Скай Уоррен - Сломанная красота

Она корчит гримасу.

– А если я не захочу видеть тебя после этого?

– Захочешь.

Внутри неё расцветает надежда, быстрая и мощная.

– Ты кажешься очень уверенным в себе.

– Я работаю над этим, но насколько я знаю, ты хочешь меня. Я хочу тебя. Ничто это не изменит.

Эрин хмурится.

– Как ты узнал о том, что произошло?

– О Мелинде? Потому что ты не из тех женщин, которые просто удирают. Было чертовски больно получить ту записку. Даже Мелинда попрощалась лицом к лицу.

Чувство вины сжимает её горло, затрудняя дыхание. Слёзы застилают глаза, но девушка смаргивает их. Она причинила ему большую боль, чем думала. Представляла себя совершенно другой, намного лучше Мелинды, а затем сделала то же самое. Хуже.

– Мне очень жаль, – шепчет она.

Блейк смотрит на окна, где толстые кремовые шторы закрывают весь вид. Ну, эти определённо новые. Он не терял времени.

– Но у тебя не было смысла делать это. Ты так много раз говорила мне, что тебе плевать, как я выгляжу…

– Мне нравится, как ты выглядишь, – перебивает она.

Мужчина едва улыбается.

– Иногда мне просто нравится слушать, как ты повторяешь это.

– Мило.

– Я знал, что ты не уйдёшь из-за этого или из-за того, что всё сложно. Пока не испугаешься из-за чего-нибудь. Из-за кого-нибудь.

Она стонет.

– Мне не следовало так психовать.

– Всё нормально. Мы все иногда выходим из себя. Думаю, я поставил рекорд по самому длительному времени пряток в своём доме.

– Это другое. Ты был…

Она не может сказать эти слова. Почти убит. Пленник войны.

– Ранен, – тихо произносит он.

Она тяжело сглатывает. Блейк на самом деле никогда раньше не говорил о том, что произошло, а она никогда не настаивала. Он притягивает её на диван и садится рядом с ней. Эрин вспоминает, с всплеском жара, что они делали на этом диване с бокалом вина. Его улыбка говорит, что он заметил её румянец.

Он становится серьёзнее.

– Я расстроился из-за того, что ты не пришла поговорить со мной, когда Мелинда угрожала тебе. Ты думала, я разозлюсь на тебя?

– Нет, – быстро произносит она. – Не в этом дело. В мыслях все перепуталось, и я хотела справиться с этим сама. У меня такое чувство, что я всегда прихожу к тебе с проблемами или пытаюсь тебя изменить. Это я подталкивала тебя принять работу, а затем всё запуталось, когда мы узнали, что это мой урок.

– Эрин, только я могу нести ответственность за то, что сделал. Или за то, что не сделал. Это я недавно осознал снова. Я принял должность, потому что думал, что это правильно. Я не позволю Мелинде подвергать это опасности, как и не позволю ей встать между нами.

Она пристально смотрит на него.

– Так как именно ты позаботился об этом?

Мужчина пожимает плечами.

– О, как обычно. Шантаж, вымогательство. Теперь, когда я об этом думаю, я мог бы дать взятку. Но до этого не дошло.

– Блейк Моррис, ты не мог! Гарант чести и добросовестности.

– Не тыкай в меня этими словами, милая. Меня воспитывал политик, помнишь? Кроме того, работа сделана. И дело не в том, что ты валишь на меня свои проблемы или пытаешься изменить меня. Дело в том, что я забочусь о том, что моё.

Эрин чувствует, будто задыхается, её тело зажигается волнением.

– Я твоя?

– Ты знаешь ответ на это, Эрин. Ты моя навсегда, касаюсь ли я тебя три минуты или три недели или три года. Хотя давай не ждать так долго, как этот последний вариант, пожалуйста.

– Коснись меня сейчас, – шепчет она. Она хочет снова чувствовать себя связанной с ним, чувствовать глубокую и неизменную близость, которая наступает только при соединении тел.

Блейк приподнимает бровь.

– Ты уверена?

– Да. Пожалуйста.

– Если я возьму тебя, мы пойдём наверх в мою постель, и я не выпущу тебя до утра. Завтра тебе будет очень больно.

Она тихо стонет, представляя всё, чем они будут заниматься в эти часы. В её теле возникает приступ боли от его фантомного отпечатка, желание, чтобы толстый член Блейка заполнил её.

