— А акции?

— Значит, кто-то все же рассказал тебе о них.

— Честно говоря, это должен был сделать ты, — с укором сказала она. — Я помню, как ты спрашивал меня, что оставил мне отец.

— Я собирался посвятить тебя во все детали сегодня, по крайней мере в те, что известны мне самому. Я не имел права обсуждать с тобой прошлые события в семье Клементс, пока не удостоверился в том, что ты дочь Хардинга.

— Даже когда узнал о кражах в моем доме и магазине?

— Даже тогда. Я не мог знать наверняка, что они имеют отношение к имуществу твоего отца.

Она вопросительно подняла брови:

— Наверняка? Значит, у тебя были сомнения?

— Нет, — ответил он. — Я знаю Клементсов всю свою жизнь. Я бы не заподозрил в краже никого из них.

— Даже Росса? — Вопрос вырвался вопреки ее воле.

— Особенно Росса..

— Почему?

— Он бы не сделал ничего, что могло навредить Саре. Он не показывает своих чувств, но он любит приемную мать. А Сара очень трепетно относится к тебе.

— Потому что я ключ к спасению «Сансета», — с горечью сказала Джесси.

— Нет, — резко ответил он. — Сара любила твоего отца. Ей кажется, что она не смогла защитить его. Она не рассказала тебе всего, потому что сейчас старается защитить тебя. Она щадила твой чувства. Она никогда не считала Хардинга виновным в смерти жены и брата, предпочитая верить, что они погибли в пожаре.

— Но ты в это не веришь?

— Я не знал его, поэтому даже не буду строить догадок.

— А что с акциями?

Он поколебался, не зная, что ответить.

— О чем говорилось в письме?

— Я не видел его. Я знаю лишь, что оно существует.

— Ты знаешь его содержание?

— Марк сказал мне, что в письме Хэд оправдывает кражу денег у семьи.

— Что еще?

— Он написал, что возвратит долг, как только нефтяная компания, акции которой он купил на всю сумму, станет прибыльной. Все. однако, сомневались в успехе предприятия, посчитав, что затея Хэда в очередной раз прогорит.

— Но она не прогорела?

— Нет. Компания получает огромную прибыль. Ее акции могли бы стоить миллионы.

— Могли бы.

— Если они существуют, — заявил Алекс. — Если они не сгорели в пожаре. Если находятся там, где указал Хэд. И никто не знает, сколько акций он купил.

— Все то и дело спрашивают меня о книге. Почему?

— Насколько я знаю, в письме Хэд написал, что спрятал акции в месте, легко доступном для семьи, и оставил указания в старом букваре.

В старом букваре. Джесси замерла, но быстро взяла себя в руки. Нельзя показать Алексу, что упоминание о букваре что-то значит для нее. Сначала нужно попытаться узнать как можно больше. Неужели кто-то подозревает, что книга с ключом к акциям у нее? Но это не так. Она листала свой букварь сотни раз и ничего не нашла.

— Зачем он это сделал? — Джесси надеялась, что голос не выдаст ее волнения.

— Понятия не имею. Каждому из детей был подарен один из комплекта старых букварей, датирующихся семнадцатым веком. По-моему, таким образом Мэри Луиза хотела напомнить детям об их принадлежности к одной семье. Я не знал Хэда и не могу объяснить, почему он использовал именно старый букварь. Возможно, это было завуалированное извинение за свой неблаговидный поступок.

— А букварь моего отца?

— Он лежал в его комнате. Он оставил все свои вещи. Уйдя из дома в тот день, он никогда в него не возвращался. Полагаю, теперь букварь должен принадлежать тебе. — После паузы он добавил: — Ну вот мы и подошли к официальной части. Мы можем обсудить все в моем офисе или на ранчо.

Джесси перевела взгляд на портфель в его руке.

— Я не хочу ничего обсуждать на ранчо, когда там будут Сара и Марк. — Она не знала их истинных мотивов и остерегалась доверять им. — Мы можем поговорить сейчас?

Немного удивленный, Алекс тем не менее кивнул:

— Конечно.

Он сел на единственный стул в палате, а Джесси осторожно опустилась на кровать, приготовившись слушать.

