Этого замечания Надя не поняла. Она знала Гюнтера Клапке совершенно с другой стороны, поскольку успела перевести неисчислимое количество страниц, написанных пафосным и грозным потомком тевтонских рыцарей. Она никогда бы не назвала Гюнтера простым мужиком. Хотя как знать… Может быть, Райке виднее…

– А Колесов?

– Что – Колесов?

– Как будто ты не понимаешь, о чем я! – рассердилась Надя. – Если Колесов узнает о Гюнтере…

– Ничего он о нем не узнает! И вообще, Шелестова, не лезь в чужую жизнь.

– Я лезу в чужую жизнь? – Надя едва не задохнулась от возмущения. – И это мне говоришь ты? Ты, которая…

– Ах, не будь такой занудой! – с досадой произнесла Рая. – Это только ты у нас мазохистка… пытаешься вытравить из себя любовь к Алькиному мужу. А я себя ни в чем не собираюсь ограничивать. Ты ведь любишь Леона, до сих пор любишь!

– Райка…

– Молчи! И он тебя тоже любит. Я недавно к Альке заезжала, видела его. Сидит весь такой грустный, глаза тоскливые, похудел…

– Неправда, он забыл меня давно!

Надя нажала на кнопку отбоя и засунула телефон в карман.

Леон!

В черной воде отражались дома и контуры свинцово-серых облаков. До Нового года оставалось всего ничего. Новый год – испытание для всех одиноких людей.

Как пережить эту ночь и не сойти с ума от тоски?

Леон…

* * *

На следующий день к Наде заехала Лиля Лосева и постным голосом попросила сопровождать ее на праздничных распродажах.

– Господи, Наденька, сейчас такие скидки, такие скидки, а ты дома сидишь!

– У меня все есть, – философски заметила Надя.

– Ой ли? – умильно сложила руки на груди Лиля, постепенно приобретая былую уверенность. – Ну-ка, а если заглянуть в твой шкаф…

– Пожалуйста, заглядывай! – великодушно разрешила Надя. Отношения между подругами постепенно налаживались.

Лиля отодвинула широкую дверцу, запрыгнула в шкаф до пояса.

– Так, что тут у нас… – забубнила она уже оттуда, изнутри.

– Костюм, который подарила мне Алька. Между прочим, очень актуальный цвет.

– Шелестова, да ты спятила! – раздраженно произнесла Лиля. – Это костюм для осени, для зимы он совершенно не годится! А тут что?

– Свитер.

– Да он сто лет назад форму потерял! Ты посмотри, вся шерсть свалялась… Нет, в таком только мусорное ведро выносить! Ой, что за кошмар? Ты хочешь сказать, что это платье? Нет, это не платье, это арестантская роба… С такими полосками сейчас никто не носит, тебя люди на смех поднимут! Ну, здесь у нас летние вещи… здесь для весны… это из моды давно вышло… а вот это безобразие с рюшами разорви на тряпки, пыль протирать… Ну юбку-то я сейчас сама порву, потому что мои эстетические чувства протестуют…

– Ладно, Лосева, уговорила, – хмуро произнесла Надя, отняв у нее юбку. – Поехали на твою распродажу.

– Наденька, я тебя обожаю! – просияла Лиля. – Дай-ка я тебя поцелую…

– Отстань, иуда… – беззлобно отмахнулась Надя.

– Нет, ты не понимаешь, как скучно одной ходить на распродажи!

– Зину бы свою позвала…

– Зина не ходит на распродажи, она шьет себе в ателье!

Результатом поездки стали убитые полдня, невыносимая усталость и досада. Опять была куплена целая куча вещей, которые Наде, скорее всего, вряд ли могли пригодиться в ближайшее время.

Вернувшись наконец домой, она села за компьютер и с тяжким вздохом принялась переводить Гюнтера Клапке, последователя готического стиля, любителя заумных разговоров и толстых женщин с малиновыми волосами…


Рая Колесова, бодрая и веселая, позвонила утром. Для Нади, опять засидевшейся за компьютером допоздна, – ранним утром.

– Шелестова, ты до сих пор спишь, что ли? – изумилась Рая. – Ну ты даешь! Какие у тебя планы на вечер?

– Никаких… – лениво ответила Надя. – Поваляюсь еще часик в постели, а потом сяду работать.

– Ну и тоска! Слушай, в половине седьмого будь у Дома кино. Я купила билеты…

– Какие еще билеты?

– В кино! Идем – ты, я и Гюнтер. Если ты не пойдешь, то я… – Рая задумалась.

– То ты что? Ладно, Райка, лучше скажи, что за фильм будет.

– Хороший фильм, – загадочно ответила Рая. – Ты не пожалеешь… Собирайся, милая, не пропадать же твоему билету. Уплочено, между прочим!

