– Ну, по-разному, – пожал он плечами. Судя по всему, композитор Велехов просто не знал, что такое свободное время. – Послушай, Надя…

– Что?

– Тебе действительно понравилась та музыка, которую я играл тогда?

– Очень! – горячо сказала она. – А что?

– Я хочу открыть тебе один секрет… – зеленовато-серые глаза смотрели весело, испытующе. – Я решил сделать из нее композицию. В общем, та тема, которую ты слышала, будет основной, кроме того, я ее еще дополню и исправлю.

– И что за композиция? У нее есть название? – с восторгом спросила она.

– «Золотой дождь», – сказал Леон. – Это будет электронная музыка. То есть созданная с помощью компьютера. С помощью секвенсора, миди-клавиатуры, сэмплов, плагинов и прочих хитрых штучек.

– Ах, ну да, я слышала про электронную музыку… Только почему же дождь ты назвал золотым?

– Потому что моя композиция про Данаю.

– Господи, я поняла! – обрадовалась Надя. – Я знаю эту историю… Данаю заточили в неприступную крепость, но влюбленный в нее Зевс все равно сумел туда проникнуть и овладеть ею…

– В виде золотого дождя, – закончил фразу Леон. – Да, все так.

– Ой, как интересно!

Никитский бульвар закончился, начался Тверской.

– Послушай, Надя… – вздохнув, сказал Леон. – Буду честным – на самом деле я хотел с тобой сегодня встретиться. Я придумал для Альбины повод – ну, что у меня неотложные дела в центре. И предложил ей позвонить тебе – с тем чтобы передать тебе сумочку. Но дел у меня никаких нет – просто я хотел тебя увидеть!

Надя вздрогнула.

Как? Неужели и Леон думал о ней?

– Почему ты хотел меня увидеть? – медленно спросила она.

– Потому что… Словом, это почти фантастика, невероятное, невозможное совпадение! Как раз накануне – накануне того дня, когда ты осталась у нас ночевать, – я начал придумывать эту музыку. Первые, пока неясные темы… Пытался обозначить характеры героев… У меня была уже эта мелодия дождя, правда, пока бесформенная, но дальше дело не шло – я не мог представить себе самую Данаю. Работа у меня не ладилась, я словно ждал какой-то подсказки.

– И?..

– И я увидел тебя. Ты стояла у окна в моей собственной квартире и слушала, как барабанят капли дождя по карнизу. Ты стояла вполоборота, и смутная улыбка бродила у тебя на губах. Я тогда понял, ты – Даная, ты ждешь любви, ждешь, когда золотой дождь прольется на тебя…

В самом немыслимом сне Надя не могла представить подобный поворот сюжета – она стала мечтой композитора, моделью, образом, фантазией, воплощенной в мелодию!

– Что ты такое говоришь… – неуверенно пробормотала она, едва не споткнувшись на ровном месте.

– Осторожней, – Леон подхватил ее под локоть. Прикосновение его ладоней обожгло, потому что Надя моментально представила, как эти ладони могли бы скользить по ее телу…

– Леон, то, что ты сказал, очень лестно для меня… Но… – Надя с трудом подбирала слова, – как к этому отнесется Альбина?

– Альбина ничего не узнает, – помрачнел он. – Зачем? Она никогда не лезла в мои дела, для нее главное – чтобы у композитора Велехова был налажен быт. Чтобы вовремя был приготовлен завтрак, чтобы рубашка поглажена, а белье накрахмалено… Альбина очень хочет быть идеальной женой.

– Но ведь и плохо, если так! – вскричала Надя. – Она, значит, старается, из кожи вон лезет, несмотря на слабое здоровье, а ты вдруг находишь свое вдохновение где-то на стороне!

– Ну уж ничего не поделаешь, – все так же мрачно произнес он. – И уже от меня не зависит. Да и не догадается она о тебе… Как она поймет, что в этой музыке – ты? Твои волосы, глаза, смех… Надя…

– Что?

– У тебя ведь правда никого нет? – осторожно спросил он.

– Правда, – отвернувшись, нехотя ответила она. – Год назад я развелась со своим мужем, и с тех пор я одна.

– Я помню – его звали, кажется, Егор, да? Вы с ним были у нас с Альбиной на свадьбе…

– Точно. Мы расстались с Егором – и твоя Даная сама, добровольно, заточила себя в неприступную крепость. Но упорно продолжает ждать, что на нее прольется золотой дождь… – с усмешкой произнесла Надя.

Они снова нырнули в подземный переход. Потом миновали памятник Пушкину, пошли по Страстному бульвару. Их словно гнала вперед какая-то невидимая сила – и нельзя было остановиться, невозможно расстаться друг с другом…

– Что же делать? – спросил Леон.