— Думаю, кое-что тебе известно, — начал Алекс. — «Сансет» и его доходы поделены между пятью выжившими детьми Клементсов или их наследниками. Каждый из пяти первоначальных наследников имеет один голос в случае продажи ранчо. Если одна доля делится между несколькими наследниками, как в случае с Элизабет и ее братом, они должны договориться об общем решении. Только кровные родственники могут наследовать имущество Клементсов. Это, как ты знаешь, исключает из завещания Росса. Оно не было обращено против него, поскольку, когда оно было составлено, Росс еще не родился. Но Мэри Луиза и Холл хотели оставить ранчо в руках семьи.

— Что случится, если один из детей умрет, не оставив кровных родственников?

— Это зависит от разных причин. Его доля может быть поделена между остальными членами семьи или оставлена одному из них, к которому перейдет и право голоса. Она может также перейти и к человеку, не являющемуся членом семьи. Однако в этом случае он должен предложить семье выкупить долю за ее рыночную стоимость.

— Словом, если Росс унаследует долю в ранчо, он не сможет оставить ее в своем распоряжении?

— Верно.

— Это несправедливо — он же приемный сын Сары.

— Завещание не имеет ничего общего со справедливостью. — Алекс достал из портфеля какие-то бумаги. — Семья приняла результаты анализа ДНК как доказательство твоего родства, поэтому, когда ты подпишешь эти документы, а я заверю их, ты станешь обладательницей одной пятой части «Сансета».

— А если я не хочу этого?

— Тогда ты создашь кучу проблем, — признался Алекс. — Ты знаешь, что поступило предложение выкупить ранчо. Если ты согласишься на продажу, то получишь полтора миллиона долларов. Три члена семьи — Ходден, Кэтрин, единственная наследница Харри, и семья Хью — Элизабет и Эндрю — проголосовали за продажу. Только Сара проголосовала против.

— То есть мне придется выбирать — или пойти против всей семьи, или разбить Саре сердце?

Уголки его рта слегка изогнулись:

— В целом, да.

— Значит, каждому от меня что-то нужно. Если быть точнее, мой голос.

— Честно говоря, ты нравишься Клементсам, потому что семья для них очень важна. О Хардинге ходят легенды. Все любили твоего отца.

— На фотографиях он выглядит таким молодым и беззаботным, — со вздохом сказала Джесси. — Грустно признать, но я никогда не видела его таким.

Алекс промолчал.

— Он никогда не улыбался и часто напивался. Он был так… разочарован в жизни.

— А твоя мать?

— Она бросила нас вскоре после моего рождения. Но ты должен был знать об этом, — с вызовом добавила она.

— Нет, — покачал головой Алекс. — Мы знали лишь, что она не жила с вами последние годы. Твоему отцу, наверное, было трудно одному воспитывать дочь. — Голос Алекса стал мягким, в нем угадывалась природная доброта.

— Да. Не знаю, как он справлялся, когда я была маленькой, но позже у меня сменилось огромное число нянь. — Она пожала плечами: — Мы много переезжали. Странно, но сейчас я не могу вспомнить ни одной. Они надолго не задерживались. Я лишь помню, как… — Она запнулась.

Алекс не настаивал на продолжении, и она была благодарна ему. Она не понимала, почему вдруг пустилась в воспоминания и стала делиться ими с посторонним, в сущности, человеком. Видимо, это последствия травмы или принятых ею лекарств. Да и слишком много событий произошло за последнее время. Теперь, в довершение всего, на ее голову обрушилось богатство. Даже после уплаты налогов у нее останется больше миллиона долларов.

Она вспомнила слова Сары во время их прогулки в горы. «Сансет» был жизнью Сары. Но были ли интересы Сары важнее денег, которые способны изменить жизнь других членов семьи?

— А акции? — вновь спросила она. — Ведь от меня нужен не только мой голос. Они также хотят знать, есть ли у меня ключ к какому-то… спрятанному сокровищу. — Она посмотрела ему в глаза. — Каждый чего-то от меня хочет, но до меня самой никому нет дела.

— Это неправда, — возразил Алекс. — Отношение к тебе не изменится независимо от твоего решения. Да, Марк и Каллен хотят, чтобы ты проголосовала за продажу ранчо. Сара отказалась продавать «Сансет», но не потеряла их любви.

— А каково ей будет, если я проголосую против нее? Она же родилась в этом доме.

— У нее будут деньги, — последовал ответ. — Она сможет купить любой дом.

— Кроме «Сансета». — Джесси не сводила с него взгляда, пока он не отвел глаза. Она уже знала, что будет делать. Возможно, это глупо, но она никогда не ждала наследства.

Нельзя жалеть о том, чего никогда не имел и не заслужил. Однако она не спешила объявить свое решение.

