спортом она не интересовалась никогда, и до стадионов ей не было дела.

– Тут здорово, – сказала она, не отпуская моей руки – я люто ненавидел держаться за руки, но Дженни видела в этом какой-то тайный смысл, и разочаровывать её мне не хотелось.

– Да, побольше бы таких мест. Сейчас все только и делают, что строят офисы и заводы.

– И мало осталось тех придурков, которые любят копаться в саду.

Я тихо рассмеялся.

– Один из этих придурков – мой отец.

Джейн смутилась.

– Прости, Брайан.

– Ничего страшного. В этих словах есть доля правды.

– Как ты можешь так говорить о своих родителях?

– Прости, Джейн.

Мы присели на мягкую траву под развесистым деревом. Я закурил, и Дженни тоже взяла из моей пачки сигарету. Разумеется, она не курила, как и подобает хорошо воспитанной девушке из семьи преуспевающих адвокатов. Сигарета в её образ совершенно не вписывалась, и курила она очень забавно – я редко удерживался от улыбки.

– Папа говорит, чтобы я не увлекалась, – сообщила мне Дженни.

– Чем?

– Не чем, а кем. Тобой. Он говорит, что ты научишь меня плохим вещам.

Я помолчал.

– Это из-за моего отца?

– Да, вероятно. Ты ведь знаешь, что о нём говорят. И эта Лиза. Она плохая, Брайан. – Дженни посмотрела на меня. – Я увидела её и поняла, что она плохая.

Очень.

Я повертел в руках ключи от машины. Внезапно мне стало противно. И немного смешно.

– Что в ней плохого? – спросил я, наконец.

– У неё странные глаза. Плохие.

– Злые?

– Нет. – Дженни задумалась. – У неё пошлые глаза.

Я рассмеялся.

– Что же в этом плохого?

– А ты не понимаешь?

– Вероятно, пойму, но только если ты мне объяснишь.

Дженни посмотрела на меня, и смеяться мне сразу расхотелось.

– Вы хорошие друзья, – сказала она. – Что вас связывает, Брайан?

– Пороки.

Дженни замолчала, всем своим видом показывая, что разговор ей противен. Я заметил это даже в тусклом свете уличного фонаря.

– Что это значит? – задала она вопрос.

– Что значит слово "пороки"?

– Нет. О каких пороках ты говоришь?

– О человеческих пороках. О пороках, которым подвластны те, у кого есть тело и чувства.

– Но ведь… у всех разные пороки.

– Отнюдь. Просто мы по-разному ими наслаждаемся.

Дженни вернула мне вторую сигарету, которую собиралась выкурить.

– У меня нет пороков, – тихо проговорила она.

– Они есть у всех. Просто ты до сих пор не понимаешь, от чего тебе плохо, а от чего тебе хорошо. Желаю тебе встретить человека, который тебе это объяснит.

Такого, какого встретил я.

– Уже поздно. Едем домой, Брайан. Папа будет злиться.

Я возвращался домой в состоянии эйфории, которой, как ни странно, не видел причин.

Джейн моей радости явно не разделяла, и поэтому молчала всю дорогу. Когда мы подъехали к её дому, она молча кивнула мне на прощание и скрылась за дверьми.

Ничего не может быть скучнее людей, которые являются или стараются казаться идеальными, размышлял я. Наигранность в поведении Джейн раздражала и отталкивала.

Казалось, сними она эту прозрачную вуаль притворства – и всё встанет на свои места. Пойми она то, что понял я… или я просто подсознательно искал в ней сходство с Лизой и разочаровывался каждый раз, когда осознавал, что его не может быть? От этой мысли меня передёрнуло. Может ли это быть? Конечно. Запросто. И ровным счётом ничего хорошего в этом нет.

Увидев выскочившую на дорогу кошку, я тут же вернулся к реальности – резко нажал на педаль тормоза и посигналил полуночному животному. Кошка в страхе метнулась в кусты. Не надо отвлекаться за рулём, сказал я себе. Не хватало ещё попасть в аварию из-за какой-то кошки!

Отец и Лиза не спали – в гостиной горел свет. Я оставил машину, поднялся на крыльцо и вошёл в дом – дверь была открыта.

Собеседники разговаривали на повышенных тонах. Точнее, только отец – Лиза говорила спокойно, как и всегда. Только ссор мне не хватало для полного счастья, подумал я с досадой и остановился в полумраке гостиной.

– Я не знаю, делаешь ли ты это специально, чтобы меня позлить, или же нет – но знай, что мне это не нравится, – сказал очередную фразу отец.

– Почему я не могу позволить себе потанцевать с мужчиной? Это был всего лишь танец.

– Чёрт побери, Лиза, зачем ты делаешь из меня дурака?

Я сделал пару шагов и приблизился к свету.

– Не кричи на неё, – сказал я отцу.

Лиза подняла голову – Привет, малыш. Ну, как прошло свидание? Надеюсь, ты наконец-то соблазнил свою подружку?

– Повтори-ка, Брайан, – сказал мне отец.

– Я сказал, не кричи на неё.

– Я уже много раз говорил тебе, что ты живёшь в моём доме. – Отец поднялся и подошёл ко мне. – И ты не будешь мне указывать.

– Неужели ты до сих пор не понял, что мне плевать на то, что ты говоришь?

Отец с размаху ударил меня по лицу. До этого он ни разу не поднимал на меня руки.

Я прижал ладонь к щеке и посмотрел на него – то ли со злостью, то ли испуганно.