– Я не знаю… – пожала плечами Надя.

– Я все время думаю о тебе. Это так странно – ведь я знал тебя раньше! А тут словно в первый раз увидел…

– Так ведь и со мной то же самое! – не выдержала, пожаловалась Надя.

Они были уже на узеньком, каком-то неровном Петровском бульваре – кривые старинные особняки лепились с обеих сторон.

И именно на этом бульваре (Надя даже запомнила место, с точностью до одного шага!) ее жизнь вдруг переменилась. Потому что Леон повернул Надю к себе и поцеловал. Они стояли в лучах вечернего золотого солнца, вокруг шумели проезжающие мимо машины, и целовались. Душа ее протестовала – то, что они сейчас делали с Леоном, было преступлением против Альбины. Но оттолкнуть Леона было невозможно – Надины руки сами тянулись к нему и прижимали к себе. Теперь она была уверена, что ждала именно этого человека и что вся ее жизнь складывалась именно таким образом, чтобы приблизить эту встречу…

– Ты такая… – произнес Леон, задыхаясь. – Ты мне не снишься, нет?

– Как же так получилось? – с изумлением сказала Надя. – Я не понимаю… Как же так?!

Они снова пошли вперед и теперь говорили уже только о том, как неожиданно влюбились друг в друга. После Петровского был Рождественский, потом Сретенский, а потом Чистопрудный бульвар.

И только на Чистых Прудах Надя почувствовала, что устала. Они сели в открытом летнем кафе и лихо распили на двоих бутылку белого венгерского вина. Они болтали, смеялись, вздыхали. И по-прежнему говорили только друг о друге, но странным образом вино подействовало на Надю отрезвляюще.

Она вдруг заметила, что наступают сумерки, а когда зажглись фонари, то и вовсе испугалась.

– Леон, уже поздно, – тревожно сказала она. – Мне пора.

– Тебя кто-то ждет? – спросил он, поцеловав ей руку.

– Не меня, а тебя! Послушай, Альбина там, наверное, с ума сходит…

– Я предупредил, что, наверное, задержусь.

– Но не до ночи же!

– Хорошо, я тебя провожу…

Надя немного покапризничала – дескать, не маленькая, сама до дома доберусь, но Леон проявил твердость.

Он поймал такси, и в наступивших сумерках они полетели к Надиному дому. «Что же такое произошло… – лихорадочно думала она, изо всех сил прижимаясь к плечу Леона. Мимо мелькали разноцветные огни, доносились обрывки музыки – не город, а сплошной карнавал! – Зачем он сказал, что тоже ко мне неравнодушен? Теперь мне еще труднее будет забыть его…»

Хлопнула дверца машины, Леон пошел рядом с Надей к ее подъезду.

– Зачем ты отпустил такси? – беспомощно оглянулась она. – Вот глупенький…

– Ерунда, еще поймаю, – улыбнулся Леон.

– Куда ты идешь?

– За тобой.

– Зачем? Вот мой подъезд…

– Я провожу тебя до квартиры.

В лифте они стояли обнявшись. Это было так мучительно, так остро – ощущать его рядом, – что Надя едва не плакала. А потом он каким-то непостижимым образом (как именно, она не поняла) оказался вдруг в ее квартире. Сначала в прихожей, а потом в ее безалаберной комнате с огромным шкафом, похожим на космический корабль.

– Все, Леон, уходи! – Надя поцеловала Леона в последний раз и подтолкнула его к двери. – Пожалуйста!

– Я позвоню тебе?

– Зачем? Ради бога, незачем все это затягивать… – Она щелкнула выключателем, и зажегся свет, разогнав вечерние августовские сумерки.

– Да-да, ты права… – Он тоже поцеловал ее, в полной уверенности, что это уж точно – в последний раз.

– Леон!.. – укоризненно.

– Я тебе все-таки позвоню… – умоляюще.

– Нет! Ну, хорошо – как-нибудь…

– Завтра?

– Н-нет… Хотя ладно, завтра. Только сейчас – уходи!

– Зачем ты меня гонишь? – с упреком спросил Леон. – Ты ведь совсем не хочешь, чтобы я уходил!

– Не хочу, – согласилась Надя. – Но Альбина…

– Она ничего не узнает. Мы ведь не расскажем ей, правда? – Леон целовал Надю в шею – там, где начинались волосы, его ладони лежали у нее на плечах, гоняя по телу все тот же невыносимый жар.

– Нет!