– Ты хочешь пить? – заботливо спрашивает он. – Голодна? Сейчас нам надо позаботиться о тебе. Тебе понадобится поддерживать свои силы.

Её стон наполнен чистой сексуальной неудовлетворённостью.

– Ты дразнишь меня.

– Небольшая расплата, милая. Ты действительно свела меня с ума той запиской.

Блейк по-прежнему говорит спокойно, но она чувствует смятение за его словами и то, как глубоко она повлияла на него.

Эрин берёт его за руки, поражаясь тому, какие они большие, какими сильными и мощными кажутся. И всё же он позволяет ей взять их, перевернуть. Позволяет ей прижаться губами к тыльной стороне его ладони. Блейк везде такой, большой и крепкий, но позволяет ей вести. Это потому, что он знает, что Эрин нуждается в этом? Или это естественное уважение, которое он дарует ей как своей любовнице? Она хочет знать о нём намного больше.

Это не соблазнительно, но честно.

– Что там случилось? Ты не обязан рассказывать мне всё. Я не жду этого. Просто… что-нибудь, чего я не знаю.

Он не кажется удивлённым её вопросом. Блейк кивает, будто это самая естественная вещь в мире – то, что она спрашивает о его самом тяжёлом времени, и, может быть, так и есть.

– Мы были в патруле. Я и три других парня. На нас напали повстанцы с ракетными пусковыми установками. Застали нас врасплох, с огневым превосходством. Один из моих парней погиб от удара.

У неё перехватывает дыхание. Голос мужчины ровный, но, Боже, боль плещется на поверхности. Эрин чувствует ее в воздухе вокруг себя. Она мерцает, будто в жаркий летний день.

– Джо попал в ловушку под автомобиль. Я хочу как-нибудь вскоре взять тебя с собой к нему, кстати. Мы знали, что они идут за нами, но я был слишком плох после взрыва, чтобы двигаться. Но последний парень… он встал и ушёл. Я наблюдал за тем, как он уходит. Сначала он шёл, затем побежал. Я был в ярости из-за того, что он вот так нас оставил, но в то же время… завидовал, – глухо смеётся он. – Я хотел быть чертовски далеко оттуда.

– Ох, Блейк.

Эрин слышит то, что он не сказал. Один из их товарищей ушёл. Когда он вернулся домой, его невеста ушла. Это стало его кошмаром. Его худший страх – остаться позади. И она сделала это. Девушка прижимается поцелуем к центру его ладони, будто может втянуть боль в себя, просто вдохнуть её.

– Позже я выяснил, что он так и не вернулся. Его признали мёртвым. Так какой в этом урок, а? Уйди и умрёшь от голода. Или останься позади и пройди через пытки… – он затихает от еле слышного вздоха Эрин. – Прости, я не хотел заходить так далеко. Всё кажется таким случайным. Таким ужасно случайным.

Её сердце разбивается за него. Блейк был таким чертовски умным, но не смог увидеть зловещее предзнаменование. Он хотел ответов на жизненные трагедии, когда их несправедливая природа означает, что он не получит ни одного. Жизнь, которая позволяет сильному, верному защитнику быть убитым или оставленным умирать. Которая позволяет трудолюбивой женщине, как её мама, страдать и быть жертвой, а всё из-за чего? Она определённо не может понять это или объяснить, но это правда, тем не менее.

– Я не знаю, почему всё это происходит, – признаётся она. – Не уверена, что мы можем понять.

Мгновение мужчина смотрит на неё.

– Ну, это самая депрессивная вещь, которую я слышал.

Эрин вдруг начинает смеяться, потому что хоть эта ситуация серьёзная и напряжённая, всё кажется ироничным. То, что он видел и пережил невообразимые вещи, такие как пытки и предательство, только чтобы посчитать её комментарий депрессивным.

Блейк тоже смеётся, с дразнящим блеском в глазах.

– Ладно, мой маленький философ. Тогда почему мы здесь?

Она собирается пошутить о фатализме, который является лучшей частью доблести, но останавливается. Потому что Эрин знает ответ, по крайней мере, тот, с которым живёт. Хватая мужчину за запястье, она подносит его руку к своему сердцу. Ладонь Блейка укладывается поверх её груди, но не с сексуальным подтекстом. Её рука ложится ему на грудь, чувствуя равномерный глухой стук. Его глаза слегка расширяются.