– Прекратите сейчас же! – крикнула нам Лиза.

– И тебе я тоже советую замолчать. В конце концов, ты тоже живёшь тут на правах квартирантки.

– Иди спать, – коротко проговорила она, обращаясь к отцу.

Я посмотрел на неё – она повернулась спиной к отцу.

– Надеюсь, ты не будешь его оправдывать и говорить, что он этого не заслужил?

– Иди спать, – повторила Лиза.

– Я жду тебя.

– Не стоит. Сегодня я буду спать у себя.

Когда мы остались одни, Лиза снова повернула голову и посмотрела на меня.

– Кто тебя просил в это вмешиваться, Брийян?

– Никто. Просто я посчитал нужным вмешаться. Что произошло?

– Мы были на вечеринке у одного из его коллег. Он общался, а мне было скучно, и поэтому я пошла танцевать с одним милым молодым человеком. Ничего личного.

– Я тебе верю. Но, похоже, отец всё же сомневается.

Лиза взяла меня за руку.

– Ну да неважно. Лучше поведай мне о твоих успехах, герой-любовник.

– У меня нет настроения о чём-либо рассказывать.

– Может, я попробую это исправить?

Я покачал головой и на некоторое время задумался.

– Знаешь, я думал… я должен поговорить с отцом. Я ужасно чувствую себя со всем этим.

– Тебе решать, малыш. Только тебе.

– А что ты будешь делать, если он выгонит тебя из дома?

На губах Лизы мелькнула улыбка. Дженни назвала бы эту улыбку "плохой".

– Я не думаю, что он это сделает, Брийян. Или я его плохо знаю. А знаю я его очень хорошо. – Она поправила полы халата. – Я спрашиваю тебя в третий раз – как прошло свидание?

– Никак. И я этому очень рад.

Лиза протянула мне руку.

– Пойдём, поднимемся наверх. Я соскучилась по тебе, мой хороший.

– А как же отец?

– Разумеется, спит мертвецким сном. Вероятно, даже не снял костюм. Чёртов алкоголик. Не мучай меня, малыш. Мне действительно тебя не хватало.

Я уже и думать забыл об обещании поговорить с отцом. Я знал что не смогу лишить себя очередной порции этого яда. И сократить и без того ограниченное количество предназначенных нам с ней минут.


***

Неделя прошла спокойно. Уж не знаю, какие катастрофы, по моему мнению, должны были произойти – но почему-то это спокойствие действовало мне на нервы. А нервничал я уже давно. И у меня были на это причины.

Во-первых, я собрал всю волю в кулак и решил, что поговорю с отцом. И расскажу ему всё, как есть. Не буду приукрашивать и прощения просить не буду тоже. Хотя бы потому, что виноватым себя не чувствую. Для разговора следовало выбрать удобный момент. Но вот только как знать, какой момент будет удачным? Сначала я был уверен в том, что Лиза обязательно должна была присутствовать – ведь это касается и её. Но потом я пришёл к выводу, что лучше нам с отцом поговорить с глазу на глаз. Кроме того, чёрт знает, что я могу сболтнуть в её присутствии. А если и она начнёт что-то говорить – вот тогда всё точно пойдёт насмарку. Хуже, чем могло быть. Хотя вряд ли может быть хуже. Я постоянно думал о том, как начать, что сказать – и в конце концов достиг той самой стадии, когда от мыслей становится невыносимо тошно, и мучительно хочется наконец-то выплеснуть всё наружу.

Вторая вещь, которую я должен был сообщить отцу, была ничуть не лучше первой.

Она напрямую была связана с моей будущей учёбой – я решил поступать в Гарвардский университет. Просто в какой-то момент я сказал себе, что уже не ребёнок, и сам должен выбирать, где мне учиться. Тем более, что экзамены я сдал гораздо лучше, чем рассчитывал.

Полагаю, не стоит лишний раз говорить о том, что разговор мне предстоял тяжёлый.

С одной стороны, я чувствовал желание отложить выяснение отношений на неопределённый срок. Но что-то – видимо, это была интуиция или же какие-то другие "внутренние голоса" – говорили мне, что время давно уже пришло, и медлить нельзя. Пожалуй, оставалось только собраться с духом. И это было сложнее всего.

В воскресенье в доме было шумно. Отец должен был на неделю лететь в Нью-Йорк, и поэтому он поднялся рано – почему-то он всегда собирал вещи ещё до завтрака.

Лиза помогала ему – она носилась по дому на манер привидения, практически бесшумно, и только её юбка иногда шелестела в гостиной или в коридоре наверху.

Я тоже встал очень рано – мне не спалось. Ночью было жарко и душно, а от духоты меня всегда мучали кошмары, и выспаться мне не удалось. Я проснулся, когда за окном было ещё темно. Часы показывали начало пятого. Мне мучительно хотелось пить.

Я спустился на кухню, налил себе стакан воды и вернулся в спальню. Заснуть мне, разумеется, не удалось, и поэтому я взял с полки первую попавшуюся книгу (это оказался Джек Лондон) и остаток ночи провёл за чтением.

Читал я и теперь, сидя на кухне. Пил кофе, курил сигарету за сигаретой и ждал отца, который никак не хотел появляться.

Сердце моё готово было выскочить из груди – мне никак не удавалось успокоиться.

Мне очень хотелось хотя бы на пару минут превратиться в одного из героев Джека Лондона – в одного из мудрых, смелых и сильных духом людей, которые находили достойный выход из любых ситуаций.