— Как, по-твоему, я должна поступить? — спросила она Алекса.

Он усмехнулся:

— Не совсем справедливо спрашивать меня. Мои комиссионные от продажи ранчо будут поистине астрономическими.

— Так ты не убедишь меня.

Он пожал плечами:

— Я и не думал таким образом влиять на твое решение. Полагаю, что ты не хочешь расставаться с «Сансетом».

— Почему?

— Потому что материальные блага, похоже, мало значат для тебя.

— Когда человек вырастает, не имея многого, он не может жалеть о богатстве. Я даже не могу представить, что бы делала с такими деньгами.

— Что ж, сначала тебе придется уплатить налоги.

— Мне кажется, что я не имею права ничего предпринимать, — призналась Джесси. — По-моему, так будет легче всего.

Алекс передал ей какие-то бумаги.

— Тебе необязательно принимать решение сейчас. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы ты с этим не торопилась.

— Я внимательно прочту документы, — пообещала Джесси.

Алекс посмотрел на нее с уважением:

— У нас есть неделя до того, как предложение о покупке ранчо будет снято. Поскольку ты нашлась… Каллен попросил отсрочку.

— Что будет с Россом, если ранчо продадут?

— Полагаю, тогда ему придется искать другую работу. У него не должно быть с этим проблем. Он хороший управляющий. Даже Марк признает это.

В дверь постучали. В палату зашли медсестра и санитар, кативший пустую коляску.

— Полагаю, доктор предупредил вас, что швы нужно снимать через десять дней, — сказала медсестра и протянула ей листок. — Вот рецепт на обезболивающее.

— А счет?

— Счет уже оплачен.

— Кем?

— Я не знаю, — ответила медсестра. — Знаю лишь, что все в порядке.

Джесси вопросительно взглянула на Алекса. Он пожал плечами.

— Наверное, Марк обо всем позаботился. Ведь несчастный случай произошел в, так сказать, семейном гнезде. — Он улыбнулся. — И в твоем доме.

* * *

Однако, очутившись на ранчо, Джесси не почувствовала себя дома. Лишь радостный лай Бена ласкал слух. Наверное, он просидел на пороге всю ночь, дожидаясь ее возвращения. Ей захотелось навсегда остаться вдвоем с верным псом.

Но нужно было встретиться с новой семьей.

В глубине души зашевелился страх, но Джесси прогнала его. Это было глупо. Никто не угрожал ей и не пытался навредить. Возможно, ей на голову действительно свалилась коробка, а пропавшие акции были лишь семейным преданием.

Сара мерила шагами холл. Похоже, она провела бессонную ночь. Увидев Джесси, она кинулась к ней.

— Как ты себя чувствуешь? Присядь. Может, тебе лучше лечь? Ты, наверное, голодна. Я скажу Розе приготовить тебе поесть. — Слова лились из нее бессвязным потоком.

Единственное, чего сейчас хотелось Джесси, — закрыться в своей комнате, спокойно прочесть документы, оставленные Алексом, и подумать о том, что он сказал и о чем умолчал.

Теперь, когда она знала, чего от нее хотят, на нее не оказывали никакого давления, и это удивляло Джесси. Впрочем, попытки надавить на нее всегда делали ее более упрямой. Неужели им и это известно?

Сейчас ей больше всего на свете хотелось укрыться в тишине своего магазина в Атланте, среди книг, которые были ее друзьями и не требовали ничего взамен. Но она, подобно Алисе, оказалась в чужой неведомой стране, где опасность могла подстерегать всюду.

Джесси решила, что на этот раз не сбежит, а встретит опасность лицом к лицу.

Она посмотрела на дом Росса, видневшийся из окна, но там не было заметно никакого движения. Пикапа тоже не было. Она была разочарована тем, что он не приехал к ней в больницу. Очевидно, она его не слишком интересовала.

Сара встревоженно смотрела на нее.

— С тобой все в порядке? — в сотый раз спросила она. — Утром я хотела поехать в больницу, но Алекс сказал, что должен поговорить с тобой.

— Он объяснил мне условия завещания, — ответила Джесси.

— Хорошо. Если у тебя возникнут дополнительные вопросы, спроси меня.

У Джесси была масса вопросов, однако она не рассчитывала получить ответы на них. Сейчас было не время их задавать.

Холден сидел в своем кресле, пристально наблюдая за ней.

— Джесси, — позвал он.

Она подошла к нему. Он взял ее руку и удержал ее в своих ладонях.