Надя согласилась исключительно из одного соображения – ну не пропадать же той куче лишних вещей, которые были приобретены из-за проклятой распродажной лихорадки!

Она приняла душ, натянула на себя утягивающее бесшовное боди (бледно-желтое, у Лильки – точно такое же, только бледно-голубого оттенка), плотные мягкие колготки телесного цвета (серия «Велюр»), потом стала осторожно влезать в золотисто-коричневое, нежнейшее мохеровое платье (от известного итальянского модельера, скидка пятьдесят процентов, между прочим). Затем Надя достала из большой коробки новые, восхитительно пахнущие кожей темно-коричневые сапожки. Высокие, до колен, с эластичными голенищами, идеально обхватывающими икры, и прочной пяточной частью, не дающей ноге вихлять во время ходьбы.

«Интересно, на какой фильм купила билеты Райка? – вдруг задумалась Надя, не без усилий натянув на себя сапоги. – Должно быть, мелодрама… Или боевик с жестоким мордобоем».

Повздыхав еще немного, Надя влезла в свое теплое пальто, накинула капюшон на голову и вышла из дома.

На улице было уже темно – кружился в свете фонарей снег, и небольшой морозец сразу принялся бодро пощипывать Надины щеки. И неожиданно Надя перестала жалеть о том, что поддалась на Райкины уговоры. Выйти из дома стоило хотя бы для того, чтобы почувствовать этот холодный, веселый воздух.

Вокруг сновали люди, метро было заражено праздничной лихорадкой – шум, смех, витающий над толпой запах шампанского… «Откуда столько людей? И этот запах… Не рано ли?» – удивилась Надя, покачиваясь в вагоне.

– С наступающим! – оглушительно крикнул кто-то рядом.

Надя со смехом закрыла уши и выскочила на платформу – была ее остановка.

Поднявшись на поверхность и выйдя снова в город, Надя пошла к Дому кино. Остановилась у витрины с морозными узорами, за которыми смутно блестела искусственная елка. Огляделась по сторонам. Конец улицы терялся в свете золотистых фонарей. Рая, как всегда, опаздывала…

– С наступающим… – пробормотала Надя самой себе, и сердце забилось тревожно и радостно. Да, Новый год – это испытание для всех одиноких, но вдруг – вдруг! – произойдет что-то и случится чудо?.. Какое именно чудо должно с ней произойти, Надя не знала, но детское, нестерпимое ожидание счастья охватило ее.

Наконец в облаке выхлопных газов показались белые «Жигули». Из них величественно, словно императрица, вылезла Рая Колесова, вся в мехах и платках. Ее сопровождал Гюнтер Клапке.

– О, Надья, энтшульдиген… мы немножко опаздаль…

– Ерунда, – отмахнулась Надя. – Слушай, Рая, тут несколько фильмов идет одновременно. Нам куда?

– Увидишь… – опять загадочно ответила Рая.

Они разделись в гардеробе – зеркало отразило румяные, оживленные лица.

– Я просиль Райю достать билет именно на русски кино, – Гюнтер крутился вокруг Раи, точно петух. – А в новогодний ночь мы с Райя решиль поехать на…

– Молчи! – немедленно перебила его Рая. – Ты не обязан всем докладывать, куда мы поедем в новогоднюю ночь!

Надя сделала вид, что ничего не слышала. «А как же Колесов? – тем не менее подумала она озадаченно. – И Славик с Вовой? И еще Светлана Петровна!..»

У лифта толпилось много людей, и они пошли пешком. Потом, выйдя на нужный этаж, долго плутали по длинным коридорам Дома кино.

– Райка, ты опять заблудилась!

– Ничего подобного! О, нам вон туда…

На стене висела афиша. Надя хотела ее почитать, но Рая как-то ловко впихнула ее внутрь небольшого зала.

– Места надо хорошие занять, – прошипела она. – Тут, понимаешь, билеты без номеров – садись, куда хочешь… Вон, три кресла в первом ряду свободны!

На сцене, перед экраном, стоял длинный стол и несколько стульев.

– Новый фильм будут представлять… – опять прошипела на ухо Рая. – Типа, это авторское кино. Надежда, а что оно такое – авторское кино?..

– То, которое не все могут понять, – прошептала в ответ Надя. – Гюнтеру должно понравиться, а вот насчет тебя – я сомневаюсь…

– Не факт! – яростно ответила Рая.

На сцену вышел ведущий – стильный небритый юноша с микрофоном.

– Дорогие друзья! Прежде всего позвольте вас поздравить с приближающимся Новым годом… В преддверии этого замечательного праздника мы хотим вам представить картину Сергея Ивановского «Последняя молитва». Вот те, кто непосредственно приложил руку к ее созданию…

В зале захлопали.