– Поэтому, – тихо произносит девушка. То, что они обсуждали в классе, эти концепции и нравы, которые рисовали невидимые стрелки между идеями, которые поддерживали один вывод и эмпирически опровергали другой… да, они интересные. Стимулирующие. Достойные стремления в ярких часах дня. Но они бледны в сравнении с глубокой прочной связью между ними, с безопасным местом для отдыха, когда ночь накрывает мир тенями.

Она может жить во власти, курсирующей между ними. Она может процветать в этом. Если это делает её менее интеллектуальной, Эрин примет это, потому что знает, что чувствует. Она всё ещё хочет быть успешной, но не в ущерб своему сердцу.

Вот почему девушка вернулась к нему. Она лучше потеряет свою степень, чем откажется от волшебства, которое нашла с ним. Она лучше будет рядом с ним, чем будет жить в цепях страха и честолюбия.

Его взгляд одновременно тяжёлый и нежный.

– Учитывая, что из нас двоих профессор – я, мне многому надо у тебя научиться.

Блейк краснеет. Он улыбается и тянется, чтобы коснуться её разгорячённой кожи.

– Будь со мной? – неуверенно шепчет она. Извиняясь и одновременно моля. Не всё решено и выяснено между ними, но тогда бы их никогда не было. Как вихри и перипетии жизни, они могут только встречать препятствия на ходу. Никакого обещания гладких волн, только партнёр для путешествия.

Его взгляд смягчается.

– Ты никогда не должна спрашивать, милая. Я здесь. Куда бы ты ни пошла и когда бы ни вернулась, я – твой.

Они одновременно наклоняются вперёд, их губы прижимаются друг к другу, а тела сливаются. Из комнаты исчезает весь воздух. Эрин открывает рот, встречая его, забирая у него свой вдох, беря пищу и скармливая её обратно. Её язык скользит в его рот, и он стонет.

– Наверх, – бормочет он. – Пока больше никакого секса на диване.

Она смеётся, но повинуется, идя перед ним вверх по лестнице.

– Я видела новые оконные занавески.

– Не достаточно хорошие. Я выкуплю вокруг всю землю. Или, может быть, смогу найти остров. Мы создадим страну только для нас двоих.

– А ты будешь королём?

Дойдя до его спальни, девушка забирается на кровать.

– Да, – говорит он, быстро избавляясь от своей одежды.

У неё во рту пересыхает от вида его обнажённого тела, твёрдых плоскостей, усыпанных тёмными волосами. Эрегированного члена между его ног.

– А я буду королевой?

– Ты будешь моей целью. Первый указ, чтобы на тебе не было одежды. Никогда.

Блейк подходит к ней и стягивает с нее майку, лифчик. Поднимает девушку на ноги и не останавливается, пока она не оказывается обнажена.

– А когда у нас будут гости? Конечно, тогда мне следует носить одежду.

– Мы не разрешаем визы, – извиняясь, произносит Блейк. – Второй указ. Всё, что ты делаешь, должно быть для достижения удовольствия.

Она возвращается обратно на кровать, в то время как он следует за ней.

– Всё это кажется очень… ограничительным.

– Я могу время от времени позволять тебе уезжать. Раз в день. На работу и обратно.

– А занятия по йоге?

– Это корыстно с моей стороны – согласиться и на это тоже? Меня так возбуждает то, какая ты гибкая.

Она усмехается.

– А девичники время от времени?

– Все эти вопросы, этот гражданский беспорядок, – бормочет Блейк ей в шею. Его губы скользят по её ключице, воспламеняя нервы во всем её теле.

Она вздрагивает.

– Может быть, я устрою восстание.

– Ах, ну ты уже управляешь мной. Всё остальное – просто игра.

***

Блейк позволяет ей перевернуть их. Эрин хватает его руки в свои, прижимая его к кровати. Её изгибы мучительны. Он не может делать ничего, кроме как смотреть на неё, заворожённый ею.

Её сила тоже удерживает его. Не физическое давление ладоней на нём и не стройные бёдра, оседлавшие его, а эта её неукротимая воля. Под угрозой, но, в любом случае, Эрин толкается вперёд. Неуверенная, но раскрывает перед ним своё сердце.

Она укротила его внизу. Поэтому, – сказала девушка, соединяя их сердца с их руками. И он знает, что она права. Блейк чувствует, что она права, но не уверен, что смог бы найти это место без неё. Это будто бродить годами по лесу, только чтобы она взяла его за руку и повела к прохладному бегущему ручью. Он был здесь всё время, просто Блейк был слишком слеп, чтобы найти его.