– Все, я больше не могу… – пробормотал Леон с отчаянием и сдернул с носа очки. Он рванулся к дивану и потянул Надю за собой. Он целовал ее, он гладил ее, стискивал и прижимал к себе – и каждое его прикосновение жгло ее огнем. И она тоже впивалась в него, целовала, гладила и стискивала. Ей нравилось, как пахнет его кожа, нравилось, как трепещут его ресницы на ее щеке. Он стянул с нее платье… она, закусив губы, торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке…

Будь что будет. Гореть ей в аду…

Они прижались друг к другу – теперь им ничто не мешало, теперь их разделяла только кожа.

Леон поцеловал ей грудь, скользнул рукой по бедру.

– Ты… – сквозь сжатые зубы прошептала Надя.

– Ты… – едва выдохнул он.

И в этот кульминационный момент – еще мгновение, и они упадут в пропасть! – зазвонил телефон, стоявший возле дивана на журнальном столике. Громко, настойчиво, непреклонно. Надю словно ударило током.

– Не отвечай! – прошептал Леон.

Замерев и прижавшись друг к другу, они слушали эти упрямые трели. Потом они прекратились.

Но едва только Леон снова потянулся к Наде, как раздались другие трели – это надрывался его сотовый в ворохе одежды, лежавшей на полу.

– Это Альбина! – в ужасе прошептала Надя. – Она тебя ищет!

– Надя…

– Пожалуйста, молчи!.. – Она оттолкнула Леона от себя, одним движением натянула на себя платье, прямо на голое тело.

– Надя!

– Ничего не было, ничего не было… – пробормотала она. – Леон, ты должен уйти! Немедленно.

Несколько мгновений он смотрел на нее неподвижными, зеленовато-серыми, прозрачными глазами, потом стал быстро одеваться.

– Хорошо, – ожесточенно произнес он. – Но я скажу Альбине – а я давно хотел ей сказать, даже еще до тебя, что больше не могу жить с ней рядом…

– Нет, ничего ей не говори! – Надя быстро прикрыла ему ладонью рот. – Ты убьешь ее. Мы сейчас чуть не совершили ошибку!

Он ушел, и некоторое время Надя старалась успокоиться. Хотя сделать это было почти невозможно…

«Какая же я свинья! – с ненавистью подумала она. – Забыла о том, что Альбина – моя лучшая подруга. Самая-самая, лучше Лильки и Райки в сто раз! Она для меня на все готова, а я… Она вытащила меня из этого дурацкого санатория, когда Лилька и Райка забыли про меня и занимались своими проблемами, привезла к себе домой, оставила у себя ночевать… Пригрела у сердца змею, что называется! Никогда себе не прощу. А Леону, если он вздумает мне позвонить…»

И Надя стала придумывать, что она скажет Леонтию Велехову, если он вдруг снова попытается ворваться в ее жизнь.

Полночи она придумывала убедительные и строгие слова – настоящую проповедь, пока сон не отключил ее разум. А во сне к ней пришел Леон – и было все, чего они не успели сегодня сделать.

* * *

– Что это с тобой? – подозрительно спросила Лиля.

– А что? – испугалась Надя и посмотрела на себя в зеркало.

– Да ты на себя не похожа! – возмутилась Лиля. – Вся какая-то белая… нет, даже не белая, а зеленая, и глаза в разные стороны смотрят! Работаешь по ночам, да? У компьютера облучаешься?

– Лилька, глупая, да он в сто раз безопаснее телевизора, перед которым ты по полдня сидишь!

– Ой, только не надо мне зубы заговаривать… – с раздражением отмахнулась Лиля. – Рассказывай, что случилось.

Мгновение Надя колебалась – в самом деле, она привыкла всем делиться с подругами, но сейчас был не тот случай. Хотя… Проблему ведь можно обрисовать и общими словами.

– Лиля, я… В общем, все из-за моего одиночества. Мне кажется, я схожу с ума… – неловко промямлила Надя. – Я схожу с ума без любви! Что посоветуешь?

– Так я и думала! – возликовала Лиля, которая считала себя спецом по части того, что касалось этой сферы человеческих отношений. – У тебя, Шелестова, слишком завышенные требования к мужчинам, что ты весьма наглядно в санатории, где мы отдыхали, и продемонстрировала. Снижать планку надо, снижать! Ты так до старости своего принца будешь дожидаться…

– Но что же делать?! – с отчаянием воскликнула Надя.

Лицо Лили озарила напряженная работа ума.

– В общем, так, – сказала она торжественно через пару минут. – В среду вечером у Зинки день рождения. Она тебя не приглашала, но это мелочи – к ней все без приглашения валят…

– Лиля, я так не могу!

– Хорошо-хорошо, я добьюсь, чтобы Зинка сама тебе позвонила и пригласила. Так вот, короче – пойдем на день рождения вместе. У нее куча всяких знакомых – может, удастся найти среди них хоть кого-нибудь для тебя. Только, Надежда, предупреждаю – обойдись на сей раз без этих твоих штучек…