Рая сидела рядом с Надей, сверкая темными, бездонными глазами. Гюнтер хлопал, но глядел он только на Раю.

– Сергей Ашотович, прошу… Сергей Ашотович Ивановский, режиссер, прошлогодний лауреат премии «Ника», его картины неоднократно номинировались в Каннах и Берлине… А вот сценарист Михаил Перцов…

На сцену выходили люди, которых приветствовал юноша-ведущий. Кланялись, садились за стол.

Зал был такой маленький, а сцена – так близко, что Надя даже пожалела, что они с Раей и Гюнтером сели в первом ряду. Слишком близко – вон сценарист Михаил Перцов сразу уставился на Надины ноги…

– Продюсер Лев Касаткин, оператор Глеб Самохин… – Бегал по сцене юноша с микрофоном. – А это Арина Налбандян – та самая, по чьим эскизам шились костюмы для героев фильма! Арина, приветствуем вас… – Ведущий поцеловал Арине ручку. – А вот исполнители главных ролей – Евгений Капелькин и Дима Вострик…

– Платье с Лилькой покупали? – едва слышно прошептала Рая, пощупав Надю за рукав. – Ничего так… А сапожки – обалдеть!

– Отстань, Колесова! Лучше признайся, что тебе скучно, – пихнула ее в бок Надя.

– И не подумаю!

– И последний наш гость сегодня – замечательный композитор Леонтий Велехов, написавший музыку к этому фильму!

На миг Наде почудилось, будто сцена качнулась перед ее глазами. «Леон… Но откуда? Нет, я брежу…» В следующее мгновение на сцене появился Леон – весь в темном, с приглаженными золотыми волосами, в прозрачных, без оправы, почти незаметных очках.

– Сергей Ашотович, а теперь расскажите, как вам пришла в голову идея снять этот фильм? – обратился ведущий к режиссеру задушевным голосом.

– Однажды весной мне на стол лег сценарий некоего Михаила Перцова, вчерашнего выпускника сценарного факультета ВГИКа… – загудел режиссер – волосатый, бровастый, страшный, с огромными ручищами. – Честно говоря, я уже не надеялся найти что-то стоящее, поскольку перелопатил тонну графоманских писулек… – Он потряс в воздухе своими ручищами. – Но в работе Мишки было нечто. Да, именно так – нечто. И я тогда решил – отчего бы не попробовать встретиться с автором?

– Скажите, Миша, это ведь была ваша первая работа? – спросил ведущий.

– Ну, первой ее назвать трудно, – встряхнулся молоденький сценарист. – В годы моей учебы…

Словно во сне Надя слушала рассказ Перцова о годах его учебы во ВГИКе – слова проходили сквозь ее сознание, не задерживаясь. Она слушала и не слышала. Прямо напротив нее сидел Леон. Он был спокоен – лишь в первый момент, когда он заметил Надю, губы его едва шевельнулись. Можно было угадать, что он произнес ее имя – Надя…

«Леон… Нет, не может быть!»

То, что на этом вечере в Доме кино Надя увидела своего возлюбленного, показалось ей невозможным, невероятным чудом. Но не его ли она ждала?

– В роли Семена Коновалова я видел только Евгения Капелькина, и никого больше, – гудел тем временем режиссер. – А вот с Павлушкой пришлось помучиться. Павлушку у нас сыграл Дима Вострик – мальчик, которого после долгих и безуспешных поисков я нашел буквально на улице…

Веснушчатый и щербатый Дима радостно улыбнулся. Было ему лет девять от силы.

Леон смотрел на Надю – внимательно, завороженно, почти не моргая. Так смотрят на море. Или на костер. Прошло довольно много времени с последней их встречи – казалось бы, боль от разлуки должна была немного утихнуть, но нет, оказывается, ничего не изменилось. Надя ощутила внутри себя приступ острой, безудержной влюбленности, бесконечной нежности. Когда-то они с Леоном были так близко друг от друга… Если бы не тот звонок, растолкнувший их в разные стороны… Так виновата она перед Алькой или нет? Какой судья теперь рассудит их всех?

– Арина, а ты… Что ты нашла для себя нового, работая с Сергеем Ашотовичем?

– Ну, до того я никак не была связана с кино… – защебетала Арина, закутанная в балахон, с огромными серьгами, чем-то напоминающая Зину Трубецкую. – Но я подошла к этому делу с ответственностью. У меня была одна ткань – лен домашней выделки, и вот…

«Леон… Леон…» – стучало у Нади в голове. Нет, это кровь стучала в висках. Надя машинально взглянула на Раю. Та усмехалась едва заметно, уголками губ. Надю словно током пронзило. Ну конечно, без интриганки с малиновыми волосами тут не обошлось!